Читать книгу "Генрих VIII. Жизнь королевского двора - Элисон Уэйр"

Генте. Имя Лукаса впервые появляется в королевских счетах в сентябре 1525 года, когда ему было назначено щедрое пожизненное содержание – 33,6 (9990) фунта стерлингов в год20, что можно расценить как свидетельство большого почтения короля к его таланту. Лукас Хоренбоут стал первым крупным художником-портретистом времен Генриха VIII. Именно он начал развивать и популяризировать в Англии искусство миниатюры, которое оставалось в моде несколько веков.

Впечатленный работами Лукаса, король, по-видимому, поручил ему написать миниатюры в стиле Клуэ, и тот исполнил их виртуозно. В 1527 году Генрих смог ответить Маргарите взаимностью, послав ей изображения себя самого21 и своей дочери Марии, вероятно написанные Хоренбоутом22. В 1528 году Лукаса сделали королевским художником.

До сравнительно недавнего времени творчество Лукаса Хоренбоута не вызывало особого интереса. Сейчас ему приписывают по меньшей мере семнадцать значительных работ в жанре миниатюры, датированных 1526–1535 годами. Среди них – пять портретов Генриха VIII23, три – Екатерины Арагонской24, два, определенных как изображения Анны Болейн (вероятно, неправильно – см. ниже)25, и по одному наброску с герцога Саффолка26, принцессы Марии27, Карла V28, Генри Фицроя29, Джейн Сеймур30, принца Эдуарда31 и Екатерины Парр32. Есть мнение, что Хоренбоут создал портрет Маргарет Поул33 из так называемой мастерской отбрасываемых теней, а кроме того, еще тринадцать полноразмерных портретов из той же мастерской, исполненных менее искусно. Моделями для них послужили Генрих V, Эдуард VI, Генрих VIII, Джейн Сеймур и принц Эдуард. Утверждают также, что Хоренбоут написал портрет Уильяма Кэрью, мужа Мэри Болейн34.

О коллекции миниатюр Генриха VIII сохранилось мало сведений. Вероятно, он держал ее в потайных комнатах, как и его дочь Елизавета I. Король использовал миниатюры в целях дипломатии (одна сыграла роль, впрочем сильно преувеличенную, во время его ухаживаний за Анной Клевской) и дарил своим придворным в знак особой милости. Миниатюру, которую Генрих преподнес Джейн Сеймур, она носила на шее; вещица бросилась в глаза ее ревнивой госпоже Анне Болейн, и та в гневе сорвала украшение с соперницы.

В 1525 году на службу к Генриху поступил его самый знаменитый шут, Уилл Сомерс. Рассказывали, что этот тощий, сутулый, «с запавшими глазами» фигляр, родившийся в Шропшире, попался на глаза Ричарду Фермуру, торговцу из Кале, который привез его в Гринвич и представил королю. Генриха сразу покорил злой юмор Сомерса, и он предложил ему место при дворе. Между королем и шутом мгновенно установилось взаимопонимание, вскоре стали говорить, что «при всем дворе мало найдется людей, которых любят больше, чем этого дурака». Следующие двадцать лет Сомерс помыкал королем, забавляя его своей веселой болтовней35, и постоянно делил с Генрихом досуг.

Сомерс сделался необходимым. Он забавлял короля и придворных, разражавшихся взрывами хохота, когда его смешное лицо просовывалось сквозь щель в стенной завесе из арраса; порой он с обезьяной на плече семенил по комнате, вращая глазами. Дрессированная обезьяна проделывала трюки, Сомерс же сыпал шутками и сам безудержно смеялся над ними или безжалостно пародировал жертв своего язвительного остроумия. Говорят, однажды он появился в шлеме с бараньими рогами: этот шлем, подарок Максимилиана, надолго стал составной частью образа Генриха. При этом Сомерс никогда не стремился извлечь выгоду из своей дружбы с монархом, держался в тени, когда не развлекал публику, и не впускал никого в свою частную жизнь.

30

«Следующий по положению после его величества»

Если бы Уилл Сомерс осмелился, он, вероятно, постарался бы раскрыть перед публикой комическую сторону происшествия, случившегося с королем в 1525 году. На самом деле ничего смешного в этом не было: Генрих в очередной раз едва не погиб. «Следуя за своим соколом» неподалеку от Хитчина, он пытался перескочить через канаву с помощью шеста, который треснул, и король полетел вниз головой в мутную воду. Крепко завязший в глине Генрих утонул бы, если бы не его лакей Эдмунд Моди, который прыгнул в воду и вытащил своего повелителя1. Этот случай – как, впрочем, и травма, полученная на турнирной площадке годом ранее, – мог стать причиной головных болей, от которых позже страдал Генрих. Но ближайшим его последствием стало осознание – более ясное, чем когда-либо, – того факта, что проблему с наследованием престола необходимо решить как можно скорее.

К тому моменту стало уже понятно, что королева не подарит ему сына. Разумеется, у Генриха был отпрыск мужского пола, незаконнорожденный Генрих Фицрой, и король стал серьезно задумываться о передаче ему трона. Рождение вне брака тогда являлось серьезным препятствием к престолонаследию, но при определенных обстоятельствах таких детей можно было признать законными. Прежде всего следовало предъявить народу мальчика – уже шестилетнего, жившего в Дарем-хаусе на Стрэнде – и понять, как к нему отнесутся.

Двадцать третьего апреля, на ежегодном собрании кавалеров ордена Подвязки, Фицроя приняли в него, а 7 июня в виндзорской церкви Святого Георгия торжественно посвятили в рыцари, причем он сидел с той же стороны, что и государь, во втором кресле от него. Королева, давно знавшая о существовании этого ребенка и как будто не питавшая личной неприязни к нему, наблюдала за церемонией из своей молельни над часовней Эдуарда IV. Восемнадцатого июня Генрих впервые с 1514 года произвел в пэры сразу нескольких человек. Его сын получил громкие титулы герцога Ричмонда и Сомерсета, а также графа Ноттингема. Герцогство Ричмонд принадлежало Генриху VII еще до его вступления на престол. Герцогом Сомерсета король ранее сделал своего младшего сына Эдмунда, умершего пятнадцатимесячным в 1500 году; до того титул принадлежал Бофортам. Носитель этих титулов не обязательно был наследником престола; тем не менее они подчеркивали высокий статус нового герцога и его королевское происхождение. Герб для Фицроя придумал сам Генрих.

В тот же день племянник короля Генри Брэндон стал графом Линкольном; Генри Куртене, граф Девон, – маркизом Эксетером; лорд Генри Клиффорд – графом Камберлендом2; Томас Меннерс, лорд Рус, – графом Ратлендом3, а сэр Томас Болейн, уже ставший одним из наиболее влиятельных советников короля, – лордом Рочфордом. Церемония пожалования сана происходила в приемном зале дворца Брайдуэлл. Король стоял под балдахином с гербами, при нем находились кардинал Уолси, герцоги Норфолк и Саффолк, а также графы Арундел и Оксфорд. В помещении, набитом придворными, стояла нестерпимая духота. Первым под звук фанфар в зал вошел Генрих Фицрой, вставший на колени перед отцом. На него надели сине-алую накидку, возложили церемониальную шапку и герцогский венец, а в руки дали меч; одновременно с этим зачитывался патент на владение