Читать книгу "Метамодернизм. Будущее теории - Джейсон Ānanda Джозефсон Шторм"

Счастье возможно и без этих эфем, а если они и достигаются, то обычно оставляют после себя несчастье. И снова среди учеников Аристотеля и стоиков разгорелась нешуточная дискуссия о том, существует ли минимальное количество здоровья и богатства, необходимое человеку для процветания. Но современные кросс-культурные исследования счастья (с учетом ограничений, связанных с ориентацией на эмоциональную категорию) также предоставляют доказательства того, что за пределами определенного минимального уровня материального комфорта богатство не делает людей счастливее. К этому минимуму я вернусь ниже.

Большинство людей не находят Счастья в своей работе. Многие люди по всему миру проводят свою жизнь, занимаясь тем, что антрополог Дэвид Грэбер назвал "фиговой работой", - работой, которая, как известно даже самому работнику, в принципе бессмысленна. Будь то работа в колл-центре, ресторане быстрого питания, юридической конторе, банке или управление хедж-фондом, многие люди втайне считают свою карьеру бессмысленной. Более того, мы живем в эпоху прекаризации труда и снижения уровня защиты работников. Если представители старшего поколения часто чувствовали себя пожизненно прикованными к определенной работе, то отсутствие профессиональной стабильности на самом деле делает нас более уязвимыми, более хрупкими и заставляет идти на большие компромиссы, чтобы удержаться на временной работе. (Мы можем наблюдать это на примере кризиса адъюнктуры в высшем образовании).

Сбивающий с толку эффект заключается в том, что превращение деятельности в профессию, как правило, делает ее неприятной. Что бы мы ни любили больше всего (например, игру на гитаре), мы не хотим заниматься этим каждую минуту каждого рабочего дня, иначе это станет скучным и неприятным занятием. Как правило, мы хотим заниматься более чем одним делом или, по крайней мере, сохранять свободу выбора. Это часть того, что Маркс и Энгельс подразумевали под "отчуждением" (Entfremdung). Но не нужно быть марксистом или веберианцем, чтобы увидеть, как профессиональная специализация превращает потенциально всесторонне развитых людей - которые могут хотеть иногда заниматься пешим туризмом, иногда плотничать, иногда играть на гитаре и даже иногда писать критические статьи - в специализированных работников, чей основной способ существования и самовыражения сузился до небольшого круга занятий, от которых они все больше отчуждаются. Это не всегда так, и есть те немногие счастливчики, которые находят выбранную ими профессию полностью полезной, но они, похоже, скорее исключение, чем правило. Поэтому, вопреки некоторым нитям этики добродетели, я не думаю, что большинству из нас посчастливится найти значимую профессиональную деятельность.

Это говорит о том, что нужно либо искать счастье в другом месте, либо требовать изменения системы.

Основная идея этики добродетели заключается в том, что мораль - это не соответствие набору заранее установленных правил, а стремление стать лучшим человеком. Многие этические системы склонны придавать чрезмерное значение индивидуальному выбору. Нормативные представления как в популярных, так и в научных кругах слишком часто сортируют людей на врожденно добрых или злых, законопослушных или преступников, святых или грешников - как будто индивидуальная человеческая природа фиксирована и неизменна. Этика добродетели, напротив, является широкой теорией морали, основанной на важности хороших привычек и самосовершенствования.

Большинство добродетельных этиков согласны с тем, что существуют определенные черты характера или непозиционные способности, которые помогают нам реализовать свой человеческий потенциал. Арис Тотл называл эти черты arete ἀρετή, "формами совершенства". Мы будем называть их "добродетелями". Добродетели - это качества, составляющие характер хорошего (или счастливого) человека, такие как, возможно, мудрость, мужество, честность, щедрость, справедливость и так далее. Существуют значительные культурные и исторические различия в том, какие черты считаются добродетелями. Но важным моментом является то, что добродетели не являются чем-то, чем человек обладает в полной мере - скорее, они представляют собой склонность действовать определенным образом, когда человек сталкивается с определенным набором обстоятельств. Храбрые люди - это те, кто действует с храбростью. У некоторых людей может быть природная склонность к храбрости, но даже в этом случае ее нужно развивать. Это означает, что добродетели не столько хранятся, сколько культивируются, практикуются и упражняются.

Это приводит к предсказуемому последующему вопросу - как научиться добродетели? Существует несколько различных способов воспитания добродетели. Во-первых, добродетели можно научиться непосредственно из учения родителей, педагогов, пасторских наставников и т. п. Во-вторых, еще один способ воспитания добродетелей - это критический самоанализ. Например, медитации Марка Аврелия часто сводились к духовным упражнениям, призванным отслеживать его успехи и неудачи в добродетельной жизни. (Я веду дневник для тех же целей). Третий путь к культивированию добродетели - медитативные практики, направленные на развитие определенных черт характера (например, Метта или медитация любви-доброты). По этой последней причине я считаю различные кон-цептивные практики важными для Революционного счастья, поскольку они позволяют культивировать большую рефлексивность и особые добродетели.

Но один из самых важных способов научиться добродетели и процветанию в более широком смысле - это моделировать себя на примере поведения других людей. Рассмотрим, например, высказывание, приписываемое Конфуцию в "Аналектах" 論語: "Когда я иду с двумя другими людьми, я всегда найду среди них учителя".

Я фокусируюсь на тех, кто хорош, и стремлюсь им подражать, а на тех, кто плох, - чтобы вспомнить, что нужно изменить в себе". В этом отношении Imitatio Christi или "WWJD" находится на правильном пути. Многие влиятельные конфуцианские теоретики отстаивали важность подражания позитивному поведению других людей и считали, что даже внешнее подражание различным чертам характера может привести к тому, что они станут внутренними реакциями. Вы исполняете роль, пока не станете ролью. Вы ведете себя храбро, пока храбрость не станет для вас второй натурой.

Об этом можно было бы сказать еще много, но я хочу назвать тех, кому мы стремимся подражать, "героями" (с негендерным использованием этого термина). Герои могут быть хорошими примерами, несмотря на свои недостатки и независимо от того, существуют они или нет. Например, кто-то может черпать вдохновение для храбрости в примере Чудо-женщины так же легко, как и в примере Матери Терезы. Такое моделирование возможно даже тогда, когда мы признаем недостатки наших героев. Действительно, знание того, как именно эгоизм Матери Терезы помешал ее способности помогать другим, делает ее лучшей моделью героя, потому что мы можем узнать из ее недостатков, чего нам следует остерегаться, даже если мы подражаем ей.

До сих пор я формулировал довольно общую форму этики добродетели (возможно, с чуть большим влиянием Восточной Азии, чем обычно). Отправной точкой является то, что многие классические теоретики этики добродетели считали, что существует единая модель хорошей жизни. Аристотель в основном призывал своих последователей стать философами; Конфуций призывал людей стать государственными служащими (君子, цзюньцзы или "образцовые люди"); Будда предлагал им быть монахами и монахинями, и так далее.