Читать книгу "Великолепный век Сулеймана и Хюррем-Султан - П. Дж. Паркер"

— Нет, Хюррем! — встревоженно крикнул он, когда один из евнухов схватил его. Давуд не глядя ударил его кулаком. Евнух разжал руку и камнем полетел вниз, напоровшись на зазубренный обломок столба.

Хюррем по-прежнему тянулась вперед и протягивала любимому руку. Она схватила его за запястье, но рука была липкая от крови. Хюррем вздрогнула, увидев глубокую рану на ладони Давуда, но все же продолжала вытаскивать его. Давид стиснул зубы от боли. Селим крепко держал мать за юбки, а Баязид взял на руки Джихангира и забился в угол. Давуд закинул ногу на настил. Он заметил, что одному мавру также удалось перескочить на другую сторону.

Евнух злобно схватил Хюррем, пытаясь утянуть ее вниз, но ей удалось вырваться.

— Беги! — закричал Давуд, снова погружаясь в пучину боли и отчаяния. — Дети… Джихангир! Они должны жить!

Хюррем посмотрела на любимого, а затем перевела взгляд на евнуха, который, несмотря на все усилия Давуда, приближался к ней.

— Беги! — умолял Давуд, неуклюже ударяя евнуха по ногам, чтобы не дать тому догнать Хюррем.

Глаза ее наполнились слезами; она понимала, что ничего не может поделать. Обернувшись, она поползла к детям, хватаясь за их руки. Она еще раз посмотрела на Давуда. Тот схватил евнуха за ноги.

Их глаза встретились.

«Ты знаешь, что я люблю тебя, что я всегда любил тебя», — знаками показала она ему.

— А я тебя, любимая, — одними губами проговорил Давуд.

Оба понимали, что их ждет, но знали: даже смерть никогда не разлучит их и не нарушит их любви друг к другу… и к Сулейману.

По-прежнему цепляясь за край настила, с одной ногой над пропастью, Давуд стал молиться. Он смотрел, как Хюррем и дети спускаются вниз по лестнице. Они очутились уже на середине двора. Тогда он снизу вверх посмотрел на стоящего над ним евнуха, который крепко сжимал в черных руках обломок балки. Евнух замахнулся и изо всех сил ударил Давуда по голове.

Давуд подумал о Хюррем… и о Сулеймане.

Тяжелый кусок дерева опустился на него.

И галерея рухнула.

Стоя на середине двора, Хюррем и дети в ужасе смотрели наверх и по сторонам; они следили за рушащимися ярусами деревянной галереи. На мраморные плиты с грохотом падали половицы, куски перил и лестниц, тремя этажами галереи, деревянным настилом, перилами и лестницами над двором валиде-султан. Все трещало и скрипело… Давуд и евнухи полетели вниз в груде обломков.

Сердце Хюррем сжалось и оцепенело.

Над двором поднялось облако черной пыли; оно закрыло от них ужас, окруживший их со всех сторон.

— Нет! — закричал Сулейман, замахиваясь и мощным ударом сбивая Ибрагима с ног. Сабля ударилась об пол у самого его уха; он откатился в сторону. Напрягая все силы, он вырвал оружие из рук Ибрагима и с трудом поднялся на ноги.

Ибрагим тоже встал, но пошатнулся и ударился о стену. Сулейман бросился на него и пронзил его саблей. Острое лезвие вошло между ребрами, как в масло, задев легкое и сердце. Сулейман прижался к Ибрагиму, глубже вонзая в него смертоносное оружие. Он не отрываясь смотрел Ибрагиму в глаза, следя за тем, как в них постепенно гаснет искра жизни.

Ибрагим, запинаясь, проговорил:

— С-сулейман… но ведь я любил тебя…

На его губах показалась пена.

— И я тебя любил, — ответил султан, поворачивая саблю в ране и направляя острие в предательское сердце Ибрагима.

Он выпустил рукоятку, лишь когда предатель, которого он привык считать своим лучшим другом, упал на пол, дернулся в последний раз и умер.

— Ибрагим, — прохрипел Сулейман, обращаясь к трупу, — пятна твоей крови на этом полу сохранятся еще сто лет! Все будут знать о твоей измене… Никогда больше подобные тебе не обманут правителей Османской династии!

На миг он посмотрел в глаза убитого, слепо глядящие в потолок, и, выдернув саблю из окровавленной груди, бросился в гарем.

Хюррем и дети, задыхаясь от густой пыли, с трудом брели ко входу в Золотой коридор.

Услышав, как заскрипела большая деревянная дверь, которую грубо распахнули ударом плеча, Хюррем в отчаянии снова прижала к себе детей и попятилась на середину разрушенного двора.

И вдруг она увидела своего любимого — своего султана.

Баязид и Селим с криками бросились к отцу, прыгнули ему на руки, и он принялся с благодарностью ласкать и целовать их, а затем поманил их всех в безопасный коридор у себя за спиной.

Хюррем крепко прижимала к себе Джихангира; она никак не могла отойти от потрясения и горя после всего, что случилось. Говорить она не могла, но Сулейман все прочитал у нее на лице и понял, что Давуд мертв. Он погиб, защищая их.

Сулейман шагнул к ней; его раздирала невыносимая боль, которая передалась и Хюррем.

Они молча посмотрели друг другу в глаза. Оба оплакивали Давуда. Больше он никогда не примет участия в их нежных ласках.

Эхо закружило облако пыли по двору.

Вокруг него образовалась чернота.

Сверкнула сабля, высоко занесенная, чтобы с силой прорезать горло.

Хотя Сулейман действовал так быстро, как только он был способен, они с Хюррем оба увидели, как к ней приближается еще один черный евнух. Сабля со свистом рассекла воздух, метя в ее безупречно гладкую шею.

Сулейман бросился к ней, вытягивая руку. Она обернулась и смиренно, покорно посмотрела ему в глаза…

Глава 115

Вдруг Хюррем отбросило куда-то вбок, на заваленную обломками землю; она инстинктивно упала на спину, крепко прижимая к себе Джихангира. Она покатилась по плитам двора с громким криком, когда ее обхватили сильные руки и теплое тело Давуда попыталось смягчить удар.

Из последних сил он навалился на свою любимую, принимая удар на себя. Острое лезвие пропороло ему бок, разворотило живот…

В воздухе сверкнула сабля Сулеймана; одним ударом он снес предателю голову с плеч.

Давуд скатился с Хюррем и Джихангира и забился в предсмертных судорогах.

Сулейман выронил саблю и упал на колени. Он зажимал раны Давуда руками, пытаясь остановить кровь, но все было бесполезно.

Хюррем, дрожа, прижалась к нему, положив свои ладони на его руки и на тело их общего возлюбленного. Давуд навсегда останется в их жизни…

Слезы мешали им видеть; они дружно наклонились и поцеловали своего любимого в губы.

Сулейман вытер глаза и обнял Давуда и Хюррем.

Давуд вздрогнул, молча и с восхищением глядя на тех, что составляли смысл его жизни; затем он перевел взгляд на Джихангира — свое будущее.

Губы Сулеймана, Хюррем и Давуда встретились в последний раз; султану удалось сдавленно прошептать: