Читать книгу "Икона - Нил Олсон"

— Это ты убил его?

— Нет, — смущенно ответил Андреас. — Девушка.

— Девушка? — При других обстоятельствах Фотис бы, наверное, рассмеялся. Сейчас ему удалось лишь выдавить подобие улыбки.

Позади них бушевало пламя, лопались стекла, языки огня лизали пустые рамы. Очень скоро от дома ничего не останется. Ничего, кроме наружной кирпичной стены первого этажа. Они чувствовали жар даже с того места, где сидели.

— Вы убили и меня, — продолжал Фотис. — Вы все. Вы забрали то, что мне нужно было, чтобы жить. И зачем? Чтобы она погибла в огне? Что, лучше было уничтожить ее, чем оставить мне? — В его словах была горечь, но не было тепла. — Вы убили меня.

Андреас почувствовал усталость. Вряд ли можно было ожидать, что мудрость и покой снизойдут на его друга в конце жизни, и все-таки он расстроился. Ведь это была всего лишь картина, не больше. Краска на куске дерева. В ней не было бьющегося сердца, бессмертного духа, души. Он держал ее в руках, он знал это. Они все были безумцами.

— Ты умираешь изнутри, Фотис. Тебе никто не может помочь.

— Ты можешь мне помочь. Закончи работу. Ведь это ты показал мне икону, сделал ее частью моей жизни. А потом отобрал ее у меня, дважды. Я не понимаю, почему ты так старался уничтожить меня, но хотя бы закончи свою работу.

Андреас посмотрел на молодых людей. Ана пыталась перевязать руку Мэтью своим шарфом.

— Отошли их, — прошептал Фотис. — Чтобы они не видели. Потом перетащи меня обратно в дом. Я не настолько смел, чтобы сделать это самому, Андреас. Ты должен помочь мне.

— Нет.

— А что, если я скажу тебе, что я убил твоего чертова брата?

— Я тебе не поверю.

— Я бросил его, умирающего. Я был в склепе, ждал этого толстого Маврудаса.

— Но вместо этого он выбрался через огонь. Значит, это был твой план.

— Ты это и раньше знал.

— Включая поджог церкви.

— Нет, это была идея Маврудаса.

— Но ты пошел на это. Ты согласился с этим. Иначе бы ты не смог предположить, что он будет выходить через склеп.

— Хорошо. Да. Я поджег церковь твоего брата. Я смотрел, как он спустился по ступеням и упал к моим ногам, истекая кровью. И я ничего не сделал. Я оставил его там умирать. И как накажет меня за это его брат?

— Ты ничего не мог сделать. У него были очень глубокие раны. Конечно, это зло — оставить его там, но ты не убивал его. У тебя и так достаточно тяжких грехов, чтобы принимать на себя чужие.

— Андреас… — Теперь Фотис умолял его. — Смерть от рака — это ужасная смерть. Я видел это во сне. Я боюсь сделать то, что я должен сделать. Ты должен мне помочь.

Андреас не услышал ничего нового, и все-таки слова Фотиса потрясли его до глубины души. Он не хотел, чтобы это было правдой, он уже похоронил все это в своем сердце, сосредоточившись на охоте за Мюллером, которая помогала ему отгородиться от правды. Узы, связывавшие его с Фотисом, не могли ее выдержать. Он уже потерял друга и не мог придумать более страшного приговора, чем тот, который вынесла сама жизнь. Ему даже ничего не нужно было делать.

— Мое наказание за брата, — сказал он, сжав плечо старого друга в последний раз, перед тем как подняться на ноги, — это оставить тебе жизнь.

Андреас подошел к молодым людям. Он не хотел нарушать их уединения, но ему нужно было с ними поговорить. Вдалеке послышались звуки сирен. Вдруг в памяти всплыл то ли обрывок его сна, то ли эпизод из прошлой жизни — сейчас это не имело значения. Что-то, о чем он никогда не задумывался в течение последних пятидесяти лет. Он увидел икону на столе рядом с Костой. Пространство между двумя досками было расширено каким-то инструментом. А потом, когда он уже убил Косту, он заметил на столе маленькие клочки, тонкие кусочки бежевой ткани. Он понял, что эти кусочки Коста клал в рот и запивал вином. Последнее причастие. Когда-нибудь он расскажет об этом Мэтью. Или лучше не расскажет.

Опять раздался грохот. Это обрушилась часть крыши, посылая в небо снопы искр. Андреас внимательно наблюдал за происходящим. В этом аду никто не мог уцелеть. И все-таки он перероет весь пепел, пока не найдет кости Мюллера. Икона же обратится в прах. И не будет доказательств ее уничтожения. Придется положиться на логику. Придется в это поверить.

Лето, 2000 год.

Эпирос, Греция.

Церковь Катарини была построена на развалинах своей предшественницы. Приглядевшись, Мэтью заметил границы старой и новой кладки. Он бывал в этой деревне и в этой церкви раньше, много лет назад, но тогда с ним не было ни воспоминаний деда, ни образа утраченной Богородицы, еще живой в его воспоминаниях. По словам священника, новая церковь полностью повторяла старую, и Мэтью пытался представить себе прошлое, все еще жившее здесь. Не через это ли окно заглядывал капитан Элиас, пытаясь найти своего брата? Не на этом ли каменном полу стояла на коленях во время молитвы его набожная прабабушка, и ее мать, и другие его предки — через века, через поколения? Не за этим ли участком стены три года прятали Пресвятую Богородицу? Ее похитили, спасли от огня только для того, чтобы вновь предать огню. Не было ли ей изначально предрешено это огненное погребение? Мэтью не особенно верил в судьбу, но теперь старался воздерживаться от суждений по некоторым вопросам.

Церковь была довольно большая для такой маленькой деревни, но все-таки значительно меньше, чем рисовало воображение Мэтью. Кроме того, в ней было заметно достаточно много признаков современности, чтобы воспрепятствовать Мэтью в его эксперименте по восстановлению истории. Священник щелкнул выключателем, и яркий свет канделябров, которые теперь имелись в каждой греческой церкви, разогнал тени прошлого. Образа на иконостасе — худощавый мятежный Иоанн, мягкая, печальная Мария, Христос в белых одеждах и митре епископа — были прекрасно выписаны; но за ними не было тайны, не было истории. Неф теперь был заставлен простыми скамьями, тогда как раньше их было совсем немного — только для пожилых людей. Все остальные прихожане стояли, иногда часами, раскачиваясь, полусонные, на ногах, одурманенные фимиамом и пением священника. Церковную башню украшали огромные часы — подарок американского бизнесмена. Деревенское времяисчисление было вырвано с корнем, загнано в горы, пещеры или вниз, в склеп.

Священник сделал знак Мэтью. Тот последовал за ним вокруг алтаря к тому месту, откуда узкий коридор вел в покои священника. В стене коридора находилась еле заметная дверь.

— Хотите спуститься вниз? — спросил отец Исидорос.

Мэтью прикоснулся ладонью к деревянной двери.

— Да, хочу.

Он обернулся к отцу, стоявшему возле алтаря. Волосы у Алекса отросли, но почему-то были седыми, что каждый раз удивляло Мэтью. Однако худоба исчезла. Теперь он держался прямо и уверенно, как и раньше, до болезни. Чтобы доставить удовольствие Мэтью, он старался показать, что интересуется церковью, но при этом постоянно смотрел на часы, как будто у него была назначена встреча где-то еще.