Читать книгу "Кому принадлежит будущее? Мир, где за информацию платить будут вам - Джарон Ланье"

Как он пояснил, смерть лежит в основе любого рынка. Дальнейший ход мысли в принципе понятен; возможно, даже нет необходимости его озвучивать, однако я все же приведу кое-какие соображения. Старение и смерть освобождают место для новых поколений, одержимых желанием реализовать свои устремления. Если бы люди перестали быть смертными, тогда наш вид, превратившийся в общество вечных и невыносимо скучных победителей, оказался бы в состоянии стагнации, куда худшей, чем в Средневековье. Восторжествовавшая плутократия задушит всякий росток творческой мысли.

Два уровня имморализма для нашего века

Вспомните о тенденциях к ускоренному развитию технологий, которые образуют перевернутый вверх тормашками слайд, на который проецируются фантазии Кремниевой долины, устремленные ввысь. Смерть уже попала на прицел. Ни одно заседание работников научно-исследовательского отдела в Google, как, впрочем, и любое другое стандартное мероприятие, не обходится без презентаций о победе над смертью. Посыл, как правило, сводится к тому, что до бессмертия нам осталось сделать полшага. С поправкой на общую ошибку восприятия, у нас, вероятно, уйдет на это всего несколько десятилетий. По крайней мере, в теории.

Таким образом, перед нами вырисовываются два конкурирующих технологических тренда, ориентированных на борьбу со смертью. Один из них основывается на медийных ресурсах, второй – на биологических исследованиях, и для получения первых результатов потребуются десятилетия.

Через несколько лет более-менее качественная симуляция покойного, возможно, «пройдет тест Тьюринга». Это значит, что члены семьи погибшего солдата будут относиться к симуляции как к живому человеку. В кругах техногиков, одержимых технологиями бессмертия, возобладала тенденция сводить всю философию искусственного интеллекта к хорошо сработанному инженерному проекту. Лично я осуждаю такой подход, но в глазах приверженцев данной концепции цифровой призрак, выдержавший тест Тьюринга, заодно проходит и проверку на приемлемость.

Кроме того, многих также приводит в восторг продление реальной жизни за счет достижений медицины – любопытное наложение идей, не правда ли? Искусственный интеллект и призраки, проходящие тест Тьюринга, должно быть, вполне сгодятся для обывателей, но техноэлита вкупе с прослойкой самых богатых людей мира захотят чего-нибудь получше. По-видимому, уже в этом веке наше общество дождется первых плодов прогресса: обычным людям будет гарантировано бессмертие в формате симуляции, которой смогут насладиться только те, кто на нее смотрит, но не сам покойный. А самые богатые смогут претендовать на лавры библейского Мафусаила.

Один из самых убедительных доводов в пользу распределения доходов между средними классами – возможность избежать ситуации, в которой богатое меньшинство живет исключительно долго, а представители других слоев не могут позволить себе подобного.

Однажды много лет назад, когда мы за завтраком беседовали об искусственных сердцах, Марвин Минский предположил, что продление жизни следует удешевить настолько, чтобы оно стало доступным каждому. Однако мы наблюдаем нечто иное: некоторые вещи резко дешевеют, а другие столь же резко дорожают. Например, принтеры стоят невероятно дешево, а чернила для них обходятся в круглую сумму. Телефоны сами по себе недорогие, но услуги мобильных операторов стоят безумно дорого. Магазины Wal-Mart предлагают дешевые товары, но рабочие места все равно исчезают. Программное обеспечение распространяется якобы «бесплатно», но интернет почему-то не создает столько же рабочих мест, сколько уничтожает.

В наши дни проще поверить в говорящую чайку из первой главы, чем в продление жизни для всех в мире, где капитал и власть концентрируются вокруг серверов-сирен.

Когда продолжительность жизни в первый раз заметно увеличится, возникнет серьезный конфликт интересов. Предположу, что первая вспышка случится не на территории Соединенных Штатов; возможно, в роли застрельщиков выступят российские олигархи или арабские шейхи из стран Персидского залива.

Если вообразить часы, отсчитывающие время до пуска монетизированной цифровой экономики, то отсчет уже пошел. Хватит ли у среднего класса ресурсов и влияния, чтобы умерить амбиции владельцев серверов-сирен, жаждущих стать практически бессмертными плутократами? Подобное развитие событий предвидел Г. Дж. Уэллс в повести «Машина времени».

Если средний класс в этот момент окажется достаточно сильным, можно будет найти какой-то компромисс. Когда понятие «естественной» продолжительности жизни изживет себя наряду с понятием «естественного» климата, в силу вступит новый общественный договор относительно медицинского обслуживания.

Если средний класс окажется слишком слабым, наступит хаос. Как правило, население выражает протест против мер жесткой экономии в довольно мягкой форме. Но стоит гражданам осознать, что члены их семей обречены умирать раньше, чем представители противоестественного и изолированного высшего класса, безудержный народный гнев разразится во всю мощь. Как бы мы ни романтизировали революции, они представляют собой всего лишь очередную форму террора, примененную на практике. С нашей стороны было бы благоразумно развернуть во всех странах мира программу поддержки среднего класса до того, как наступит роковой момент.

Часть 9

Переход

Глава 31

Существует ли цифровая версия золотого правила нравственности?

С тех пор как я заговорил о перспективах нельсонианской экономики, чаще всего мне задают вопрос о механизмах принуждения. С чего бы людям переставать копировать контент? С чего бы людям переставать жульничать? С чего бы им прекращать перекладывать созданные ими риски на плечи других?

Так вот: причина, по которой пользователи не будут копировать контент, иными словами – не будут безвозмездно извлекать прибыль из информации, заключается в том, что копирование подрывает источник их собственного благополучия. Вот так выглядит сетевая версия золотого правила нравственности.

Ни одна цивилизованная экономика не может существовать без утверждения общественного договора. Любая рабочая аутентичная экономика по определению должна поддерживаться больше за счет добровольного участия, чем за счет принуждения. В действительности нет ничего сложного в том, чтобы вломиться в чей-то дом, обокрасть автомобиль или стащить что-нибудь в магазине, а полицейских не так уж и много. Полиции отведена решающая роль в поддержании правопорядка, но главная причина, по которой в реальном мире не крадут все подряд, состоит в том, что в нашем мире не принято красть.

Некоторые читатели предпочтут моральные обоснования этическим и заявят, что красть просто-напросто нехорошо. Так или иначе, суть в том, что у полиции никогда не хватит сил навязать стандарт поведения, который отвергает большинство населения.

Меня огорчает, что даже идеалистически настроенные интернет-активисты полагают, что все сводится к принуждению. Мы привыкли к двойным стандартам в сети, где нужно либо мириться с вероломством и враждебностью тотальной анархии, либо сдаться на милость ведомственного контроля. Анархия властвует на сайтах вроде 4chan и в неподцензурных комментариях к видеороликам и статьям. Тем временем большая часть контента и высказываний проходит через ведомственные каналы наподобие магазинов приложений или социальных сетей, где применяется политика цензуры. Настоящей свободы нет нигде. (Многие онлайн-проекты, изначально задуманные открытыми и свободными, по факту душит правящая элита.) Настоящая свобода должна основываться на добровольном согласии большинства проявлять терпимость друг к другу большую часть времени.