Читать книгу "Предательство в КПСС. Хроника разрушения СССР - Валерий Шамбаров"

Действительно, в 1999 г. многое было иначе. Лопоухих новобранцев в Чечню ради количества не собирали. Было налажено хорошее взаимодействие между армией, МВД, ФСБ, различными родами войск. Войска начали действовать по единому плану, постепенно брали под контроль территорию. А Грозный так же постепенно обкладывали, загоняя туда боевиков, как в ловушку. В прошлой войне российское руководство фактически не учитывало местные особенности, взаимоотношения между тейпами, и упустило возможностью привлечь на свою сторону лояльных чеченцев. Сейчас и это учли. Тем более, что горькие плоды «независимости», разгул бандитизма, развеяли у многих былые иллюзии «свободы». Ортодоксальное исламское духовенство было возмущено засильем ваххабитов.

Совсем не случайно недовольных возглавил муфтий Чечни Ахмат Кадыров — хотя в первую войну он призывал мусульман к «джихаду», «священной войне». Он понял, что Масхадов не хочет и не может порвать с террористами, слишком крепко повязан с этой братией. В июне 1999 г. Кадыров даже сделал попытку переподчинить себе силовые структуры Чечни. Собрал их руководителей, и его избрали «военным амиром». Но Масхадов нейтрализовал его шаги собственными маневрами. Сделал вид, будто тоже намерен выступить против ваххабитов, а потом снова метнулся к ним, создав Совет национальной безопасности вместе с Басаевым.

Опорой Кадырова стали отряды влиятельных полевых командиров, шести братьев Ямадаевых. Когда обстановка стала накаляться и заполыхало в Дагестане, Кадыров и Ямадаевы объявили Гудермесский и Курчалоевский районы зоной, свободной от ваххабитов. Выразили готовность выступить против них с оружием в руках. А когда наши войска перенацелились на Чечню, Масхадов требовал от Кадырова объявить джихад. Тот отказался: «Басаев — бандит, я — муфтий. Бандитская война — это не джихад, и я не могу брать на себя такую ответственность, потому что отвечаю перед Аллахом». Вместо этого Кадыров предложил Масхадову самому развернуть реальную борьбу с террористами: запретить ваххабизм, выслать Хаттаба и всех наемников, возбудить уголовное дело против Басаева. Это был выбор, и Масхадов сделал его. Остался с Басаевым и Хаттабом. Кадыров и Ямадаевы тоже сделали — встретили миром российские войска, передали им большую часть Гудермесского района.

10 октября Масхадов издал указ, что Кадыров — «враг чеченского народа», «подлежит уничтожению» и отстраняется от должности муфтия. Назначил вместо него послушного себе имама, объявившего джихад. Но Кадыров указ не признал — возразил, что по законам шариата президент не имеет права снимать муфтия, и вышел из подчинения Масхадову. А российское правительство и командование показали полную готовность налаживать сотрудничество. Кадыров остался полноправным духовным лидером Чечни. Ямадаевых приняли на службу, они начали формировать части чеченской милиции. Вместе с ними сторону России принял ряд чеченских тейпов.

Многие города и селения наши воины занимали без боев. Там, где встречали сопротивление, вызывали авиацию и артиллерию. К 28 октября наметилось окружение Грозного, день за днем оно уплотнялось. Штурмовики и вертолеты поражали скопления боевиков в городе, систематически уничтожали собственность полевых командиров: мини-заводики по добыче нефти и производству «паленого» бензина. 25 ноября Масхадов распространил свое обращение к русским солдатам, призывал их сдаваться в плен или переходить на сторону Ичкерии под его личные «гарантии безопасности». Но это было уже просто блефом. Потому что 29-го Масхадов со своим штабом бежал из Грозного. Выскочили вовремя, на следующий день основные дороги в город были перехвачены. Наши войска взяли под контроль всю равнинную часть Чечни, а силы противника расчленили. Около 3 тыс. в горах, главная часть в Грозном. На город сбросили агитационные бомбы с листовками, жителям предлагалось до 11 декабря выйти по оставленному гуманитарному коридору. Предупреждалось — те, кто останется в городе, попадут под массированные удары.

