Читать книгу "Всемирная история болезни - Олеся Мовсина"

– Как?

– Боюсь, вы опять будете ругаться, если я вам скажу.

– Клянусь, Мария! Теперь ведь я ваш должник. Я вас озолочу. Сколько я вам обещал?

Она отмахнула вопрос.

– Специально для такого непредвиденного случая… Я позаимствовала ваш роман как раз накануне его исчезновения. Скинула на флэшку. И – как видите – не напрасно.

Как просто: она украла его роман. И спасла. Украла и спасла.

– Оу-ох-о-ля-ля! – захлебнулся в своих и чужих междометиях Пьер.

А Маша ждала, что взорвётся – вот только гневом или благодарностью – неизвестно.

Сдержался.

– Ну что же, спасибо, спасибо. Но давайте в следующий раз… Как это сказать? Будем договариваться.

Маша выдохнула улыбку.

– Но я вам всё равно заплачу. На сколько мы там договорились?

– Давайте пока работать, – опять отклонилась переводчица. Ей было довольно стыдно за ту сцену торга.

И тогда он предложил вот что:

– Вы ведь уже, наверное, уловили мой стиль, так сказать, привыкли… э-э, редактировать. А если я вам расскажу несколько случаев из своей жизни, вы сможете их красиво записать – чтобы потом вставить в книгу?

Ну вот, это уже полное безобразие. Скоро он попросит её переписать весь роман заново.

– В соавторы зовёте? А имя моё на обложке будет?

Пьер шутки не понял и опять выкатил свои очаровательные глаза.

– Просто у меня времени нет это писать, – как по инерции проехал он, наезжая на Машин вопрос.

– Я вас очень внимательно слушаю, – успокоила она Пьера, маскируя улыбку наклоном головы.

– Несколько дней назад, – забормотал футболист, убедившись, что ничего не упустил в разговоре, – да, это было тогда, в тот вторник… Вы верите в появление двойников или даже привидений?

– Ой, ну, – вежливо куснула губу переводчица.

– Так вот, а я встретил своего. Это было в ресторане, недавно, – Пьер заволновался, зазаикался, вспоминая. – Вы ведь знаете, нас три брата, мы все очень похожи друг на друга, хотя и разница в возрасте у нас по три года. А тут, – Пьер был увлечён своим и не обратил внимания, как теперь уже его собеседница вытаращила глаза. – Если предположить невозможное… Такое впечатление, что… этот человек – наш четвёртый брат. Он так на меня похож!

– Я его…

– Что?

– Я знаю этого человека. Значит, он здесь, в Питере?

– Знаете? Кто он?

– Ну, во всяком случае, ничего общего с привидениями. Никакой мистики: я жила с этим человеком несколько месяцев в одной квартире и точно знаю, – Маша не смогла продолжать, больно уж смешно изумился её словам Пьер.

– А почему тогда он так на меня…

– Кто ж его поймёт? Я сама всё время ломаю над этим голову. Может быть, совпадение.

Пьер пробежался по комнате, нервно пристукивая по невидимому мячу.

– Ладно, Мари. Вы должны меня с ним познакомить.

– Ох, если бы, – жалобно улыбнулась Маша. – Его невозможно поймать. Он меняет местожительства как перчатки. Скрывается, в общем. Мне и самой очень нужно – где я его только не искала. Я даже с вашим братом Полем общалась, приняв его за…

– Вы знакомы с Полем?

– Да, это случайно.

Пьера вдруг осенило:

– Едем туда, по дороге расскажете.

– Куда едем, в Париж? – испугалась Маша.

– Да нет, в тот ресторан, где я видел двойника.

– Думаете, он всё ещё там, ждёт нас?

– Очень смешно, Мари. И всё-таки едем. Может, нам повезёт, может, он живёт где-то поблизости и бывает там часто.

Маша даже руки-ноги выставила вперёд из кресла, инстинктивно сопротивляясь.

– Ну? Заодно пообедаем. Или у вас есть какие-то другие дела?

Что же, неплохо начинается медовый месяц, – ковыряла она корочку подсохшей совести, сидя в машине. – Еду с чужим мужчиной в ресторан, да ещё в поисках другого чужого мужчины. Впрочем, может, оно и к лучшему: будет новому Тимуру проверка на ревность. Главное – рассказать ему вечером всё-всё. И про рыбу, и про Пьера, и про ресторан.

Ну-ну, ресторан. Это, конечно, Пьер загнул. Такая обычная бистро-забегаловка на Петроградской. И всё же Маша не могла не оглядываться и по-дурацки не приглядываться – к посетителям. Она тоже ждала появления так называемого двойника всех братьев Деррида.

Обратила внимание, что и на них с Пьером люди как-то странно поглядывают. И только тут как-то запоздало щёлкнуло: наверное, его узнают! Узнают в лицо футболиста-легионера. Она сидит за одним столом со знаменитостью.

– Скажите, Пьер, – захотелось ей оформить своё открытие, – а вас часто узнают на улице, в кафе там… не знаю, где вы бываете?

– Ну, в последнее время всё чаще, – выползла у него изо рта самодовольная улыбка. – Вы-то меня узнали при первой встрече, я по вашему лицу понял.

– Я? – Маша мысленно обернулась к первой встрече. – Ну я-то по другой причине. Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что была тогда больше удивлена вашему сходству с… ну…

Самодовольная улыбка заползла обратно.

– А разве вы не любите футбол? Я думал, что вы болельщица.

– А иначе и разговаривать бы со мной не стали? – усмехнулась она в стакан с соком.

– Мне иногда кажется, что вы в беседе со мной как-то всё преувеличиваете, меняете местами какие-то ценности и… как бы это… издеваетесь надо мной, – всё больше напрягался футболист.

– Я слегка подтруниваю, – Маша постаралась улыбнуться как можно добрее. А что если он опять начнёт психовать? – Это я не со зла, не обижайтесь.

– Так, значит, футбол вы не любите? – помолчав, снова двинулся в атаку легионер.

– Нет, не люблю, – просто, как выдохнула, призналась она. – И не считаю, что из-за этого что-то теряю. В детстве мне нравилось играть с мальчишками во дворе. И, говорят, я даже неплохо играла. Но сидеть полтора часа с позеленевшим от экрана лицом – нет, увольте. Или ещё хлеще на стадионе. По-моему, это безумие. Вместо того чтобы самим заниматься полезным делом, эта огромная туча людей требует зрелища! Зрелища! Да ещё многие напиваются под это дело, да ещё самые отважные идут потом всё крушить и громить на своём пути. Этим здоровенным мужикам бы лопату в руки – да сельское хозяйство восстанавливать, а они ревут и в дудочки дудят, как дети малые.

– Но это же объединяет людей, – успел втиснуть своё возражение Пьер.

– А, да, конечно. Ничто так не объединяет, как общая ненависть к чему-то. Они ненавидят соперника и его болельщиков. Может, у самих футболистов этого нет – я не знаю, а вот фанаты… И потом лично я бы предпочла, чтобы меня объединяло с людьми нечто более прекрасное, чем беготня двадцати двух полуголых мужчин.