Читать книгу "Внутренний порок - Томас Пинчон"

— О, прекрасное убежище. Красиво, стабильно, надёжная недвижимость.

Док сделал кофе и пробил телик на «вкл.». Ещё не закончились «Гавайи Пять-0». Он дождался финальных титров на фоне гигантского каноэ — Лео нравилось на него смотреть — и только после набрал родителей в Сан-Хоакине.

Элмина просветила его насчёт последних известий.

— Гилроя опять повысили. Он теперь управляющий по всему региону, его в Бойси отправляют.

— И они сложат вещи и переедут в Бойси?

— Нет, она остаётся здесь с детьми. И домом.

— А, га, — сказал Док.

— Гил себе ту ещё красотку выбрал. Из кегельбанов не вылазит, ходит плясать с мексиканцами, а по некоторым там и не поймёшь, кто они, до первых петухов, а мы, конечно, всегда рады посидеть с внучками, но им и мама же нужна, как ты считаешь?

— Им повезло, что у них вы есть, Ма.

— Я только надеюсь, что, когда ты женишься, будешь думать немного яснее Гила.

— Не знаю, я всегда Смазке многое прощал из-за этого её первого мужа и прочего.

— О, тюремной пташки. Как раз её тип. Как она вообще из Техачапи выбралась, я точно уж не понимаю.

— Забавно, ты всегда о ней отзывалась как самая большая её поклонница.

— А ты встречаешься с той хорошенькой Шастой Фей Хепчест?

— Пару раз виделся. — И не повредит добавить: — Она опять поселилась на пляже.

— Может, это судьба, Лэрри.

— Может, ей надо отдохнуть от киношных дел, Ма.

— Ну, у тебя всё могло быть и хуже. — Док всегда мог определить, когда мама намеренно делает паузу. — И надеюсь, ты ни в какие неприятности не лезешь.

Уже некоторое время Лео висел на отводной трубке.

— Ну, поехали.

— Я только хотела…

— Она думает, ты торгуешь травой, и ей себе хочется, но она стесняется попросить.

— Лео, перестань, клянусь… — Послышались возня и удары.

— Вызвать спецназ?

— Он этой темы никогда не оставит, — сказала Элмина. — Помнишь нашу подругу Иволгу, она в средней школе преподаёт. Так вот, она как-то конфисковала дурь, и мы решили попробовать.

— И как пошло?

— Ну, мы это мыло смотрим, «Мир иной»? но почему-то не смогли узнать там никаких персонажей, хотя следим за ними каждый день, то есть они по-прежнему Элис и Рэчел, и эта Ада, которой я никогда не доверяла, ещё со времён «Летней дачи» (1959), и все остальные, лица у них те же самые, но то, что говорят, почему-то значит что-то совсем другое, а тем временем мне ещё и цвет в телевизоре перестал нравиться, и потом Иволга принесла печенья с шоколадной крошкой, и мы стали его есть и никак не могли остановиться, а потом вдруг «Мир иной» превратился в телевикторину, и тут твой папа зашёл.

— Я надеялся, хоть кропалик останется, но эта парочка всё скурила подчистую.

— Облом, — посочувствовал Док. — Но, похоже, доза тебе нужна, Пап.

— Вообще-то, — сказал Лео, — мы оба как бы хотели поинтересоваться…

— Твой двоюродный брат Скотт на следующие выходные приезжает, — сказала Элмина. — Если б ты мог найти чего-нибудь, он говорит, что будет рад нам привезти и передать.

— Конечно. Вы мне только добряк сделайте, а?

Элмина дотянулась по многим милям телефонных проводов и ущипнула его за щёку, потрепала туда-сюда пару раз.

— Лучший у нас! Что угодно, Лэрри.

— Только не когда за ребёнком присматриваете, ладно?

— Конечно, нет, — проворчал Лео. — Мы ж тебе не конченые наркоманы.

* * *

Наутро залилась пожарная тревога, и то был Сончо.

— Подумал, тебе захочется это знать. Получил наколку, что вчера вечером «Золотой Клык» зашёл в Сан-Педро, и всю ночь там была какая-то суета на борту, теперь похоже на быстрый оборот. Los federales зашевелились в смысле слежки-перехвата. Моторка фирмы в Марине, если нажмёшь на газ, можешь успеть.

— Успеть не дать тебе совершить какое-нибудь безумство, в смысле?

— А, и ещё не повредит не один сандаль твой этот надеть, а «сперри-топсайдеры».

Движение сопутствовало, и Док нашёл Сончо в «Таверне Линуса» — тот пил «Текилий Зомби», но себе такое взять Доку просто не хватило времени: зазвонил телефон за стойкой.

— Тебя, милок, — барменша Благость, передавая трубку Сончо, который кивнул раз, другой, после чего, быстрее, нежели Док когда-либо наблюдал, швырнул на стойку двадцатку и выбежал за дверь.

Когда Док его нагнал, Сончо уже был на пирсе, отдавал концы небольшой лодки из стекловолокна с подвесным мотором, принадлежавшей «Харди, Гридли и Чэтфилду». Сончо завёл двигатель и уже начал отходить от причала в дымке синего выхлопа — Док едва успел завалиться на борт.

— Что я делаю на этой бутылке «Клорокса»?

— Будешь помощником.

— Как Гиллиган? А ты, стало быть, тогда… минуточку… Шкипер, что ли?

Порулили к югу. Из дымки выступал Гордита-Бич, мягко отслаивался чешуйками на солёных бризах, дряхлый городок в разливе обветренных красок — так облупливается краска на какой-нибудь скобяной лавке вдали от езженных дорог, а склон к Дюнной, который Док всегда, особенно после ночей невоздержанности, полагал крутым, на таком уклоне все рано или поздно сажали себе передачу, пытаясь на него взобраться и свалить из города, отсюда казался странно плоским, его вообще почти что и не было.

Волнение сегодня было вполне себе для этого отрезка побережья. Береговые ветра стихли до того, что выманили сёрферов, и те ждали в очереди, покачиваясь вверх-вниз, — как остров Пасхи наизнанку, всегда казалось Доку.

В старый бинокль Сончо он смотрел, как мотолегавый из ДПК[85]гонится по пляжу за длинноволосым парнем, петляя между публикой, пытающейся поймать немного дневных лучей. Лягаш был в полном мотоциклетном комплекте — сапоги, шлем, мундир, — и при нём имелся разнообразный арсенал, а парень — босиком и одет легко, к тому же — в своей среде. Бежал он, как газель, а легавый неуклюже топотал за ним, проваливаясь в песок.

Доку сверкнуло, что это машина времени, и видит он Йети Бьёрнсена в начале карьеры, когда тот был молодым полицейским в Гордите. Йети никогда это место терпеть не мог, ему не терпелось отсюда убраться.

— Его прокляли с самого начала, — говорил он всем, кто готов был слушать. — Тут давным-давно жили индейцы, у них был такой культ наркотиков, курили toloache, это дурман обыкновенный, устраивали себе галлюцинации, обманывали себя, что навещают иные реальности — а это, если вдуматься, ничем не отличается от нынешнего уродского хипья. Их кладбища были священными вратами в мир духов, ими нельзя злоупотреблять. А Гордита-Бич выстроили как раз на таком.