Читать книгу "Дни черного солнца - Н. К. Джемисин"

— Наха был прав, — сказала она. — Ты красива, и твои глаза, как мне кажется, это только подчеркивают.

Я промолчала, беспокоясь про себя, — ведь она не ответила на мой вопрос.

Насмотревшись, она выпустила меня:

— Ты знаешь, почему я запретила младшим богам покидать Тень?

Я недоуменно заморгала:

— Э-э-э… нет.

— А я думаю, на самом деле ты знаешь, причем лучше, чем кто-либо. Сама видишь, что получается, когда хотя бы один смертный начинает настолько близко соприкасаться с нашим народом. Разрушения, убийства… Допущу ли я, чтобы весь мир так страдал?

Я нахмурилась. Открыла рот, помедлила… и все же решила высказать, что было у меня на уме.

— Думаю, — проговорила я, — нет разницы, запрещаешь или нет ты это богорожденным.

— Вот как?

Я гадала про себя, вправду заинтересовал ее мой ответ или она испытывала меня.

— Ну… Я ведь родилась не в Тени. Я приехала туда, потому что прослышала о тамошней магии. Потому что…

Я хотела добавить: «Потому что там я могу видеть», но это не было правдой. В Тени я каждый день наблюдала чудеса, но в плане повседневности мне там было не намного легче, чем здесь, в Наказуеме. Там я тоже без посоха на улицу не выходила. Да и не так-то уж я стремилась к способности видеть. Я приехала в Тень ради Древа и богорожденных, ради слухов о чем-то совсем уже неисповедимо странном. Я мечтала найти место, где мой отец мог бы почувствовать себя дома… И я была не одна такая. Все мои друзья — а в большинстве своем они не были ни демонами, ни богорожденными и вообще к магии никаким боком не относились — прибыли в Тень ровно по той же причине. Потому что это единственное место на всем белом свете. Потому что…

— Потому что ко мне воззвала магия, — произнесла я наконец. — И так будет всегда, где бы магия ни пребывала. Она стала частью нас, и некоторых неизменно к ней тянет. Так что либо вы вообще ее искорените — а с этим не совладало даже Отречение… либо знайте, что плохие вещи все равно будут происходить. Как и хорошие.

— Хорошие?.. — задумчиво повторила Госпожа.

— Ну… да. — Я снова сглотнула. — Я жалею кое о чем из того, что со мной произошло. Но далеко не обо всем!

— Понятно, — сказала она.

Мы некоторое время молчали — почти по-приятельски.

— Так все-таки почему будет лучше, чтобы Солнышко спал? — спросила я, на сей раз — очень тихо.

— Потому что мы пришли тебя убить.

Как ни странно, разговаривать стало легче. Мое волнение словно перешло некий порог, утратило смысл… и испарилось.

— Вы знаете, что я такое, — предположила я наудачу.

— Да. А еще ты ослабила узы, наложенные нами на Итемпаса, и высвободила его истинное могущество — пусть и ненадолго. Это привлекло наше внимание, и с тех пор мы внимательно за тобой наблюдали. Но… — она передернула плечами, — я была смертной дольше, чем богиней. Возможность смерти для меня не нова, и я не нахожу ее особо пугающей. Поэтому для меня не имеет значения, демоница ты или нет.

Я нахмурилась, не понимая:

— Но тогда почему?..

И сразу вспомнила вопрос, заданный Нахадотом. «Он еще любит тебя?..»

— Солнышко… — шепотом вырвалось у меня.

— Его отправили сюда страдать, Орри. Он должен расти, исцеляться, постигать уроки… Чтобы когда-нибудь, возможно, вновь к нам присоединиться. Но учти, это должно было стать еще и наказанием. — Она вздохнула, и я услышала далекий шорох дождя. — К несчастью, он слишком рано встретил тебя. Вот прошла бы тысяча лет… тогда, быть может, я и сумела бы уговорить Нахадота отпустить вас на волю. Но теперь — нет.

Я не сводила с нее слепых глаз, совершенно ошарашенная чудовищностью ее слов. Они сделали Солнышко почти человеком, чтобы он лучше постиг труд и боль смертной жизни. Они наложили на него чары, обязав защищать смертных, жить среди них, понимать их… Быть как они. И он не имел права любить их.

«Любить меня», — поняла я вдруг, и меня пронизало сладостью осознания и одновременно горечью: вот оно к чему привело.

— Так несправедливо… — выговорила я.

Я даже не рассердилась, на это у меня хватило ума. Опять же, раз они твердо вознамерились лишить меня жизни, почему напоследок не высказать все наболевшее?

— Смертные любят, — продолжала я. — Вы не можете уподобить его нам — и лишить этого свойства. Противоречие получается!

— А ты вспомни, почему его сослали сюда. Он любил Энефу — и погубил ее. Он любил Нахадота и своих детей, но много веков мучил их. — Она покачала головой. — Опасна его любовь.

— Но это была…

«Не его вина», — чуть не вырвалось у меня, но это было неправильно. Немало смертных теряло рассудок, но не все же набрасывались и убивали своих любимых. Солнышко принял на себя ответственность за содеянное, и не мне это отрицать.

И я сделала еще попытку:

— А вам не кажется, что он как раз и нуждается в смертных возлюбленных? Быть может…

И тут я снова прикусила язык, потому что едва не ляпнула: «Быть может, у меня получится исцелить его ради вас!» Нет, это было бы уж слишком самонадеянно — какой бы доброй ни казалась Госпожа.

— Возможно, это как раз то, что нужно ему, — ровным голосом произнесла леди Йейнэ. — Но не то, что требуется Нахадоту.

Я вздрогнула и замолчала, чувствуя себя совершенно потерянной. Серимн не ошиблась в своей догадке: Госпожа прекрасно понимала, какую цену заплатит человечество за новую Войну богов, и делала все возможное для ее предотвращения. А это, в частности, означало тонкое равновесие нужд обоих израненных Братьев; и сейчас она пришла к выводу, что ярость Ночного хозяина больше заслуживала удовлетворения, чем печаль Солнышка. Я не могла ее за это осуждать. Там, в спальне, я имела случай ощутить эту ярость, эту жажду воздаяния; такова была их мощь, что мои чувства едва выдержали. Меня до глубины души изумляло, что она, кажется, вправду лелеяла некоторую надежду однажды примирить всех Троих.

Может, она была такой же чокнутой, как и Солнышко?

Или просто делала что могла, чтобы навести мост через разделившую их пропасть? А если так, то что значит лужица демонской крови и одна маленькая жестокость — по сравнению с целой войной?.. Несколько разрушенных жизней, когда речь идет о выживании человеческого большинства?.. Тем более что через тысячу лет — или через десять тысяч — гнев Ночного хозяина может быть наконец утолен. Ведь так, наверное, рассуждали боги?..

По крайней мере, Солнышко к тому времени забудет меня…

— Отлично, — сказала я, и в голос все-таки прорвалась горечь. — Делайте то, ради чего пришли. Или собираетесь убивать меня медленно? Чтобы Солнышко лишнего помучился?..

— Он достаточно настрадается, зная, почему ты умерла; как — не столь важно.