Читать книгу "В объятиях заката - Сандра Браун"

— Нам бы надо вести себя потише, а то мы тут всех перебудим.

— Да мне уж и так пора назад. Моя мама до сих пор не ложится спать, пока не все птенцы в гнезде, а до нашего фургона около мили.

Росс поднялся и протянул руку.

— Ну, Бубба, будь здоров. И не волнуйся насчет прекрасных дам. Если уж ты пережил лето с Присциллой, то справишься со следующей.

Бубба взял протянутую руку и торжественно ее потряс.

— Ты мне нравишься больше всех людей, которых мне довелось встречать, Росс. Кроме, может быть, Люка.

Росс крепко стиснул руку Буббы.

— Это очень высокая похвала, Бубба. Спасибо! Лидия научила Анабет читать и писать. Проследи, чтобы она писала нам письма и держала нас в курсе.

Бубба снова чуть было не поставил себя в дурацкое положение — он почувствовал, как слезы жгут ему глаза. Он отпустил руку Росса и сделал несколько шагов прочь.

— Заботься хорошенько о Лидии и о Ли.

— Обязательно.

— Мне кажется, я заслужил право, чтобы меня называли настоящим моим именем, не так ли?

Росс удивился и на мгновение задумался.

— Я полагаю, да. — И коротко хохотнул. — А как твое имя?

— Джейкоб, — застенчиво произнес Бубба. — Но мне это не очень нравится. — Он чуть-чуть помолчал. — А может, Джейк? Что ж, Джейк Лэнгстон — это звучит неплохо. — Он слегка склонил голову набок. — Да, пусть будет Джейк.

Росс кивнул.

— Будь здоров, Джейк.

— Увидимся, Росс.

— Через год или около того, Бубба. Росс снова улегся на тюфяк. Ему было как-то неопределенно-грустно после разговора с Буббой. Что-то в нем изменилось. Не просто зрелость. Росс распознал состояние внутреннего напряжения, в котором пребывал юноша. Что-то вроде того стресса, в котором оказался он сам в шестнадцать лет, когда впервые убил человека…

Но это невозможно. Бубба был хорошим мальчиком. И станет еще лучшим мужчиной. Росс нисколько не сомневался в этом.

Погружаясь в сон, он не испытывал ни малейших сомнений и относительно собственного будущего. Оно начнется завтра. Он с трудом мог дождаться рассвета.

— Не двигайся, сукин сын.

Росс понимал, что тянуться за кольтом в такой ситуации будет верхом глупости. Каждый натренированный нерв говорил ему это. И оказалось, что его нервы не лгут — когда он открыл глаза, то увидел дуло пистолета у самого лица. Пистолет был не столь мощный и устрашающий, как его собственный, но столь же смертоносный, если выстрелить из него с расстояния не далее кончика носа.

Небо над ним было серо-голубое, лишь слегка тронутое первыми розовыми лучами. Он не так уж долго спал. Было еще очень рано. Вокруг все было тихо и спокойно.

Он взглянул на руку, держащую пистолет, потом его взгляд скользнул по толстому предплечью до мощных плеч и уткнулся в высеченное из гранита лицо его, Росса, тестя. Тот злобно смотрел на Росса из-под широкополой шляпы.

Росс справился с изумлением так же решительно, как и с первым мышечным импульсом — потянуться за пистолетом.

— Мистер Джентри? — хрипло выговорил он, не понимая, какого черта он делает тут, в сотнях миль от дома, и с какой стати Джентри пришло в голову ткнуть дуло пистолета ему, Россу, в лицо. У них, конечно, были свои разногласия. Джентри не хотел, чтобы Виктория выходила за Росса, но почему сейчас от него несет ненавистью, как дешевыми духами от проститутки? — Что?..

— Где она? Где Виктория?

На этот раз Росс пошевелился. Он поднялся на локтях и с удивлением воззрился в нависшее над ним багровое лицо.

— Виктория? — переспросил он недоуменно. Разве он не знает? Неужели до него не дошло письмо? — Виктория умерла, мистер Джентри, — мягко сказал Росс.

Он почувствовал, как старик весь внутри содрогнулся, но снаружи лишь дрожание век выдало это. И еще — пальцы крепче сжали рукоять пистолета. А внешне он остался совершенно спокоен.

— Умерла?

— Я написал вам несколько месяцев назад. Она умерла еще до того, как мы уехали из Теннесси. В родах.

— Врешь, ублюдок! — прорычал Джентри и что было сил ударил Росса ногой по ребрам.

Послышался треск ребер, и одновременно с этим Росс услышал, что Мозес проснулся и сел.

— Не шевелись, ниггер, если не хочешь, чтобы я пристрелил твоего дружка, — с угрожающим видом сказал ему Джентри.

— Росс? — неуверенно спросил Мозес.

— Делай так, как он велит, — выдавил из себя Росс. Слезы боли выступили у него на глазах. Он лег на бок, прикрыв сломанные ребра рукой. — Расскажи ему о Виктории.

Мозес взглянул на белого незнакомца и моментально почувствовал его враждебность. Но выбора у него не было — надо попытаться сказать все и помочь Россу.

— Жена мистера Коулмэна умерла в родах. Она родила сына незадолго до того, как мы приехали в Мемфис, — тихо сказал Мозес. — Мы похоронили ее. Джентри коротко хохотнул.

— И ты считаешь, что я поверю хоть единому его слову? Моя дочь не была беременна. Она бы мне сказала. А может, у нее просто не было времени — ты похитил ее и украл драгоценности. Куда ты ее дел? Что она умерла — этому я как раз вполне верю. Я полагаю, ты ее убил.

Драгоценности? Росс помотал головой в надежде, что вот сейчас проснется и весь этот смехотворный кошмар кончится. Волны боли накатывали на него, а взор застилали яркие желтые вспышки. Его тошнило.

— Мистер Джентри, я не понимаю, о чем вы говорите, — произнес он, жадно ловя ртом воздух после каждого слова. — Сакс передал мне права на владение земельным участком здесь, в Техасе.

— Сакс умер, — рявкнул Джентри.

Росса это не удивило. Он знал, что старик близок к могиле, еще тогда, когда видел его в последний раз перед отъездом. И все же известие о его смерти опечалило Росса. Сакс был первым человеком на этой земле, которого трогала судьба Сонни Кларка.

— Он передал мне свой участок, потому что знал, что сам никогда не воспользуется. Мы с Викторией решили перебраться сюда на моих лошадях. Мы хотели иметь свое собственное ранчо. Мы услышали о том, что формируется караван переселенцев, и решили присоединиться к нему, чтобы путешествовать в безопасности.

— И ты хочешь, чтобы я поверил, будто бы моя дочь бросила дом, все, что ей было дорого, всех, кого она любила, и пошла за тобой, чтобы поймать журавля в небе?

Лицо его еще больше покраснело. Он весь просто изрыгал ярость, и Россу не нравилось, как его палец беспрестанно поигрывает спусковым крючком пистолета. До своего пистолета он дотянуться не мог, особенно теперь, со сломанными ребрами. И кроме того, у него не было никакого желания стрелять в собственного тестя.