Читать книгу "Ингвар и Ольха - Юрий Никитин"

Студен усмехнулся:

– О тех воротах побеспокоимся. В терем бы отворить внужное время! Ингвар осторожен. В тереме на ночь чужих не оставляет.

Ольха подумала, медленно наклонила голову:

– Попробую. Ты только скажи когда.

– Скоро, – пообещал Студен. – Наши уже почтиготовы. Как видишь, ты можешь помочь даже больше, чем я ожидал.

– Спасибо на добром слове…

– Это правда, – сказал Студен серьезно. – Утебя, как я вижу, даже Зверята спрашивает, что и как делать. Надо же, Зверята!Которой сам князь не указ. И вся челядь будто ждала тебя. Что значит бытькнягиней с детства!.. А я хоть и рожден князем, но мне было полгода, когдапришли варяги, затем русы…

В его словах прозвучала такая горечь, что Ольха ощутилачувство вины. Будто это она, а не русы, отняла его право на стол в Киеве. Сосмятением спросила:

– Тяжко?

– Еще бы, – сказал он недобро. – Ведь мнепришлось всего добиваться самому, своими руками! Своим умом, хитростью,упорством. И чем выше ступенька, тем дается труднее.

– Ты уже богат и знатен, – сказала она ссочувствием. – Другой бы уже как сыр в масле катался, ни о чем больше немечтал. Ты, смотрю, тоже у русов набрался неспокойствия… Зачем ты хочешьдобиться власти?

Студен даже отпрянул. Глаза открылись шире.

– Как зачем?

– Что будешь делать, став князем?

Он с неудовольствием пожал плечами:

– Чудно спрашиваешь. Нет, ты набралась их нечистогодуха больше… Как это зачем? Киевский стол принадлежит мне по праву. Мои отцы имвладели! Потому должон владеть я, а не кто другой. Тем более не чужаки. На правде,на праве весь мир держится!

Она поспешно кивнула, чувствовала себя глупо:

– Да, ты прав. Что бы русы ни делали, они все-такизахватчики.

Он посмотрел исподлобья. Внезапно толстые губы раздвинулисьв понимающей усмешке.

– За себя тревожишься?

– Я? – удивилась она.

Он поправился:

– За свое племя. Ты – настоящая княгиня, о своихрадеешь. Нет, древлянам ничто не грозит. Слово мое крепче камня! Как сидели моиполяне на горах, так и сидеть будем. А древляне пусть сидят на своих землях. Никлочка их земли… твоей земли нам не надобно. Хоть сейчас подпишу роту. И другиепусть сидят, как сидели. Все по старому Покону, по правде, по справедливости.

– Да, – прошептала она, – все по-старому.

Ингвар ждал возле дверей ее светлицы. Ольха смотрелавопросительно, а он, подождав, когда она войдет, зашел следом, прикрыл за собойдверь. Сердце Ольхи застучало чаще, невольно бросила взгляд на его руки, такиесильные, жилистые, в которых она помещается вся… Только бы кровь не бросилась влицо, взмолилась безмолвно. Сейчас схватит, прижмет к груди!

Ингвар с несвойственной ему торопливостью подошел к огромнойскрыне, суетливо выуживал из кармана ключ. Тот запутался за подкладку. Ингвар спроклятием дернул, послышался треск разрываемой ткани, но ключ освободил. Ольхаизо всех сил держала лицо неподвижным. Сердце колотится так, что рус ещеподумает, что она нарочито вздымает грудь, чтобы лучше заметил! Она задержаладыхание, отчего кровь в самом деле бросилась в щеки, спросила как можно болеехолодным голосом:

– Что ты хотел?

– Да так, – ответил он, – пустячок…

Замок заскрипел, завизжал, протестуя. Ингвар с усилиемоткинул крышку, отступил в сторону. Ольха уловила слабый дразнящий аромат,пряный и приятный. Она не двигалась, Ингвар сделал нетерпеливый жест, в которомОльха все еще с удивлением замечала и странную нерешительность, шагнул всторону.

Ольха нехотя сделала шажок. Содержимое скрыни открылосьвнезапно, и Ольха легонько вскрикнула. Тут же устыдилась своей слабости, передрусом выказывать не пристало, ее кулачки поднялись к груди. Щеки опалило жаром.

Из скрыни словно лился небесный свет. Творения неземногомира, сокровища подземных умельцев, Хозяйки гор, волшебные камни древних богов.И не просто драгоценности, а украшения из золота и яхонтов, рубинов, крупногожемчуга. Сердце Ольхи стучало отчаянно, в груди стало больно. Отступило дажеразочарование, что Ингвар не сделал попытку схватить ее, глаза не отрывались отдивной красоты. Ну почему, почему лишена возможности даже зреть такую красу, агде-то есть женщины, которые могут трогать, перебирать, примерять к лицу,глазам, одежде…

Ингвар наклонился, небрежно подцепил пальцем нитку с крупнымжемчугом. Нет, там между жемчужинами вделаны крупные рубины, а в одном местенитки расходились на три веточки. Там блистали диаманты чистейшей воды. Свет изокна заиграл на гранях, переломился, бросил радужные кольца на потолок и стены.

– Нравится?

Завороженная, она вздрогнула от неуместного мужского голоса,который вторгся в ее мир грез, кивнула. Боялась, что голос ей откажет.

– Верно?

И снова она не ответила – страшно, что ее сильный голосжалобно пискнет.

– Тогда возьми.

Он протянул ей украшение. Ольха не отрывала от драгоценностиглаз. Дыхание перехватило, но кулачки ее оставались прижаты к груди. Ингвардержал ожерелье на вытянутых пальцах, потряс слегка. Свет раздробился намириады лучиков, заблистал таким радостным светом, что она едва не вскрикнула.Закусив губу, собрала всю волю и отрицательно покачала головой.

Их глаза встретились. Ингвар медленно разжал губы:

– Почему?

– Это… целое состояние.

Похоже, он ждал другой ответ, потому что облегченновздохнул, засмеялся. Зубы его тоже блеснули белым жемчугом.

– Если не ты, кто еще достоин их носить? – Голосего был странным, но Ольха не уловила в нем насмешки. – Бери. Это не онитебя, а ты их украсишь.

Он почти силой вложил ожерелье в ее руку. Ольха с трудомоторвала взор от драгоценности, перевела взгляд на его лицо. На лице Ингваравиднелась борьба. Даже губы двигались, но с них не слетало ни звука. НаконецОльха спросила медленно:

– Зачем?

Она ожидала разные ответы, большинство из них были бынеприемлемыми, а то и оскорбительными, но Ингвар, похоже, и сам это понял.Голос его был осторожный, словно шел по тонкому льду:

– Иначе не увидеть, в самом ли деле они красивы.

– Почему?

Вместо ответа он раскрыл крохотный замочек, сделанный такизящно, что у нее едва не навернулись слезы умиления, надел ей на шею изащелкнул там сзади. Их глаза не отрывались друг от друга.

Он отступил на шаг, и она видела, как в его глазах восхищениесменилось восторгом.