Читать книгу "Звезда моей любви - Татьяна Устименко"

Я поднялась на ноги, с радостью отмечая, что мои мышцы стали сильными и упругими, а мысли обрели четкость и строгость, ведь человек, уверенно следующий к поставленной цели, почти непобедим! Я собрала разбросанные по полу вещи и пружинисто зашагала вперед, стремясь догнать намного опередивших меня друзей. А еще я прислушивалась к шелесту лежащей в сумке раковины, нежно напевающей мне новую песню.

Я думаю, нужно поверить в любовь,

Неважно, чем сердце запятнано,

Пусть в ранах спекается черная кровь

И тучами беды сгущаются вновь,

Не стоит идти на попятную.

Я слышу, как нервы натужно гудят,

Но знаю – они не порвутся!

Покуда все звезды на небе горят,

А жизнь – то ли мед, то ли сладостный яд,

Любовь еще может вернуться.

Я верю, что смерть не подводит итог,

О каре шепча нам невнятно,

Ведь даже волшебный загробный чертог

Не примет следы от натруженных ног,

Он просто вернет нас обратно,

Даруя возможность проверить себя

И в прочности чувств убедиться,

А тот, кто пытался прожить не любя,

Поймет, что творил эти глупости зря,

Ведь жить без любви не годится.

Слепа и нага, я по миру бреду,

Души не прикрывши одеждой,

Я имя твое повторяю в бреду,

Ищу и не знаю, найду – не найду,

Но звать продолжаю с надеждой.

Я думаю, нужно отдать за любовь,

С судьбой не вступая в дебаты,

До вздоха – себя и до капельки – кровь,

Все ради того, чтоб почувствовать вновь,

Что ею одной мы богаты…

А между тем Ребекку и Беонира, сильно вырвавшихся вперед, тоже поджидал странный и в чем-то даже курьезный сюрприз. Прокравшись еще на пару сотен шагов, они очутились в небольшом зальчике, остановившись перед лакированной панелью, на которой размещался деревянный барельеф некоего достойного мужа, поднявшего руку в строгом жесте и как будто наставительно грозящего дерзким гостям. Еще один фрагмент деревянного тела, не будем уточнять, какой именно, тоже вызывающе выпячивался вперед и был поднят вверх, что заставило улыбнуться и ниуэ, и лайил… Юношу – весьма иронично, а девушку – чуть смущенно. Немного отступив назад, Ребекка сняла со своего пояса веревку, завязала на ее конце петлю и метнула вверх. Когда петля зацепилась за внушающе поднятую длань барельефа, воительница решительно потянула за веревку… Предосторожность оказалась отнюдь не лишней: из потолка стремительно ударило толстое бревно, угодив точно по площадке перед статуей, после чего таран тут же скрылся в потолке. Лайил едва успела увернуться и отпрыгнуть в сторону, на все лады костеря излишне изобретательных строителей подземелья.

Ловушка была продумана воистину безупречно и сооружалась на века. Ребекка еще несколько раз дергала руку барельефа, перемещая ее в различных направлениях, но бревно всякий раз обрушивалось на пол, грозя раздавить ловкую девушку и ее спутника. Лайил приходилось ежесекундно демонстрировать чудеса прыткости и изворотливости, дабы избежать гибели. В итоге девушка впала в неконтролируемую ярость, отчаявшись обмануть хитроумный инструмент и найти выход из зала.

– Проклятые мужики! – в сердцах выкрикнула она. – Вы реальные – пафосные, и деревянные – точно такие же! Дерево, вот самый подходящий материал для воспроизведения ваших амбиций!

– При общении с женщиной главное – показать, что потолок твоих интересов находится выше уровня полового вопроса, – равнодушно пожав плечами, подал реплику безучастно стоящий в сторонке Беонир. – Остальное – второстепенные детали.

– Детали?! – озаренно оскалилась лайил. – А знаешь – это идея!.. – Она сдернула петлю с руки барельефа, ловко заставив ее по пути вниз зацепиться за вторую выступающую деталь. Непристойное украшение фигуры тут же опустилось, и проклятая панель с неровным стуком поднялась вверх, открывая проход.

– Вот так женское начало играет мужским концом! – победно провозгласила Ребекка, одаривая Беонира снисходительным взглядом.

– Хорошо, что здесь нет Йоны! – только и улыбнулся тот.

– Пойдем посмотрим, что скрывается за столь надежной дверью! – приглашающе взмахнула рукой воительница и первая бесстрашно вступила в разверзшуюся за панелью темноту…

«В храм проникли чужие!» – это была первая мысль, появившаяся в голове Каадсур сразу после того, как жрица легко сдвинула крышку каменного гроба, служившего ей удобным ложем, и стряхнула с себя последние остатки сна. Она очень любила этот ярус, предпоследний в святилище, тихий и укромный. Раньше ей часто приходилось покидать пределы мавзолея: то посещая шумный Блентайр с его бестолковой суетой и несмолкающим шумом, претившим ее невозмутимой натуре, то выполняя какие-нибудь иные поручения богини. Тварь притерпелась и привыкла ко всему, но по-настоящему спокойно чувствовала себя лишь здесь, в храме Песка.

Каадсур уже давно сбилась со счету, пытаясь вспомнить, сколько лет прожила она на свете, служа своей обожаемой повелительнице: двести, триста, четыреста?.. Все эти годы выдались отнюдь не легкими, они принесли с собой моменты удачи и дни поражений.

Да, Каадсур помнила многое: например, падение прекрасного Ил-Кардинена и постройку здания в форме ромба, которое она называла просто «фермой». Жаль только, что, дорвавшись до власти, она не смогла совладать со своими инстинктами и загрызла слишком много людей, вызвав своим поступком закономерное неудовольствие богини. Впрочем, змееликая не лишила ее своей милости. Банрах поручила ей другое занятие, куда более ответственное. Каадсур назначили главной хранительницей храма Песка.

А еще она помнила возвышение Блентайра и последний бой с ненавистными эльфами – там, на Аррандейском мосту, когда лайил всласть напилась крови Перворожденных. Тварь никак не могла выбросить из памяти и тот страшный поход, что последовал за разгромом, а вернее, погоню за убегающими из города Полуночными, сумевшими выжить даже в этой бойне. А ведь она их так и не догнала… Каадсур сердито хмыкнула. Она до сих пор не понимала, какие именно силы спасли беглецов, помогли несчастным отверженным, выведя их из-под клинков и клыков лайил. Это чудо и по сей день казалось ей невероятным, слишком неправдоподобным, не имеющим права на существование, но, увы, оно имело место быть.

С тех пор Каадсур сильно постарела, хотя и по сей день справедливо считалась одной из лучших охотниц, когда-либо служивших змееликой. Теперь она крайне редко выходила за пределы храма, с трудом перенося уже не только горячие укусы лучей Сола, но и холодные, ласкающие поцелуи ночной Уны. Таков удел всех представителей ее народа: вечный голод, надежный мрак подземелий и постепенное одеревенение кожных покровов, с возрастом приобретающих вид и прочность чешуи. И хотя из всего животного мира лайил наиболее близки к кошкам, под старость они жутко мутируют, превращаясь в подобных ящерицам тварей.

Пожалуй, самым приятным из порученных ей заданий стало последнее: доставка в храм того странного юноши, приютского воспитанника по имени Арден, который так сильно понравился жрице Веершир. Следует признать, что с самого начала их недолгого знакомства строптивый мальчишка весьма раздражал вспыльчивую Каадсур, а посему она ничуть не скорбела о постигшей его участи, не считая ее чем-то особенным или противоестественным. Все мы когда-то приходим из тьмы и все мы когда-нибудь уходим во тьму. Таковы законы жизни и смерти. Так какая в принципе разница, когда это произойдет, днем раньше или годом позже? И пусть лайил живут долго, намного дольше людей, но и их в итоге ждет тот же удел – стать прахом под ногами змееликой…