Читать книгу "Не остаться одному - Олег Верещагин"

– А что, ищут? – без интереса спросил я.

Джек пожал плечами:

– Да не очень… Бесятся все. Или плачут… Олег, я пришел просить тебя. – Он сглотнул. Я молча глядел ему в глаза. – Нэд уплывает через час.

У меня пересохло во рту. Я тоже глотнул, громко, скрежещуще:

– И?..

– Избавь меня от клятвы, – тихо попросил Джек и опустил глаза.

А я вспомнил склоны Олимпа – вечность назад! – и его клятву верности мне… и Таньке…

– Ты хочешь уплыть с ним?

– Да. – Он с усилием поднял глаза. – Но если ты скажешь «нет» – я останусь. Я только прошу тебя… я никогда никого ни о чем…

А в глазах у него, за луной, за дрожащими бликами, были тоска и одиночество. И я ужаснулся мысли, до какой же степени нужно быть одиноким, чтобы самым близким и родным стал тебе твой враг… только потому, что не осталось на свете больше никого, с кем бы связывали тебя общие воспоминания…

Джек смотрел – и губы у него дрожали.

– Эх, ты, – тихо сказал я, – дурачок.

Я обнял его за шею и ткнулся в лоб Джека своим лбом. Он был умней меня, но сейчас я ощущал себя мудрецом рядом с мальчишкой… а еще ощущал, как близко у моих глаз слезы и как это – когда тебе печально и сладко одновременно.

– Олег… – начал он быстро, но я перебил его:

– Иди. Я освобождаю тебя от клятвы… Да. Еще… – Я отстранился. – Ты навсегда останешься моим другом, Джек Путешественник. Где бы ты ни был. Независимо от того, встретимся мы еще или нет. Вот тебе моя клятва.

– А ты всегда будешь моим другом, – твердо сказал он. – Я долго странствовал по этому миру после гибели нашего королевства. И нигде не было мне так хорошо, как у вас.

Я обнял его уже по-настоящему… и первый раз в жизни поцеловался с мальчишкой. И это было… здорово. Совсем не так и не то, что с Танюшкой. Абсолютно по-другому, но здорово. Потому что…

Джек сказал правду. Он был мой друг.

Прыжками Джек поднялся на берег. И там, наверху, остановился уже неразличимым силуэтом. Вскинул руку:

– До встречи!

Я вскинул руку в ответ. Молча.

И… все. Джек пропал.

Несколько минут я смотрел на это место, ни о чем не думая вообще. И вздрогнул, когда там появилась фигура… Джек?! Вернулся?!

Но это был не Джек, а Вадим. Он тяжело хромал на левую ногу – в бою ему разрубили бедро и, похоже, сломали кость, он шел, опираясь на удобный самодельный костыль.

– Сегодня вечер встреч, – заметил я. Вадим – случайно, конечно – остановился на том же расстоянии от меня, что и Джек.

– Я остаюсь, – сказал он. – Ирка со мной. Вильма и Лора тоже.

– Вильма и Лора – это хорошо… – пробормотал я, пытаясь осмыслить первую часть сообщения. Я в самом деле считал, что потерявшим парней девчонкам лучше остаться на этом острове, где теперь будет спокойно, но не знал, как им это предложить. – И ты остаешься тоже?

– Я устал, – отрезал Вадим. – Устал, Олег, и больше не верю ни в романтику, ни в справедливость… ни в тебя.

Я покусал губу:

– Что ж, к этому шло. Давно… Мне будет тяжело без тебя.

– Ничего, – спокойно ответил он, – у тебя есть надежные люди.

– Да, есть, – подтвердил я, – побратим.

И посмотрел ему в лицо. Наши взгляды скрестились, как клинки, и за этим перекрестьем стояла пещера и наша кровь, смешавшаяся над тушей убитого медведя.

Да. Órlõgs.

Что-то рвешь по-живому. Что-то отмирает само… и неизвестно, что хуже.

– Я не рыцарь, – ответил Вадим.

– Да, не рыцарь, – безжалостно отрезал я. – Всего хорошего. Удач на новом месте.

И, отвернувшись, пошел по берегу прочь.

Вадим не окликнул меня. А я не оглядывался…

Когда я вернулся к кострам, там по-прежнему было немало людей, но никого из ребят Нэда уже не осталось, и я с холодком в груди понял, что они отплыли. Все сидели тихо, кто обнявшись, кто полулежал, кто скрестив ноги, – и слушали Игоря, который негромко пел очень знакомое:

– Под небом голубым

Есть город золотой —

С прозрачными воротами

И с яркою звездой.

А в городе том – сад.

Все травы да цветы…

Гуляют там животные

Невиданной красы…

И я услышал, как моя Танюшка, сидевшая неподалеку с задумчивым лицом, присоединила к голосу Игоря свой:

– Одно – как желтый огнегривый лев,

Другое – вол, исполненный очей,

А с ними – золотой орел небесный,

Чей так светел взор незабываемый…

Гусли-арфа Игоря неожиданно заплакали под его пальцами, и к ним вдруг присоединилась поцарапанная гитара в руках какого-то парнишки, подхватившая мелодию…

– А в небе голубом

Горит одна звезда…

Она – твоя, о ангел мой,

Она с тобой всегда…

Кто любит – тот любим.

Кто светел – тот и свят.

Пускай ведет звезда тебя

Дорогой в дивный сад…

Тебя там встретят огнегривый лев,

И синий вол, исполненный очей,

С ними – золотой орел небесный,

Чей так светел взор незабываемый…[12]

Он приглушил струны. Никто не хлопал, все просто молчали, не глядя друг на друга. Молчали, пока тот же парнишка с гитарой не подобрал новую грустную мелодию и не запел по-английски:

– В полях под снегом и дождем —

мой верный друг,

мой бедный друг, —

тебя укрыл бы я плащом

от зимних вьюг,

от зимних вьюг.

А если мука суждена

тебе судьбой,

тебе судьбой,

готов я скорбь свою до дна

делить с тобой,

делить с тобой…

Я знал эти стихи Бернса, но по-русски. Они мне всегда нравились…

– Пускай сойду я в мрачный дол,

где ночь кругом,

где тьма кругом —

во тьме я солнце бы нашел

с тобой вдвоем,

с тобой вдвоем.

И если б дали мне в удел

весь шар земной,

весь шар земной,

с каким бы счастьем я владел

тобой одной,

тобой одной…

– Почему ты стоишь один в темноте? – Я обернулся и увидел Сандру. Она улыбалась, и улыбка была чуть смущенной. Не дожидаясь моего ответа, она быстро сказала: – Я тебе так благодарна… но я тебе плохо отплатила. У вас погибшие… и четверо твоих остаются у нас…