Читать книгу "Танец Грехов - Павел Калашников"

Союз спасает простых, невинных граждан. И в глубине души ещёбольше, после, себя ненавидел за то, что не мог переступить через свой страх,через слабость внутри себя. Они лгали нам! Лгали, обманывали, пихали нам взадницу розовые иллюзии о том, что бравые инквизиторы спасают простых граждан,от потусторонней угрозы. Но на деле, — Виктор наклонился ближе к Однорукому ивзглянул на него ледяными глазами, — на деле эти выродки заманивают сюданаивных идиотов, вроде нас, и скармливают голодным, озверевшим демонам илибросают сюда, в леса. Убивать невинных язычников, которые лишь защищают своиправа.

— Мы ничего не изменим, — пожал плечами Однорукий исказал это с таким холодом, что Виктора аж вывернуло. — Ты не подумай, менятакая новость отнюдь не радует, но что мы можем сделать? Что ты можешь сэтим сделать? Да, ты парень способный, у тебя есть контракт с главным плейбоемАда, а теперь ты ещё и перекусил огромным таким стейком из концентрированнойсилы. Но она, эта сила, тебя погубит. Разве ты выдержишь такое давление?

— Этого я не знаю и знать не могу, — Виктор поднялголову к небу. Чистое, голубое, по которому россыпью плыли массивы пушистых,белых, как вата, туч. Он так бы хотел закрыть глаза и ни о чём не думать, такбы хотел проснуться от этого страшного сна и прижаться к матери, поиграть с сестрой…Даже повздорить с отцом он был бы сейчас рад, всё это лучше, чем холодноедыхание смерти. — Но сейчас у меня нет никаких сил и, если включить мозги, дажес такой мощью, которую я впитал, меня быстро успокоят охотники типа Аристарха. Ноя лучше умру, пытаясь что-то изменить, чем буду смиренно ждать своей участи.

— Дурак ты, никто умирать и не собирается, —Однорукий щёлкнул стальной рукой Виктору по голову. Это вырвало парня измеланхолии, он схватился за голову и громко выматерился.

Виктор ткнул беловолосого в ответ и тот, особо несопротивляясь, отправился в холодные руки снега. Тут он вдруг увидел почерневшую головуКинжала, которую тот зомби таскал с собой в руке. На самом деле, разобраться сэтим ожившим трупом не составило особого труда — Однорукий сделал паруфальшивых выпадов, ударил несколькими колющими ударами, а потом рубанул поплечу выродку так, что тот лишился сначала одной, затем другой руки и обеихног. А там пара-тройка мощных ударов в сердце, прекратили попытки несчастногоожить в третий раз.

— А знаешь, Витя, быть может, нам и не придётсяповторять участь этого трупа, — сказал Однорукий и голос его оживился. — Я,кажется, придумал охрененную идею, говорю, она тебе понравится.

— И что же ты такого выдумал?

— План. Надёжный, как швейцарские часы, — прыснулОднорукий. — А теперь слушай.

Идея Однорукого была проста и изящна: Виктор Зверев,признанный дезертиром, еретиком и человеком, нарушившим Кодекс, с этой самойсекунды официально числится мёртвым. Попав в «Князь», виновный вступил в сговорс кем-то из охотников, он содействовал срыву операции «Капкан», а послеинцидента на капище «Перуна» сбежал. Однорукий же, будучи настоящим героем, отправилсяв преследование виновника. По пути были обнаружены трупы, посланные СтарымВолком для поимки Виктора Зверева, а сам нарушитель укрылся в лагере «Сварога».В ходе битвы, виновник пользовался помощью демона Когноса. Однако, внепредвиденный момент появился языческий вождь, который вместо помощи Звереву,по своим личным причинам, напал на него. В ходе кровавой заварушки, обвиняемыйпогиб, как и напавший язычник вместе с демоном. Останки демона, труп языческоговождя и иссохшая голова Виктора Зверева станут прямым доказательствомневиновности Однорукого.

— Итого, резюмируя мой гениальный план, — сказалОднорукий, выгибая спину, как кот. — Первое: с помощью вон тойголовёшки, мы инициируем твою смерть. Так как этот зомби был до этого пропитанчёрным пламенем, да и вдобавок выглядит… — Беловолосый посмотрел на высохшуючёрную, как уголь кожу, тонким слоям обтянувшей череп. На ней то тут то тампроступали трещины, глаза исчезли, образовав чёрные колодцы, кривые зубыпотемнели, ушей, бровей и волос на остатке головы не было. — В общем говоря,вряд ли эти кретины смогут опознать это. Благодаря этому, ты избавишьсяот любого, ну или почти любого преследования и сможешь вести свою тихую, мирнуюжизнь, так сказать, — Виктор смотрел на него подозрительным взглядом. «Какбудто я ему в “МММ” вступить предлагаю!» Второе, — Однорукий загнулвторой палец на протезированной правой руке, — я, наконец, смогу вернуться вряды Инквизиции, обрести церковное имя, возвратить законные выплаты и, наконец,выбьюсь из сраных крестоносцев. Ну и третье: от нас, наконец, отвалятвсе эти сраные лощённые выродки. Человек, известный как Виктор Зверев потерялголову здесь, — Однорукий указал на почерневшую голову Кинжала, — а я очищусвоё имя и смогу вернуться героем, а не дезертиром. Как тебе план?

Виктор поворошил угли в костре, отчего пламя взвилосьвыше. Его обдало жаром, хотя руки ещё дрожали от впитанной силы. Как толькоОднорукий заговорил, он, Виктор, сразу понял, что иного выхода у него нет. Ночто-то в душе его колебалось и словно говорило: «Нет, ты не можешь такпоступить. Если согласишься — ты станешь изгоем. Тебя оболгут, сделают убийцейи преступником, твоё имя станет синонимом слова “предатель”. Этого ли тыхочешь? Чтобы на каждом углу, в каждой подворотне тебя поминали, как лживого,двуличного лицемера?»

— Нет, — сказал Виктор так, словно защищаясь откого-то, — это неправильно.

— Чего?

— Я говорю, что это неправильно, — повторилнеуверенным, сбитым голосом парень, — я ведь… Не предатель, не дезертир, нелжец… Всё же наоборот! — Он видел удивлённое лицо Однорукого, как по его обожжённомулицу скользит сомнение и недовольство. — Тебе-то проще придерживаться такогоплана. Ты хочешь закрепить меня в памяти всех, как последнего ублюдка? И что тыдумаешь, они правда поверят в эту лживую сказку? Ты со мной прошёл стольковсего, а им вдруг объявишь, что я предатель! А как сам будешь оправдываться,что в глаза не рассмотрел мою «истинную» суть?

— Что ты раскричался, как баба? — Однорукий поднялсяи отряхнул снег с ног. — Сам ведь прекрасно понимаешь, что другого выхода у наснет. Да, так ты останешься отродьем в их глазах, но что с того? Тебе-то ужекакая разница, Витя? Не понимаешь разве, что