Читать книгу "Радужная топь. Избранники Смерти - Дарья Зарубина"

— Это отповедь, настоящая, не за зло, а за благо. За щедрый дар, — ответил Иларий.

«Владек. Послышалось мне. А может, перепутал закраец. После такого немудрено», — подумала Агата, глядя, как медленно плывет над вершинами маленькое легкое облачко, гонимое вечно беспокойным ветром, и чувствуя, как под спиной медленно вздымается и опадает теплая грудь земли.

Где-то рядом, в отдалении, заплакал ребенок. А может, тоже показалось. Бяла тихо поднялась, погладив на прощание камень, и, опираясь на руку Илария, пошла прочь.

Глава 100

Мирогнев проснулся и вовсю сучил ножками в корзинке, пытаясь достать пяткой широкую морду нависшего над ним Прошки. Рядом с корзинкой сидел, склонив набок пушистую голову, белоснежный пес.

— Здравствуй, учитель. Не ожидал таким тебя увидеть, высший маг Мечислав. Или как лучше звать тебя?

Пес поднял на мага семицветный взгляд. И начал медленно подниматься на задние лапы, вырастая. Скоро перед Агнешкой и манусом стоял невысокий старик с белоснежной бородой и забранными в длинный хвост волосами, спускавшимися почти до пояса.

— И я не ждал видеть тебя таким, Владек. Да только каждому дорога своя. И уж теперь-то наши надолго разойдутся. Порадовал ты меня. Сестру избавил от мук. Ведь она, что лекарка твоя, никогда не может отказать, когда ее о помощи просят, силу тянут — а она и рада отдать, да только и ей самой нужна. Раньше вера была сильна, возвращали матери-земле маги часть силы. А потом позабыли и о вере, и об истинной отповеди. Теперь тебе непростой зарок — древнюю веру возродить. Кормить древнюю мать, как сама она вас, магов, кормит испокон веков. А о ней, — старик кивнул на Агнешку, в его радужных глазах мелькнуло что-то, похожее на нежность, — я позабочусь.

— Когда же мы снова увидимся? — Маг подошел и крепко обнял старика. Тот похлопал его по спине, поцеловал по-отечески в плечо.

— Ты встречу не зови. Последняя осталась. А тебе сделать еще предстоит много.

Старый маг отступил, снова меняя обличье. Агнешке и Владиславу пришлось запрокинуть головы, чтобы вновь поймать семицветный взгляд. Высокая призрачная фигура в то пронзительно-голубом, как небо, то внезапно смурнеющем плаще поклонилась, исчезая в утреннем воздухе, обращаясь в клочки тумана. Исчез выбеленный временем череп, осталось только одинокое белое облачко, и то скоро истаяло.

Агнешка сняла черный плащ, под которым оказался простой деревенский наряд, взяла на руки сына, протянула Владу. Он обнял их обоих, коротко прижавшись губами к выбившейся из-под платка у Агнешки рыжеватой прядке.

Девушка потянулась к нему, коснувшись губами уголка губ. Отпрянула.

Рядом с ними бесшумно возник Игор. Блаженная улыбка земной отповеди еще играла на его губах, зеленые глаза сияли. Великан поднял на плечо корзинку.

— Подвода уже ждет, Дорофейка беспокоится, хочет до отъезда на Бориславову могилку заглянуть, — прошептала Агнешка. — Пока княгиня не опомнилась, надо нам с Гнешеком уехать. А то примется искать… Бялу.

— А если я буду искать, где найду? Просто скажи, что не навек это, Ханна. Не навек расстаемся?

Она молча кивнула, приложила пальчики к груди мага. Погладила, не касаясь, водя лишь тенью пальцев, багровый след клейма на лбу — словно прощения просила.

Игор опустился на одно колено, поцеловал край хозяйского плаща.

— Не чернский ты больше, Игор. Ты свой долг отдал, — проговорил тот, поднимая друга с колен. — Не настало ли время Закраю вспомнить, кто их царь по праву?

Игор оставил свой синий плащ рядом с черным Агнешкиным, набросил на лишенные гербов плечи простой коричневый, вновь превратившись в горбуна. За хозяйкой потрусил и широколобый гончак Проходимка, то и дело принимавшийся скакать, радуясь тому, как прыгает и качается новый хозяйкин подарок — медальон, прицепленный лекаркою Прошке на новый кожаный ошейник.

Едва они скрылись в лесу, от камня, запыхавшись, прибежал старый Болюсь. Старик держался за бок, силясь отдышаться, привалился к сосне.

— Ушли?

— Тебя и Конрада будут ждать за городом. Там и проститесь. Нельзя Агате Бялу показывать, — бесцветным голосом ответил манус.

— А ты? — Старик вытер рукавом вспотевший лоб. Посмотрел на молодого мага с болезненной жалостью.

— А я уже прощенный, — ответил тот и пошагал прочь, к поляне, к остывающему камню, к обиженной княгине, клохчущей кормилице и блаженно улыбавшемуся городскому колдуну. Нужно было придумать, под каким предлогом услать бедолагу в Бялое. Он достаточно болтлив, чтобы весть об истинном обряде на Землицын день пустилась в долгий путь из уст в уста. А в Дальнюю…

Глава 101

…До Гати Агата добралась на третий день.

Тадеуша Проклятого без посвящения Землице и молитвы сожгли на низком костре на границе Черны с Дальней Гатью, но развеять пепел по ветру Агата не позволила. Сказала, отвезет прах Войцеху Дальнегатчинскому — пусть сам решит, что делать.

Постарел гатчинский медведь. Широкие плечи его поникли, серебра в бороде и волосах стало не в пример больше, чем при последней их встрече. Вышел встретить возок соседкин сам. Поклонился совсем не по-господски, а когда ступила Агата на землю — и вовсе повалился в ноги.

— Прости меня, матушка, — прогудел глухо, обняв ее красные сапожки.

Княгиня отступила, высвободив ноги. Стоявший в отдалении наследник Лешек нахмурился, но не торопился выказать гнев, ждал, что сделает гордячка, чернская регентша.

— Глянь на меня, Войцех, — тихо попросила Агата.

Старик поднял голову. Агата опустилась на колени, не жалея вышитого подола, обняла дальнегатчинца, поцеловала в лоб.

— Оба мы виноваты с тобой. Оба наказаны. Да только у тебя сын, у меня внук. И если будет в сердце истинная вера, со всем справимся. Отступит радуга, уделы поднимем. В Мировитовой земле трава у священного камня выросла — знать, и там народился князь. Объявится, как подрастет, да спросит, хорошо ли соседи, как того обычай требует, землю его блюли, пока он в силу входил.

— Твой внук теперь старший из всех князей, Агата. Два удела под ним — Черна и Бялое място. Ему за уделом Мировитовым смотреть полагается.

— Он и приглядит, как говорить научится и в силу войдет. А пока посмотри ты за ним, Войцех, поклянись в том мне и Мирославу Чернцу. И Лешек пусть клянется. Ему за тобой принимать Дальнюю Гать.

Войцех поднялся с земли, подал Агате руку.

— Идем, матушка, все обговорим. В храме помин по Якубу Бяломястовскому сегодня готовится. Не откажи, пойдем с нами в храм. Землице со мной рядом колени преклони.

— Там, в возке… кувшин. С прахом… князя Бялого мяста, — сказала Агата тихо.

— Отвези домой. Там ему место. Развей над рекой, — буркнул Войцех. С трудом давались ему слова.