А в России на фоне этих событий раскручивалась избирательная кампания. 29 августа 1999 г. движения «Отечество» и «Вся Россия» объединились в сильнейший блок «Отечество — вся Россия». На плакате соединили руки Примаков, Лужков, питерский губернатор Яковлев. Другой блок создали «молодые реформаторы», оттесненные от власти: Немцов, Кириенко, Хакамада — «Союз правых сил». К «Яблоку» примкнул уволенный Степашин.

24 сентября Шойгу объявил о создании правительственного блока «Медведь» («Единство»). Здесь знаковых фигур было меньше, представительство жиже. Но главной задачей движения стала персональная поддержка Путина, блок получил мощнейшие финансовые, информационные ресурсы. Хотя проявилась уже привычная закономерность. Как только бандитов начали громить, все либеральные СМИ мгновенно «забыли» даже похищения собственных журналистов. Дружно переключились в то же самое русло, что и в прошлую войну. Хаяли «федералов», тиражировали заявления чеченских лидеров о «российских провокациях», об их собственном «миролюбии» и готовности сражаться за «свободу».

Пошло запугивание, что война обернется для России лишь новыми потоками крови и новым позором. Впрочем, один из ведущих медиамагнатов, Березовский, в данный период держал сторону Путина (из личных соображений — в надежде пристроиться при нем «серым кардиналом»). На пресс-конференции в агентстве «Интерфакс» он откровенно высмеял подобную позицию: «Все белыми нитками шито, все это одна группа — и „МК“, и НТВ, и „Эхо Москвы“ — группа, которая отрабатывает заказ. Только отрабатывают они в этот раз этот заказ, а в мою бытность отрабатывали другой заказ. Позабыли ребята, позабыл господин Гусинский, когда в растерянности пришел ко мне и попросил помочь освободить Елену Масюк и ее группу» («Коммерсант», № 169 (1813) от 17.09.1999).

Протесты против войны поднимали не только СМИ, но и «правозащитники», политическая оппозиция. 9 ноября Явлинский выступил в Думе от фракции «Яблоко». Требовал остановить наступление, прекратить воздушные удары по Грозному, сесть за стол переговоров с Масхадовым, чтобы он сам ликвидировал террористов на своей территории. Но Путин не стал выполнять подобные пожелания и давать врагам передышки для перегруппировок, как в прошлую войну.

Хотя либералы с «правозащитниками», разумеется, пели не сами по себе. Посыпались осуждения в Парламентской ассамблее Совета Европы. Евросоюз шумел о введении санкций против нашей страны. Правда, США признали такой шаг «контрпродуктивным» — указали, что это может ослабить российскую «демократию». Но и Клинтон требовал «политического урегулирования», 9 декабря пригрозил, что Россия «дорого заплатит» за войну в Чечне.

И тут совершенно неожиданно показал «зубы»… Ельцин. Он как раз находился с визитом в Китае и в присутствии Цзян Цзэминя выдал на весь мир: «Билл Клинтон вчера позволил себе надавить на Россию. Он, видимо, на секунду, на минуту, на полминуты забыл, что такое Россия, что Россия владеет полным арсеналом ядерного оружия, и поэтому решил поиграть мускулами… Не было и не будет такого, чтобы Билл Клинтон один диктовал всему миру, как жить, как трудиться, как работать, как отдыхать». А сопровождавший президента министр иностранных дел Иванов прокомментировал — дескать, жесткое заявление Ельцина «связано с тем, что в последнее время раздаются различного рода выступления, высказывания в адрес России», авторы которых «пытаются диктовать России, как ей решать сугубо внутренние проблемы» [36].