Читать книгу "Победитель остается один - Пауло Коэльо"

— Если бы я вступил в бой и проиграл, то, наверное, да.

— Пойдем, пойдем… — просит Ева.

Но самолюбие Хамида задето — он не может покинуть поле боякак трус. Начинается древний как мир ритуал брачной игры-схватки, где решается,кому владеть самкой.

— С тех пор как ты ушла, я никогда уже не был таким,как прежде, — говорит Игорь так, словно он тут на пляже один. — Мойбизнес процветал. Днем мне удавалось сохранять самообладание, но по ночамнаваливалось беспросветное отчаяние. Я утратил какую-то частицу самого себя ине смог восстановить ее. А думал, что, приехав в Канны, — смогу. Нотеперь, здесь и сейчас, ясно вижу — нет, ни воскресить, ни заменить нельзя. Яникогда не вернусь к тебе, даже если будешь валяться у меня в ногах, вымаливаяпрощение и грозя самоубийством.

Ева переводит дух. По крайней мере обойдется без драки.

— Ты не понимала моих сообщений. Я говорил, чтоспособен уничтожить мир, а ты не видела этого. А если видела, то не верила. Ачто это такое — «уничтожить мир»?

Сунув руку в карман, он вынимает оттуда маленький пистолет.Но не наводит его ни на кого, продолжая смотреть на море, на месяц. Хамидчувствует, что кровь быстрее струится в жилах — либо этот человек задумалнапугать и унизить их, либо сейчас начнется смертельная схватка. Здесь? Прямона этом гала-вечере? Зная, что его схватят, как только он поднимется в отель?Не может же он быть до такой степени безумным — иначе не достиг бы того, чтодостиг.

Ну, хватит абстракций. Хамид — тренированный и обученныйбоец, умеющий защищаться и нападать. И понимает, что надо стоять совершеннонеподвижно, потому что тот, другой, хоть и не смотрит на него, чутко фиксируетмалейшее движение.

Но глаза его отмечают: на пляже никого нет. Сверху доносятсяпервые звуки музыки: оркестр настраивает инструменты, готовясь к безудержномувеселью на всю ночь. Хамид ни о чем не думает — его учили действоватьинстинктивно, отключив сознание.

Между ним и русским, оцепенев при виде оружия, сидит Ева. Иничего сделать нельзя, потому что если дернешься — он выстрелит, а она — налинии огня.

Но может быть, его первое предположение было верным? Ирусский хочет лишь напугать их? Выставить его трусом. Опозорить. Если бы ивправду собирался стрелять, едва ли держал бы пистолет так небрежно ирасслабленно. Надо завести с ним разговор, отвлекая его и одновременноотыскивая выход из положения…

— Как это — «уничтожить мир»? — спрашивает Хамид.

— Для этого надо оборвать одну-единственную жизнь. Ивселенная кончится. Перестанет существовать все, что видел этот человек, все,что ощущал и чувствовал, исчезнет все то доброе и злое, что пересекало егопуть, сгинут все мечты, надежды, победы и поражения. И вообще все. В детстве мызаучивали в школе отрывок текста, и я лишь потом узнал, кто его автор: «Когдаморе, что раскинулось перед нами, унесет в свои пучины хоть одну малуюпесчинку, мы этого, разумеется, не заметим, ибо это всего лишь песчинка, ноевропейский континент станет меньше…»

Он замолкает на миг. Доносящийся сверху шум начинаетраздражать его — тихий рокот волн внес было умиротворение в его душу, готовуюнасладиться этой минутой так, как она того заслуживает. Густобровый ангелнаблюдает за всем этим и доволен тем, что видит.

— Мы учили это наизусть, чтобы понять: мы ответственныза идеальное, иначе говоря, коммунистическое общество, — продолжаетИгорь. — Где все люди братья.

На самом же деле один присматривал за другим, следил за ними доносил на него.

Им вновь овладевает раздумчивое спокойствие.

— Я плохо слышу тебя, — говорит Хамид, понимая,что это может послужить предлогом шевельнуться.

— Да нет, тебе все отлично слышно. Разумеется, тызнаешь, что у меня в руке пистолет, и хочешь придвинуться поближе и попробоватьотнять его… И сейчас пытаешься просто отвлечь меня, пока думаешь, как выйти изположения. Будь добр, не шевелись. Момент еще не пришел.

— Игорь, давай забудем все, — произносит Евапо-русски. — Я люблю тебя. Я готова уйти с тобой.

— Говори по-английски. Твой муж должен все понимать.

Да, он все поймет. И когда-нибудь скажет ему за это«спасибо».

— Я люблю тебя, — послушно повторяет онапо-английски. — Я не получала твоих сообщений, иначе бегом прибежала бы ктебе. Я несколько раз пыталась дозвониться тебе, но — тщетно. Просила, чтобытвоя секретарша попросила перезвонить мне, но ты не звонил…

— Нет.

— А с тех пор как сегодня утром стали приходить от тебяэсэмэски, не могла дождаться часа нашей встречи. Я понятия не имела, где ты, нознала: ты меня найдешь. Знаю — ты не простишь меня, но по крайней мере позвольмне жить рядом с тобой. Я стану твоей служанкой, твоей нянькой и кухаркой, ябуду заботиться о тебе и о твоей любовнице, если ты решишь завести такую.Позволь мне быть рядом — больше мне ничего не надо.

…Хамиду она все объяснит потом… Сейчас надо говоритьчто-нибудь — все равно что, чтобы можно было уйти отсюда, подняться в реальныймир, где есть полиция, способная стать на пути Абсолютного Зла и не дать емуснова показать свою ненависть.

— Что ж, превосходно. Мне хотелось бы верить в это.Вернее сказать — верить, что и я тебя люблю и хочу, чтобы ты вернулась. Но этоне так. Я думаю, ты снова лжешь, как лгала всю жизнь.

Хамид уже не прислушивается к их разговору: мысли его далеко— он обращается к своим предкам-воинам, прося у них вдохновения и отваги дляверного удара.

— Ты могла бы сказать мне, что наш брак был не таким,как мы надеялись. Мы столько создали вместе — неужели невозможно было отыскатьрешение? Всегда есть способ впустить в свой дом счастье, но для этого нужно,чтобы оба супруга отдавали себе отчет в том, что есть какое-то неблагополучие.Я выслушал бы все, что ты захотела мне сказать, наш брак обрел бы радость и жартех дней, когда мы только встретились. Но ты этого не захотела. Ты предпочласамый простой выход.

— Я всегда боялась тебя. А сейчас, когда ты спистолетом в руке, боюсь еще больше.

От этих слов Хамид возвращается к действительности: душа егобольше не парит в заоблачных высях, испрашивая совета у воинов пустыни, как емупоступить.

Она не должна была говорить этого. Зачем давать потачкуврагу? Зачем обнаруживать перед ним свою слабость? Зачем показывать, что онспособен внушать страх?