Читать книгу "Проклятый меч - Филип Гуден"

Грант? Неужели толстяк в гостиной просил меня передать привет этому странному существу? Кто мог подумать, что господин Грант окажется самой обыкновенной обезьяной? Еще при входе в это поместье я подумал, не является ли это заведение каким-нибудь частным бедламом. Тогда это была довольно смелая мысль, а сейчас я уже не сомневался, что оказался в сумасшедшем доме. Или все это мне приснилось в кошмарном сне.

— Откуда он у вас появился? — спросил я, понимая, что должен хоть что-то сказать в этот момент.

Зверь продолжал таращить на меня свои огромные глаза, а я отвечал ему тем же. Грант сидел на коротких, покрытых густой шерстью задних лапах, упираясь в пол длинными передними. Мне стало страшно, что он может в любой момент сорваться с места, прыгнуть на меня и ухватить за шею. Именно такую сцену я видел на лондонской верфи, когда матрос шел с обезьяной на руках, обнявшей его за шею, как это делает маленький ребенок. Они были очень похожи друг на друга, обезьяна и матрос. Теперь я понял, откуда в доме этот странный затхлый запах. Он явно исходил не от больного человека, а от этого существа с коричневой шерстью, которое ползало у моих ног.

— Грант приехал к нам из Африки, — пояснил Элиас. — Сначала он принадлежал сотруднику колледжа в Кембридже, его тоже звали Грант. Незадолго до своей смерти он передал эту обезьянку мне.

— Но зачем, ради всего святого? — воскликнул я.

— Однажды я сказал ему, что это существо обладает гораздо большим умом, чем все человеческое сообщество, вместе взятое. Причем он не только умнее, но и добрее многих людей. Этот сотрудник, Грант, был чрезвычайно рад, что я согласился приютить у себя обезьяну, а я, в свою очередь, с удовольствием взял ее на попечение, когда мой друг умер. Вы только посмотрите, что он вытворяет.

Я взглянул на обезьяну и даже ахнул от удивления, когда она встала на задние лапы и замахала передними над парой перевернутых вверх дном горшков, предназначенных для хранения всяких домашних безделушек. Заметив, что я пристально слежу за ним, Грант поднял один из них, и я убедился, что он пуст. Потом он поднял второй горшок, и в нем что-то блеснуло. Я подался вперед и, увидев нечто знакомое, невольно полез в карман. Медной пряжки, которую я специально оторвал от сапога, чтобы не потерять в непогоду, там не оказалось. Не знаю, как это получилось. Может быть, я уронил ее, когда вошел в комнату, или животное каким-то чудом вытащило ее из моего кармана. Впрочем, сейчас меня это мало беспокоило. Я наклонился и протянул руку, чтобы вернуть свою вещь, но Грант, сердито ворча, завертелся волчком.

— Это игра, — успокоил меня Элиас Хэскилл. — Пусть поиграет.

Я отошел, стараясь скрыть свое удивление, смешанное со злостью и неудовольствием.

Обезьяна тем временем обошла горшки и остановилась неподалеку от меня, передвигая их по гладкому полу. Конечно, я сразу же понял, что она делает, поскольку не раз видел подобные трюки на улицах Лондона. Полагаю, вам тоже доводилось наблюдать эту игру под названием «поймай кролика». Правда, на улице этот трюк исполняется с помощью трех кружек, а не двух, но мы должны простить обезьяне сию вольность. Игрок обычно поджидает какого-нибудь деревенского неотесанного мужлана и уверяет его, что он ни за что не угадает, под какой кружкой или скорлупой кокоса находится какая-нибудь маленькая вещица. При этом он быстро передвигает их с места на место. Сначала деревенский мужик выигрывает несколько раз, и это вдохновляет его на новую и самую крупную ставку. И вот тогда он проигрывает, к своему несказанному удивлению.

Все подобные трюки на улицах Саутворка выполняли достаточно проворные люди, но я никогда не видел, чтобы это проделывала самая обыкновенная обезьяна. Обычно принято считать, что обезьяна не может быть такой хитрой и ловкой, как человек, поэтому я без труда проследил, под каким горшком находится моя пряжка. Когда Грант закончил передвигать горшки, я показал пальцем на один из них, но хитрое существо подняло совсем другой горшок. Марта громко рассмеялась, а я вдруг ощутил глубокую досаду на нее, на Гранта и больше всего на себя. Опасаясь, что игра может продолжаться всю ночь, я бросил отчаянный взгляд на Элиаса Хэскилла.

— Я знаю, актер, о чем вы подумали, — улыбнулся старик. — Но в отличие от людей Грант никогда не отнимает чужие вещи. Вот смотрите.

Элиас щелкнул тонкими пальцами. Обезьяна быстро повернула голову на звук, а затем оставила свои перевернутые вверх дном горшки и неохотно поплелась в другой конец комнаты с видом человека, который никак не может решить, как ему передвигаться — на двух ногах или на четвереньках. Только сейчас я обратил внимание на большую клетку из деревянных прутьев в дальнем конце комнаты. Обезьяна по имени Грант вошла в клетку и закрыла за собой дверцу. Это выглядело так, будто преступник вернулся в свою камеру после прогулки. Не долго думая я быстро подобрал с пола пряжку и сунул в карман камзола.

— Вы еще не ели с тех пор, как приехали к нам? — спросил старик и быстро добавил, не дожидаясь моего ответа: — Думаю, что нет. Эти стервятники в гостиной слишком заняты ожиданием моей смерти, чтобы проявить хотя бы элементарное гостеприимство. Марта, принеси пива нашему гостю актеру.

Все это время девушка снисходительно наблюдала за обезьяной и ее трюками, но, услышав просьбу дяди, безропотно вышла из комнаты. Элиас Хэскилл показал рукой на сундук у кровати, покрытый толстым одеялом. Я молча уселся на него и посмотрел на больного старика, не опасаясь больше показаться слишком назойливым и любопытным.

— Ну, актер, я действительно похож на притворщика?

— Не понимаю, какое притворство вы имеете в виду, мистер Хэскилл.

— Я слышал, как вы разговаривали за дверью с моей племянницей. Марта не одобряет мои игры, как она это называет. Не удивлюсь, если она уже сообщила вам, что я специально симулирую болезнь, дабы досадить этим стервятникам в гостиной.

Под стервятниками он, несомненно, имел в виду тех трех мужчин, с которыми я столкнулся в большой комнате. Мне показалось странным, что он называл своих двоюродных братьев хищными птицами, а с другой стороны, человек, который держит в спальне обезьяну, вероятно, так и должен относиться к другим людям, вне зависимости от того, родственники они ему или нет.

— Ваша племянница ничего не говорила о притворстве.

И действительно — сейчас, более внимательно посмотрев на старика, я увидел его нездоровый румянец. Кожа на его лице была испещрена мелкими морщинами, словно древний пергамент или хитрая мордочка обезьяны. Его глаза показались мне мрачными, как потемневшая от ила вода в пруду, правда, с некоторым налетом живости или злобы на самом дне.

— Нет, Николас Ревилл, я нисколько не притворяюсь, — грустно заметил старик. — Хотя, конечно, моя смерть не так близка, как все они надеются. Я отошлю их домой, словно паршивых псов с поджатыми хвостами, словно отстеганных кнутом дворняжек!

От стервятников он перешел к дворняжкам. Думаю, я выглядел ошарашенным от столь нелестных эпитетов, несмотря на мягкий тон, которым они были произнесены. А старик тем временем продолжал: