Читать книгу "Ветлужская Правда - Андрей Архипов"

– Кхе… – поперхнулся Твердята. – Я жену свою лишь недавно схоронил…

– Сочувствую, воевода, но даже если бы ты был еще женат, то совет тебе тот же дал бы. Не столь еще церковь христианская лютует, чтобы обращать на такие мелочи внимание. Иначе не закрепишься ты в Дивных горах, и изведут там ясов под корень. Теперь у них в степи лютый враг… У кого в верховьях Дона, говоришь, летние пастбища?

– На правой стороне Дона Токсобичи и Отперлюевы ходят, а на левой Ельтукове, – ошеломленно кивнул головой Твердята. – Степь как раз за Дивными столпами начало свое берет.

– Росмик, переведи мои слова о замужестве своей сестре… Только пусть не горячится, силком ее никто не тащит!

Иван встал и вытащил свой нож, медленно подходя к лежащим пленникам. Волнистая зубчатая заточка на одной из режущих кромок чуть расширяющегося к носку лезвия всегда привлекала взгляды воинов. Вот и на этот раз русы завороженно уставились на клинок, вместо того чтобы волноваться о своей судьбе.

Однако насладиться зрелищем полусотник им не дал. Он уже все для себя решил, и теперь ему оставалось воплотить задуманное в жизнь, было это ошибкой или нет. Свистнув стоящей в отдалении охране, он по очереди перерезал веревки всем пленникам.

Воронежцам и их союзникам была нужна крепость, стоящая заслоном между степью и окрестными землепашцами, а значит, им был нужен цемент, который поможет поднять ее стены без сильных трудозатрат, не заботясь о точной подгонке меловых блоков. Да и сам белый камень можно пилить, благо хорошее выксунское железо на подходе. Вдаваться в технические детали или задумываться о том, сумеют ли воронежцы удержать свой форпост на границе степи, Иван не хотел. Если уж бывшие беловежцы не смогут этого сделать, то и никто не сможет. Он увидел цель и шагнул ей навстречу.

Заметив, что Росмик уже перевел его слова Азе, и видя, что пленники еще растирают свои занемевшие конечности, он продолжил уговоры своенравной яски.

– Пусть подумает, ведь не впервой половцам или ясам мешать свою кровь с русской… Да и какой уж такой русской! В каждом втором из вас печенег или торк сидит, так, Твердята?

– Да я выборный воевода! – пробормотал воронежец, не обращая внимания на прозвучавшие слова, и торопливо пояснил, косясь на Росмика, который тем временем о чем-то горячо спорил со своей сестрой: – Вечор есть власть, а днесь уже может не быть! Да и кому я такой старый нужен! И кто из нас над всем будет стоять?

– Разберетесь… по-родственному. А нет, так Правду нашу за основу возьмите, хуже не будет. – Полусотник ухмыльнулся и добавил: – В любом случае стоять над всем будет крепость, с которой мы вам поможем. Белая крепость! – Оставив воронежца в глубокой задумчивости, Иван повернулся к пленникам: – Маркуж, ты! Важена, будь ласка, переведи ему мои речи…

– Ну? – спустя некоторое время отозвался эрзянин, недовольно поднимаясь с земли.

– Свободен. Если обещаешь донести весть о том, что сейчас случится, до инязора и брата моей невесты, то выделим лошадь, пропитание и даже проводим до границ арзамасских земель. Считай, что за этим и тащили тебя с собой… Сможешь сделать так, чтобы мы с эрзянским князем не вцепились друг другу в глотку?

– И что ты собираешься?..

– Буду брать во владение сурские земли Прастена в счет ущерба, нанесенного моим союзникам с Воронеж-реки. – Иван поднял насмешливый взгляд на донельзя изумленных собеседников и добавил: – Им доспехи и возврат добычи, а ветлужцам… Нам самое вкусное, пленников и их владения!

– Ого!.. А справишься ли? – в точности перевела удивление Маркужа Важена, заинтересованно взглянув на полусотника.

– Попробую. Прастен, тебе в любом случае ходу на Суру нет!

– Тогда добей, – недобро ухмыльнулся рус, тоже поднимаясь с колен.

– Не обучен добивать безоружных, хотя приходилось. Хочешь умереть с честью? Дам меч, и пойдем с тобой в круг…

– Что ж, лучше надеяться на Бога, нежели на милость победителя. – Прастен стоял перед ветлужцем несокрушимой скалой и невозмутимо растирал руки, пытаясь восстановить кровообращение. – А если…

– Если меня побьешь, то следующий тебя вызовет, пока не прикончим, уж такова наша правда. Хотя… Давай спросим твоего брата!

Веремуд, так и не определившийся в своем отношении к полусотнику, сделал вид, что не заметил оклика, и продолжал сидеть на земле, не поднимая головы. Иван тем не менее был настойчив:

– Если хочешь дать своему родичу свободу… этак годика через три-четыре, то у тебя есть такая возможность. При любом исходе нашей с ним схватки. Ну… при условии, что он останется жив.

– И что я?..

– Если дашь роту ветлужскому воеводе и поможешь мне закрепиться на Суре, а также сподвигнешь воинов своего брата сделать то же самое, то он пойдет к нам пленником на вышеназванный срок. Как злобу свою утихомирит, так и отпустят его подобру-поздорову. Навоз его там не заставят разгребать, будет работать по специальности…

– Что?

– Боевым холопом будет! Глядишь, и выбьется вновь в люди. – Заметив обмен взглядами между братьями, полусотник с желчью добавил: – Про Суру забудьте, присягнувшие нам вои получат наделы в других местах, да и прочих тоже не обидим: полный кованый доспех получат через год-два, и содержание будет не хуже нынешнего. За твое поместье тебе заплатим сразу, с остальными рассчитаемся чуть погодя.

– Хм… – хмыкнул Веремуд, не надеясь на честный торг, но признавая, что для воинов Прастена такая участь все же лучше, чем смерть или холопство. – На это многие пойдут. Но не все!

– Что ж, пусть попробуют рискнуть! А пока иди к ним, уговаривай, время не терпит! Трое ваших все-таки утекли лесными тропами и коней с собой прихватили. Так что на Суре мы должны быть как можно скорее, иначе соседи к нашему приходу уже приберут к рукам ничейное имущество и нам придется туго! И вот еще что… Пельга! Всех русов тоже к кругу допустить!

– Все через тебя пойдут?

Уловив ехидную улыбку, говорящую о том, что над начальством утонченно издеваются, Иван осуждающе покачал головой и ткнул десятника в плечо.

Иди, мол, не до шуток теперь!

Под место схватки была выделена целая поляна, неровный овал которой одновременно служил перекрестком дорог. У русов оставили связанными руки и посадили на землю, охранники расположились кольцом за ними, а остальным пришлось довольствоваться остатками свободного места. Часть воронежской сотни повисла на деревьях, а некоторые степняки заводили лошадей в придорожные кусты и становились на седла, пытаясь рассмотреть творящееся с такой высоты.

Иван вышел в круг и попытался отвлечься от разгоряченных лиц воинов, сидящих и стоящих вдоль периметра. Однако он вновь и вновь вспоминал те минуты, когда со своими ребятами пытался взять в плен целый лагерь русов. Немыслимое и прежде невозможное деяние. Вот только его цепкая память хранила события на Пьяне, где ордынское войско наголову разбило русское, застигнув его врасплох.