Читать книгу "Брошенные тела - Джеффри Дивер"

Бринн сбивчиво попыталась защититься:

— Но почему же ты ничего не сказал мне? Почему не попросил сходить с тобой? Я бы согласилась!

Она верила, что говорит правду.

Грэм поник головой, и Бринн поняла, что задела его больное место — так кончик ее языка бередил десну выбитого дробью зуба.

— Я и должен был это сделать. Сандра постоянно предлагает. Я собирался несколько раз, но не смог себя заставить.

— Но почему?

— Меня пугала твоя возможная реакция. Ты могла решить, будто наша семья не состоялась и я слишком многого от тебя требую, боялся, что уйдешь. Или, по своему обыкновению, возьмешь все под контроль, и я перестану понимать, на каком я свете… И мне самому начнет казаться, что никакой проблемы не существует, — пожал он плечами. — Да, я должен был тебе рассказать об этом. И не мог. Но послушай, Бринн, время упущено. Ты — это ты, а я — это я. Яблоко и апельсин. Мы слишком разные. Так что расстаться лучше для нас обоих.

— Но ведь на самом деле еще не поздно. Не суди по последней ночи… Это был… Это был просто кошмарный сон.

Неожиданно для нее Грэм вспылил. Отшвырнул свое кресло и поднялся. Пивная бутылка упала, залив пеной тарелку. Добряком по натуре овладел гнев. Бринн внутренне сжалась, вспоминая вечера с Кейтом. Ее ладонь дернулась к подбородку, хотя она знала, что Грэм никогда не поднимет на нее руку. Жест самозащиты вышел непроизвольным. Она не сводила с него глаз, словно вновь видела перед собой волка, таившегося в заповеднике.

Она понимала, что злость его обращена не на нее. А только на самого себя.

— Но мне приходится судить именно по прошлой ночи. Она и стала решающей, Бринн. Прошлой ночью я…

«Не это ли он сказал чуть раньше? Что не думал об уходе до прошлой ночи. Как это понимать?»

— Что ты имеешь в виду?

— Эрик… — Он словно выдохнул это имя.

— Эрик Мюнс?

— Он погиб из-за меня.

— Из-за тебя? Нет-нет, это не так. Мы все знали, как он беспечен. Что бы с ним ни случилось, ты не имел к этому никакого отношения.

— Вот именно, что имел! Я и был единственной причиной его смерти.

— О чем ты?

— Я использовал его… — Четко обрисованный подбородок Грэма задрожал. — Я знаю, вы все считали Мюнса безответственным ковбоем. Прошлой ночью никто не хотел отправиться на поиски в сторону хайвея. Но я-то чувствовал, что именно туда ты и пойдешь. И тогда я сказал Эрику, что, если он хочет настоящего дела, ему следует поехать со мной. Потому что преступники выйдут туда же.

Грэм помотал головой.

— Я словно бросил охотничьей собаке ее любимую кость… И вот теперь он мертв по моей вине. Потому что я полез туда, куда не следовало. И как мне жить с этим бременем на душе?

Бринн потянулась к нему, но он отстранился от ее руки. Тогда она откинулась на спинку кресла и спросила:

— Тогда почему, Грэм? Почему ты приехал туда?

Он холодно усмехнулся в ответ.

— Ты же знаешь, Бринн. Я зарабатываю на жизнь, сажая кустики и цветочки. Ты ходишь при оружии и участвуешь в бешеных погонях. Я вечером хочу сидеть у телевизора — ты же предпочтешь этому изучение какого-нибудь новейшего детектора наркотиков. Я не могу состязаться с твоей полной приключений жизнью. И уж точно не в глазах Джоуи… А прошлой ночью я сам не понял, какой дьявол обуял меня. Быть может, где-то в глубине моего естества тоже сидит эдакий лихой стрелок. Я хотел доказать себе, что тоже что-то могу. Но все обернулось фарсом. Все, чего я добился, это послать на смерть другого человека… Мне нечего было там вчера делать. Да и здесь мне делать нечего. Ты не любишь меня, Бринн. И уж точно во мне не нуждаешься.

— Нет, милый, это не так…

— Это так, — прошептал он и поднял ладонь вверх. Жест означал: довольно, разговор окончен.

Он взял ее руку и мягко стиснул.

— Нам надо поспать.

Когда Грэм ушел наверх, Бринн в рассеянности принялась промокать разлитое пиво бумажной салфеткой, пока та не распалась на мокрые комки. Тогда она взяла кухонное полотенце и завершила начатое, другим краем смахивая набежавшие слезы.

Затем она услышала, как он снова спускается. Подушка и одеяло в руках. Даже не взглянув в ее сторону, он постелил себе на зеленом диване и закрыл дверь гостиной.

— Все сделано, мэм.

Маляр жестом обвел приведенные в порядок стены и потолок в гостиной.

— Сколько я вам должна? — Бринн осмотрелась по сторонам, словно ее чековая книжка витала в воздухе где-то рядом.

— Сэм вышлет счет. Вы человек надежный. Мы вам доверяем. — Он указал на ее мундир помощника шерифа, улыбнулся, но потом лицо его стало серьезным.

— Похороны назначены на завтра? Я имею в виду помощника Мюнса?

— Да, на завтра.

— Сожалею о постигшей его кончине. Мой сын отделывал ему гараж. Говорит, Мюнс был с ним очень обходителен. Не все клиенты такие. Он угостил его холодным чаем… Очень жаль.

Она только кивнула в ответ.

Когда мастер уехал, она еще какое-то время продолжала оглядывать ровные стены. От следов девятимиллиметровых пуль ничего не осталось. Надо бы развесить по местам фотографии, но сейчас у нее на это не хватит энергии. В доме царила совершеннейшая тишина.

Она просмотрела список предстоящих дел — кому-то следует перезвонить, проверить кое-какие догадки, с кем-то побеседовать. Дважды звонил некто Эндрю Шеридан. По работе он был связан с Эммой Фельдман, и его крайне волновала судьба документов, найденных в ее доме на озере Мондак. «Интересно, что за документы?» — подумала она. Был звонок из офиса прокурора штата, куда обратилась пара из перевернувшейся на магистрали «тойоты», собиравшаяся судиться. Поступила жалоба и от владельца дома номер два по Лейк-Вью. На аммиак, бесповоротно погубивший пол в ванной комнате, и, конечно, на многочисленные пулевые отверстия. С нее требовали рапорт о том, что произошло. С этим она протянет как можно дольше.

С наружных ступенек донеслись чьи-то шаги.

Грэм?

Стук в дверной косяк. Она поднялась, чтобы открыть.

— Вижу, звонок у тебя не работает. — Это был Том Даль.

— Эй, привет! Милости просим.

Шериф зашел в дом. Он заметил только что обновленные стены, но ничего не сказал.

— Как чувствует себя твоя мама?

— С ней все в порядке. Немного раздражительна, знаешь ли. — Бринн мотнула головой в сторону соседней комнаты. — Мы устроили ей спальню на первом этаже. Сейчас она как раз спит.

— А! Тогда мне не стоит орать так громко.

— Ей прописали такие пилюли, что с ними она проспала бы и шумную вечеринку.

Шериф сел и потер ногу.