Читать книгу "Дела эльфийские, проблемы некромантские - Дарья Снежная"

— Ну, будет тебе больно или нет. Раз больно — то кубарем точно спуститься не получится. Мы все-таки живые, — состроила печальную физиономию я.

— Тебя это огорчает? — усмехнулся Лесс. — Иди уже в ванную, и желательно порасторопнее, если мы хотим, не огорчив местных обитателей, свалить отсюда как можно скорее…

Я неуверенно сняла с вешалки серую рубашку с узорами вдоль ворота, черные штаны из легкой ткани и под Лессово: «Могла бы и из женской одежды что-нибудь взять», — удалилась за прикрытую прозрачной шторой в углу дверь.

В центре ванной комнаты стоял целый фонтан, а не маленькая бадейка, которую я ожидала увидеть. Сбоку к ней был пристроен небольшой рычаг, и я интуитивно его повернула. Из широкого крана, прорастающего из стены, захлестала вода, наполняя собой ванну и взбивая мыльную пену. Интересно, если я туда заберусь, меня не разъест до костей? Вдруг туда зелье какое-то подмешано?

Но пахло приятно. Зелеными яблоками, лимоном и мятой. Я прикрыла веки, сбросила на пол свою затасканную одежду и вновь вдохнула аромат. Казалось, открою сейчас глаза и увижу перед собой полянку, где теплые солнечные лучи отражаются от росы на сочно-зеленой траве, а на цветущих деревьях заливаются свирелями птицы. В самом центре лужайки брошен мягкий клетчатый плед, на котором разложены фрукты, разлито по бокалам ягодное вино, и кто-то светловолосый и темноглазый с теплой улыбкой смотрит на меня и протягивает руку…

Я покачнулась, едва устояв на ногах. Забытье показалось сном, коротким, но ярким, в который хотелось скорее вернуться. Робко потрогав кончиками пальцев воду, я отметила, что она как раз нужной теплоты, и погрузилась в нее целиком. Мыльная пена щекотала нос, я вальяжно сползла в нее по самые плечи и шеей ощутила мягкий махровый валик, выполняющий роль подушки.

И мне показалось, что я сама медленно превращаюсь в такую же пену, чувствовала, как исчезает многодневная дорожная пыль, как расслабляются все мышцы и тяжелеют веки…

Я больше не хотела никуда идти.

Я хотела остаться здесь навечно.

К ужину мы спустились, точно приближенные к королю господа. За мной не сталось перехватить длинную рубаху чуть ниже талии пояском, а штаны заправить в сапоги, отчего вид стал если не привлекательный, то хотя бы приличный. Ворот рубашки расходился от плеча до плеча, спускаясь треугольным вырезом к груди, отчего еще и все тело, так расслабленно провалявшееся в ванной, спокойно дышало без лишних швов и воротников на шее.

Лесс был точной моей противоположностью, весь в белом и льняном. Обруча для него мы, увы, не нашли, поэтому верлен ниткой перехватил волосы в небрежный хвост и отмахнулся «да сойдет», когда пара капризных прядей упала на лицо.

Так что первое, что мы услышали, когда наш изумрудный дракон доставил нас к трактиру это были заверения в невероятной прекрасности и гармоничности нашей пары.

Безликий — то ли все тот же, то ли очередной его двойник — так быстро испарился, подведя нас к столику «специально оставленному для нас», что мы даже не успели возразить, что мы не пара.

Сначала перед нами появились две тарелки с овощным салатом с брынзой. Едва мы расправились с ним (набросились-то на него мы вовсе не как «приближенные к королю господа», а как изрядно оголодавшие путники), на месте опустевших тарелок тут же появилось пышущее жаром горячее — запеченный картофель с зеленью и куриные крылышки. В бокалах то и дело само появлялось вино, поэтому, когда мы, уже насытившись, откинулись на спинки стульев и я ощутила, как плавно туманится разум, Лесс внезапно вскинул на меня глаза и произнес:

— Хель…

Этот вкрадчивый тон… Что же столь щекотливое он хочет спросить, раз так собирается с мыслями.

— Те письма, что приходили тебе в Академию. Ты ведь просто не хотела мне рассказывать, от кого они. Но почему?..

Я залпом опрокинула в себя остатки вина, отставила бокал в сторону, завороженно проследив, как он снова наполнился до середины, и сухо произнесла:

— Потому что его нет. Уже давно.

И замолчала, глядя в окно на изумрудного дракона, который, не дождавшись нас, вспорхнул к небу и медленно начал удаляться, тая в закатных лучах.

Когда несколько лет назад начиналась война с Корханном, правитель, решив обойтись меньшими затратами, распорядился собрать добровольцев среди мирного населения, и одним из них стал Арлан. Считали, что противостояние окажется непродолжительным, и каждый верил, что степняки снова уйдут в родные земли ни с чем, как бывало уже неоднократно. Но на этот раз корханнцы воспылали неподдельной жаждой борьбы, и настолько хорошо их убедили, будто они смогут «вернуть» прилегающие к Гремору пустынные территории, что битвы пошли излишне кровопролитные.

Сейчас назвать это войной уже язык не повернется — незначительные перепалки вдоль границ в исполнении особо приверженных идее степняков. Корханну не повезло — им достался не самый умный правитель, зато он сумел внушить людям, что им нужна эта война и эти земли.

С чем были согласны в Греморе все до одного, так это с тем, что самих степняков слишком мало даже для своих территорий, и тем более непонятно, зачем они полезли на чужие земли.

Но в первые месяцы войны были погибшие.

Я готовилась к экзамену по практической магии в момент, когда внутри что-то оборвалось и рухнуло. Не требовалось провидческого таланта, чтобы понять, что произошло.

Я любила Арлана. Мы только задумались о свадьбе, как вдруг наш мир, все наши планы и надежды осыпались пеплом к моим ногам, оставив только рваную сквозную дыру в груди и немой вопрос «Почему он?..».

Экзамен я провалила. Равно как и последующие. Убитая и раздавленная, я не могла совладать с собственной магией, не могла думать о чем-то другом, смотрела в учебники — и видела только смеющиеся карие глаза, которых больше нет в нашем мире.

Вечерами я сидела на краю обрыва и мечтала, что он меня заберет, но он даже не снился.

Его родителям весть так и не пришла. Может быть, по ошибке или где-то затерялась в пути. Я не смогла им сказать и до сих пор не знаю, правильно ли поступила. А ведь не почувствуй я тогда — как бы мне жилось сейчас? В ожидании того, что он, может быть, вернется?

Из Межрасовки меня отчислили. Восстановиться удалось лишь через год, когда я с горем пополам взяла себя в руки, встряхнулась и — начала учиться с настоящим остервенением, пытаясь знаниями забить образовавшуюся в душе пустоту. Каждый миг, когда в голову лезли мысли об Арлане, я начинала про себя повторять необходимые для различных ритуалов ингредиенты. Иногда и вслух, чтобы перекричать собственный внутренний голос.

А около года назад мне начали приходить письма от Арлана. Что с ним все хорошо, просто не мог сообщить, что жив-здоров, что обязательно вернется и все у нас будет по-прежнему. Но я точно знала, что это не мог быть он. Хотела бы в это верить — но… Читать эти письма — что смотреть чужому человеку, с чужой энергией и незнакомым запахом, в лицо, когда он доказывает тебе, что вы давно и тесно дружите. Или того хуже — собираетесь играть свадьбу.