Читать книгу "Хроники Гелинора. Кровь Воинов - Павел Кувшинов"

Стрела воткнулась Эльдазару в живот и отбросила его назад. Он выпустил из рук один из мечей, и тот, все еще вращаясь, ударился о стену, высекая снопы искр. Мятежный наемник захрипел, лежа на полу коридора, и попытался вытащить стрелу. Теор помог ему в этом. Он рывком выдернул стрелу из живота и с силой вонзил ее в грудь полукровке.

– Как… ты это… сделал?.. – прохрипел Эльдазар, глядя на наемника, на губах его проступила кровавая пена.

Теор выпрямился над распростертым на полу мятежным наемником. Его глаза вспыхнули золотым пламенем.

– В моих жилах течет Кровь Воинов, – ответил Теор шипящим, как опускаемый в воду раскаленный металл, голосом.

Он сам не заметил, как вошел в состояние Кровавой ярости, и на этот раз к обычным ощущениям, характерным для такого транса, прибавились совершенно другие чувства. Ощущение, словно он был не один. Он чувствовал чье-то присутствие не рядом с собой, а внутри себя. Больше всего это походило на то состояние, в котором он пребывал, попав в тело орка.

Теор сконцентрировался и погасил в себе Кровавую ярость. За мгновение до того, как наемник вернул себе привычное состояние, он услышал в голове отчетливый голос, требующий выпустить его. Выпустить его немедленно.

Теор уже слышал этот голос раньше. Однажды. Когда был во власти странного видения после сражения с абаасами.

Когда сражение закончилось, в живых остались только Теор, Гард, Филда, Бертолимей, Раенф, двое чародеев и один подмастерье.

Наемники похоронили своих собратьев в крипте, находящейся в подземелье под замком, в которой обычно хоронили только Грандмастеров. Таково было желание Магистра гильдии. Предателей же сожгли, соорудив костер за пределами замка.

Трое наемников отправились в Канорин, чтобы добыть Окуляр Отражения. Они были на полпути к столице, когда получили тревожное известие.

Мимо них по воздуху проплывали несколько зеленоватых прозрачных шаров, летящих в разных направлениях. Филда поймала один из них, затем разломила его, как скорлупу ореха. Шар распался желеобразной субстанцией. Чародейка не замедлила втереть это вещество себе в виски.

– Какая гадость! Что это такое? – спросил гном.

– Телепатическое сообщение, – ответила Филда, прижала указательные пальцы к вискам и прикрыла глаза.

Через несколько минут чародейка открыла их снова.

– Нужно спешить. На Канорин напали, – сказала она своим спутникам.

Глава 29

Возмездие

Солнце было в зените, когда на крошечном пирсе отдаленного от материка острова можно было стать свидетелем чего-то поистине удивительного. На небольшой площадке, мощенной белоснежными каменными плитами, что еще пару секунд назад была совершенно безлюдной, возникла фигура в черном балахоне, который скрывал появившегося гостя с головы до пят. Довершала маскировку торчащая из-под широкого капюшона маска в виде головы птицы, чем-то схожей с орлиной, но с гораздо более длинным и заостренным клювом.

«Что же в этом удивительного?» – могли бы спросить иные ценители прекрасного. Ведь появление упомянутого незнакомца, так старательно скрывающего свою личность, не сопровождалось ничем фееричным. Не взорвался в воздухе снопом искр магический огонь завораживающей красоты, и земля не встала на дыбы, обнажая свое истинное лоно, сокрытое тысячи лет от чуждых глаз, и не возник в пространстве огромный портал, раскинув свою арку от горизонта до горизонта.

Ничего такого. Никаких грандиозных визуальных или звуковых эффектов, могущих поразить дотошного эстета. Лишь фигура незнакомца, появившегося из ничего. Еще секунду назад на пирсе никого не было, и вот через мгновение здесь уже стоит человек (но человек ли?) в черном балахоне.

Глупые непосвященные людишки. Любое существо, достаточно хорошо разбирающееся в делах магических, скажет им, что для подобного перемещения в пространстве нужна колоссальная магическая сила, и даже это не гарантирует стопроцентного успеха. Ведь подобное не только трудно совершить, это еще и по-настоящему опасно.

Для перемещения в пространстве без помощи рукотворных или магически созданных порталов необходимо сотворить заклинание, способное расщепить чародея на мельчайшие составляющие, причем разделить не только тело, но и сознание, а также душу, что во сто крат сложнее. После чего сотворенное заклинание должно перенести все, что осталось от чародея, сотворившего его, в нужное место, рассекая пространство тварного мира вместе с мириадами частиц астрала, пронизывающих этот самый мир. Затем заклинание должно в точке назначения собрать в единое целое то, что само же и расщепило в точке исходной.

При успешно сотворенном заклинании чародей возродится в нужном месте в первоначальном виде, материализовавшись буквально из воздуха. Если же заклинание чародея по пути потеряет хоть одну, даже самую малую частичку того, что составляет его целостное «я»… Что ж, такой незадачливый чародей попросту перестанет существовать.

Но на пирсе не было никого, кто мог бы оценить прошедшее без изъянов появление незнакомца в черном балахоне. Никто не встречал прибывшего гостя, ведь был он гостем незваным. Он или она (неизвестно, кто на самом деле был под балахоном и чье лицо скрывала птичья маска) не обращал внимания на такие мелочи.

Незнакомец явился сюда не для дружеских бесед. Обладатель птичьей маски пришел свершить необходимое возмездие. Он не жаждал этого, но и не был против того, что собирался совершить. Это была именно необходимость. Поэтому так ли важно, кого он встретит первым, а в чьи глаза заглянет в конце, перед тем как все закончится, если уже совсем скоро один за другим все служители Святого Свента умрут?

Элиза сидела возле распахнутого окна в своей комнате на втором этаже храмового здания, приспособленного под покои для всех служителей Святого Свента. Она оставила свою одежду на широкой кровати, сложив ее аккуратно на шелковом покрывале, расшитом серебряными и золотыми нитями в причудливый орнамент. Верховная Мать сидела у окна полностью обнаженной, грея свою гладкую кожу в лучах полуденного солнца.

У многих женщин в ее возрасте кожа теряла былую упругость и красоту. Элиза же этого не допускала. Специальные мази, отвары, парочка невинных заклятий и наговоров – и даже в преклонном возрасте можно выглядеть, словно тебе чуть больше двадцати. Конечно, за подобную роскошь приходилось платить, и цена у такой жизни была немалой, но об этом Элиза никогда не беспокоилась. Она всегда знала, где и как раздобыть нужные суммы.

Бедняга Рикон. Знай он обо всех источниках ее доходов – давно умер бы от сердечного приступа.

А вот, кстати, и он. Старик вышел из парадной двери храмовых покоев и направился к храму, где располагалось казначейство, неся в руках охапку пергаментных свитков. Элиза подалась вперед и выставила роскошную грудь, без скромности демонстрируя свое великолепие. Женщина не сомневалась, что старик обернется, он всегда оборачивался, словно проверяя, не следит ли кто за ним. Обернется и заметит ее.