Читать книгу "Хозяйка города Роз - Юлия Гойгель"

не отвечает на мой вопрос. Зато у меня к нему есть ещё:

— Если меня посадят, ты позаботишься о ней и Артёме?

— Тебя не посадят. Если ситуация станет безвыходной, я задействую все свои знакомства.

— Сделаешь из меня дурачка? — хмыкаю я.

— Что-то вроде, — морщится Марк. — Там разберёмся. Я скажу Эле, что ты не будешь использовать запись?

Я лишь киваю. Через две недели проходит первое слушание. Андрей не называет его провальным, но и особой надежды оно не даёт. Эля и Марк тоже присутствуют в качестве свидетелей с моей стороны. Они подтверждают, что мы все оставались в доме до самого утра. Их слова, конечно, записывают, но моим алиби они не являются. Пока что вопросы и ответы не носят сексуального подтекста. Выступают другие свидетели, которые подтверждают мою драку с Костей и мои угрозы в его адрес. Вполне понятно, почему Эля и Марк остались в доме. Обвинение по-прежнему имеет сильное доказательство: я мог незаметно выйти из дома и вернуться в него.

Следующее слушание назначается через десять дней. А через пять после первого, рано утром, ко мне заходит Антон Лапин и просит отдать ему мой телефон. Упаковывает в пакет для вещественных доказательств и пишет протокол о его изъятии в день моего поступления под стражу.

— Зачем это? — удивляюсь я.

Начальник изолятора по-прежнему смотрит в заполняемую им бумагу.

— Вчера Элина Эдуардовна сама отнесла свою запись в прокуратуру. Теперь твой телефон нужно предоставить в качестве источника исходного материала. Как-то так.

Ещё через два дня меня освобождают, сняв все обвинения и принеся официальные извинения.

— Сиди до темноты, — предлагает мне Антон. — Там толпа журналистов. Вечером дам тебе форму охранника и выведем тебя через служебный вход. На полицейской машине поедешь прямо в столицу. Марк, Элина и Артём сейчас находятся в его столичной квартире. Через несколько дней сможете улететь из страны.

— Сильно много шума? — спрашиваю я.

— Хватает. Розы пока не трогают, а вот всякие нехорошие надписи каждое утро на домах и заборах Дюжев за свой счёт закрашивает. Но в сети самого видео пока нет. Твои ребята помогают отслеживать. Адвокат Андрей Романов сработал просто «на отлично», подняв все действующие и не действующие нормы, чтобы максимально сократить круг лиц, которым пришлось ознакомиться с записью и принял все возможные меры по её охране от скачивания, копирования и распространения.

Марка отстранили от работы. Пока отправили в отпуск, но, вероятнее всего, снимут с должности. Насколько мне известно, Марк смог устроить Артёма на несколько месяцев в санаторий на реабилитацию, как после травмы при аварии. Это позволит мальчику не пропустить учебный год, если вам по каким-то причинам не удастся уехать из страны. Ему объяснили, что начались проблемы из-за должности, что занимал его отец и пока нельзя возвращаться в город. Артём смотрел фильмы по телевизору и быстро провёл параллели, — улыбается начальник следственного изолятора. — Подробности узнаешь через пару часов.

В машине переодеваюсь в свою одежду. На форму полиции ещё долго не смогу смотреть без содрогания. Патрульная машина перевозит меня из одного города в другой, прямо к высотке, где расположена квартира родителей Марка. Сами они живут во второй.

Едва заношу руку, чтобы позвонить в дверь, как она открывается. Марк впускает меня в квартиру и закрывает дверь. Сразу замечаю, что друг не в настроении. Так сильно расстроился, что сняли с должности?

— Прости, — бормочу я. — Давай сбросимся и клинику тебе купим. Будешь в ней сам себе хозяином.

— Тебя бы с пятнадцатого этажа сбросить, — шипит в ответ друг. — Так посадят и некому будет твоих детей растить, чтобы такими же идиотами, как отец, не выросли.

— Детей? — цепляюсь я.

Глава 54. Сложнее всего

Марк хлещет меня по лицу какими-то бумагами.

— У Эли пять дней назад должны были месячные начаться. Я знаю, потому что она планировала поставить новую спираль. Но они у неё так и не начались. Сегодня я затащил её в клинику. Подобные сбои ничем хорошим не грозят.

— И…?

— Она беременна. Я могу понять, если бы срок был шесть недель, с той нашей последней ночи. Но он почему-то три недели.

— А что она тебе сказала?

— У неё не спрашивал. А у тебя спрошу. Прежде, чем с балкона спустить. Или хочешь с лестницы? — мне даже выбор дают.

— И что я должен тебе ответить? Тюрьма, конечно, не очень хорошее место для зачатия моей дочери. Но, кроме нас троих, этого знать никто не будет. Ты же ей не станешь рассказывать? Кстати, крёстным ещё раз будешь?

Марк ещё раз проходится документами по моему лицу. Забираю у него бумаги и несколько минут рассматриваю маленькую точку на снимке УЗИ. Все остальные писульки для меня непонятны.

— С ней ведь всё хорошо?

— Срок слишком маленький. Что-то можно сказать, когда у ребёнка забьётся сердце. Это в шесть недель. Но все показатели в норме. И пол пока определить невозможно. Думаю, даже самые современные аппараты ничего не покажут раньше двенадцати недель.

— Я знаю, что будет девочка. Сын у меня уже есть. Где Эля?

— Попросила оставить её одну и ушла в комнату, — тихо сообщает Марк. — Может плачет, может уснула.

Я всё же на несколько минут застываю перед дверью, не решаясь войти. Мне столько всего нужно ей сказать. Решаю не стучать. Вдруг она спит? Тогда подожду, пока проснётся.

Марк ошибся в своих предположениях. Мелкая засранка аккуратно складывает вещи в чемодан.

— Эля, что ты делаешь? — осторожно спрашивает Марк. Очень ласково так спрашивает, словно боится спугнуть.

— Ты и сам видишь, — отвечает она. — Я решила вернуться в город. Десять лет назад не сбегала и теперь не собираюсь прятаться.

Мы с другом обмениваемся взглядами. Она, вообще меня видит? Вхожу в комнату и пытаюсь взять её за руку. Но она делает шаг в сторону и прячет руки за спиной.

— Эля, я знаю о ребёнке, — негромко произношу.

Она недовольно смотрит на Марка.

— Уже разболтал? А, говорят, что женщины не умеют язык за зубами держать, — поворачивается и смотрит на меня. — Если получится, запишу ребёнка на Костю. Не хочу, чтобы у детей были разные фамилии.

— Эля, — произношу её имя одновременно с Марком.

Она поджимает губы:

— Не нужно на мне жениться. Никому. Я уже большая. Сама справлюсь. Не хочу никого благодарить следующие десять лет.

— Эля, дай мне пять минут. Только пять, — прошу её, оттесняя к кровати. Ей деваться некуда, поэтому девушка садится. Я становлюсь перед ней на колени, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.