Читать книгу "Доченька - Мари-Бернадетт Дюпюи"

Этот подарок преподнесла сиротам чета американцев, остановившихся в доме булочника, мсье Шассена. Монахини наделили девочек кисло-сладкими плодами. Камилла бегом бросилась к матери, а следом за ней — Женевьева, Малу и Полин, державшая за руку свою младшую сестричку.

— Попробуй, мамочка, как вкусно! — воскликнула Камилла. — Ты когда-нибудь пробовала гранат?

— Да, мое солнышко, но это было так давно…

Мари вспомнила раскидистое гранатовое дерево, росшее возле калитки в саду, на ферме Жака и Нанетт. Они с Пьером часто лакомились его плодами. Но в Коррезе она видела гранаты впервые. Американцы, должно быть, привезли их издалека, потому что в саду у булочника они точно не произрастали…

Конец дня выдался теплым и солнечным. Девочки, полные жизненных сил, в цветастых платьицах и белых шапочках, играли и смеялись, радуясь настоящему и не задумываясь о будущем, как это свойственно детям.

Мари почувствовала, что жизнь понемногу возвращается в ее тело. Внезапно у нее появилась твердая уверенность: Поль и Адриан, где бы они ни были, все-таки живы. Она вспомнила, как жила в приюте и верила, что когда-нибудь родители заберут ее к себе. Сегодня сердце полнилось такой же сладкой и безграничной верой…

Июль 1945 года

Эдмон Мишле, которого арестовали и отправили в Дахау в 1943 году, в яркий солнечный день 2 июня прибыл на вокзал в Бриве. Героя Корреза встречала огромная толпа. Он едва успел обнять детей и родителей, как люди подхватили его и стали качать. Недавний узник одного из множества концентрационных лагерей, о существовании которых мир узнал совсем недавно, для соотечественников стал символом победы.

А как были удивлены жители Обазина, узнав, что в их городке скрывались от нацистов еврейские женщины и девочки, спасенные членами организации, которую возглавлял Эдмон Мишле! В приюте они жили вместе с другими воспитанницами, и многие из них ничего не знали о своем происхождении. Вот только семитские имена монахини предусмотрительно заменили французскими. Отец Леон Бедрюн, настоятель францисканского монастыря Святого Антония, располагавшегося недалеко от Брива, тоже скрывал у себя евреев и беженцев.

И все это время над холмами Корреза царили тишина и безмятежность: благородные и смелые мужчины и женщины просто свято верили в то, что исполняют свой долг.

Когда Мари, сидевшая рядом с Нанетт в гостиной, посмотрев в окно, узнала высокую фигуру Адриана, она вскочила, не помня себя от радости.

Адриан, увидев, что она бежит к нему, распахнул объятия. С его полураскрытых губ готов был сорваться долгий, ликующий крик. И только когда он прикоснулся к ней, прижал к себе, он наконец поверил, что война закончилась.

— Дорогая, любимая моя! Как дети?

— С ними все хорошо. Со всеми четырьмя! Поль ранен, но его состояние не внушает опасений. Я все тебе расскажу…

Камилла, узнав от Нанетт, что вернулся отец, выскочила из дома и, сама не своя от счастья, бросилась к нему в объятия:

— Папочка, любимый папочка! Ты ведь больше никогда не уедешь, правда?

Адриан, плача, покрывал ее личико поцелуями:

— Никогда, мое сокровище! Теперь мы всегда будем вместе, обещаю! Дорогая, как ты выросла! Дай посмотрю на тебя!

Мари с Адрианом вошли в дом. Нанетт в кухне уже гремела кастрюлями, собираясь подать на стол все, что было в доме.

Но Адриану есть совсем не хотелось. Стараясь, чтобы голос звучал весело, он объявил, что хочет немного поспать. Оставив Камиллу с Нанетт, Мари последовала за мужем в спальню.

Им нужно было столько рассказать друг другу!.. Адриан поведал жене об ужасах войны. Она негромким голосом сообщила, кто из жителей Корреза погиб или пропал без вести. Адриан слушал, вытянувшись на кровати, и ему все не верилось, что он дома.

— Я думала, что это никогда не кончится, Адриан!

— Чтобы забыть, понадобится время, — отозвался он. — Хотя, думаю, такое не забывается.

— Ты прав! Я не знаю ни одной семьи, которой не коснулась бы беда. У кого-то умер член семьи, многие потеряли друзей. Недалеко отсюда, в деревне Перрье, что возле Бейна, в перестрелке с немцами погибли пятеро партизан. И — страшно подумать! — четверым было меньше двадцати лет! Среди них мог оказаться и Поль…

Адриан взял супругу за руку:

— Ты сказала, что Поль ранен. Это серьезное ранение?

— Он в госпитале в Перигё. Я езжу к нему дважды в неделю. Его обещают скоро выписать. Врачи заверяют, что ранение не будет иметь последствий. Я долго считала его погибшим, пока однажды ночью к нам не пришел Клод. Он сказал, что мой сын тяжело ранен, но Леони смогла оказать ему первую помощь на месте и переправила в Дордонь. Бедная моя Леони! Немцы изнасиловали ее, а потом расстреляли. Клод передал мне ее крестильный медальон. Через неделю он сам погиб под пулями.

Мари замолчала. Столько смертей… Она так часто плакала, что глаза ее казались какими-то выцветшими. «Дань Макарию» — так она называла свою тайну, это постыдное изнасилование, — принадлежала далекому прошлому. Мари надеялась, что правды никто никогда не узнает.

— Венсану повезло — он не стал жертвой массовых убийств в Тюле. Немцы повесили девяносто человек и больше сотни депортировали. Слава Богу, он в это время был у своего кузена в Эглетоне. Они с Лизон вернулись в Тюль и сейчас ждут второго малыша.

Адриан стал засыпать, умиротворенный покоем вновь обретенного дома. Мари добавила:

— Матильда обручена. Она решила стать парикмахером. Но я, похоже, утомила тебя разговорами! Война закончилась, ты, любовь моя, дома, а ведь я уже и не надеялась тебя увидеть… Когда десант союзников высадился в Нормандии, я танцевала на площади с мужем Ирэн! Мне хотелось плакать и смеяться…

— Так и должно быть, дорогая! Нужно радоваться, прогонять из сердца тревогу. Жизнь и радость всегда должны торжествовать!

Мари еще долго сидела у кровати, на которой спал Адриан.

Соединив ладони, она молила Господа и Пресвятую Деву позаботиться о Леони и Клоде, который, когда партизаны попали в засаду, спас ее сыну жизнь. Поль очень тяжело переживал эту утрату. Клод, всегда такой нелюдимый, однажды зимним утром признался ему, что они кровные братья. Она вспомнила слова сына: «И тогда я понял, почему он сторонился Матильды, которой так хотелось ему понравиться. Клод был хороший парень, папа был бы рад иметь такого сына…»

Многие семьи разбросало по миру, многие мужчины погибли или получили ранения. Оккупанты насиловали женщин, жгли фермы и дома… И все-таки воспоминания о пережитых ужасах понемногу стирались из памяти людей. Раны на телах и сердцах постепенно заживали, все снова учились жить, как свободные люди…

Сидя на краю постели, Мари с наслаждением вдохнула аромат цветущих под окном роз. У ее детей и внуков теперь есть будущее… И через неделю они устроят большой семейный обед, настоящий праздник…