Читать книгу "Золотая Орда и ее падение - Борис Дмитриевич Греков"

держались традиций, выработанных их более счастливыми в смысле власти предками XIII и XIV вв. Соперничающие ханы несомненно имели при своих дворах таких же чиновников, как и их могущественные предшественники — Токта, Узбек, Джанибек. Дошедшие до нас ярлыки конца XIV в. определенно на это указывают. Сама по себе степь давала меньше доходов ханской казне, чем подвластные города и селения земледельцев.

Власть на любой части Золотой Орды оценивалась прежде всего по тому, что мог такой правитель получить с подвластных ему городов и селений. К доходным статьям относили татарские правители и набеги против русских, литовских, польских пограничных владений. Пока в Золотой Орде была твердая власть ханов, население более или менее знало тяготы и платежи. В периоды же смут и феодального хаоса никто не знал, что, когда и кому он должен платить. Земледельческие области переходили из рук в руки. Междоусобная борьба разрушала производительные силы, население беднело, продукция труда крестьян и ремесленников уменьшалась, а требования сменяющихся правителей росли. А между тем экономика переживала кризис. Торговля перестала носить транзитный характер: через Поволжье и Хорезм уже не проходили, как прежде, караваны в Китай. Ремесла были в полном упадке и питали только местные рынки. В общем производительные силы Золотой Орды, искусственно питаемые и поддерживаемые насильственными мероприятиями золотоордынских ханов (например, переброска из покоренных стран и городов пленников: ремесленников, мастеров, художников и т. д.) во второй половине XIII и XIV в., пришли в XV в. в полное расстройство благодаря непрерывным смутам. В такой обстановке недовольное население могло желать только длительной и прочной власти, причем выход из создавшегося положения видело в образовании на своей территории самостоятельного владения.

Чтобы понять самый ход политических событий в Восточной Европе в связи с распадом Золотой Орды, следует хотя бы в самых кратких чертах представить — как относились к Золотой Орде соседние с ней государства. Средняя Азия, как известно, находилась в течение всего XV в. в руках Тимуридов, причем мало интересовалась татарами юго-восточной Европы и все свое внимание сосредоточивала на отношениях с белоордынскими кочевниками — узбеками. Основная задача Тимуридов, начиная с Улугбека (1409–1449), заключалась в том, чтобы предохранить оседлые области от набегов, Тимуриды, если исключить неудачную активную политику Улугбека против Борак-хана в 20-х годах XV в., наступательной линии против Ак-Орды не вели, а только более или менее удачно до конца XV в. оборонялись.

Иное дело — западные и северо-западные соседи Золотой Орды. Москва, Литва и Польша были уже не те, что в XIV в. Первая выросла экономически и культурно, причем в значительной мере уже ликвидировала феодальную раздробленность на Руси. Рост ее производительных сил нам уже приходилось отмечать в предшествующей, т. е. четвертой главе. Вместе с ростом производительных сил, а также общественным и политическим развитием Москва в первой половине XV в. начала держать себя активно в отношении к татарам, присматривалась к слабым сторонам татарской политической жизни и искала возможности использовать их в своих интересах.

Московские дипломаты умели заключить союз с кем-нибудь из соперничающих ханов и с помощью такого своего союзника ослабить более опасного соседа. После смерти Димитрия Донского все его преемники — Василий I, Василий Темный, Иван III, — один лучше, другой хуже, но все неизменно вели курс на полное освобождение от татарской зависимости. Выше уже указывалось, что если бы Литва не ставила себе целей захвата чисто русских земель, не заключала бы ради этого союзов с татарскими ханами и поддержала бы Москву в ее борьбе с Золотой Ордой, то татарский вопрос был бы разрешен в Восточной Европе значительно раньше. Но дело все в том, что Витовту татары в период распада Золотой Орды были полезны. Конечно, он не хотел восстановления могущественной Золотой Орды эпохи Узбек-хана, однако татарские враждующие улусы были ему на руку, так как в их составе всегда можно найти ярых охотников до грабительского набега на московские области. Ниже мы будем иметь возможность убедиться, насколько сильна была эта линия поведения в литовско-татарских отношениях. Такова же по существу была и точка зрения господствующего класса тогдашней Польши.

Еще до смерти Едигея (в 1419 г.) власть в Золотой Орде захватил четвертый сын Тохтамыш-хана — Джаббар-Берди. Согласно Абд-ар-Реззаку Самарканди, произошло это в 1416 г.[796]

Джаббар-Берди вел энергичную борьбу и пал в битве в 1417 г.[797] Деятельность Джаббара-Берди отмечается источниками главным образом в юго-западных районах Восточной Европы. Точной даты смерти его мы не имеем, Шпулер предполагает, что она относится к тому же 1419 г., когда умер и Едигей[798].

После смерти Едигея мы видим в Орде несколько соперничающих ханов. Среди них прежде всего следует отметить Улуг-Мухаммеда, имя которого в русских летописях встречается долго, до конца 60-х годов XV в., и который считается основателем казанского ханства. Улуг-Мухаммед был почти с самого начала своей власти в хороших отношениях с Витовтом и не раз помогал ему своими отрядами. Одним из его ранних соперников был Давлет-Берди, имя которого так же часто мелькает в источниках в 20-х годах XV в.

Большое значение в жизни татарских степей — или, как их все еще восточные хроникеры по старине именовали, Дешт-и-Кыпчак — имело появление кочевников из районов Западной Сибири во главе с узбекским ханом Бораком. Абд-ар-Реззак Самарканди рассказывает, что в конце месяца Раби I (т. е. во второй половине апреля) 1419 г. в Самарканде при дворе Улугбека появился бежавший из узбекской степи (Ак-Орда) царевич Борак[799]. Улугбек хорошо принял царевича и сделал все, чтобы помочь ему в деле захвата власти в Узбекском Улусе. Улугбек вел ту же политику, что в свое время вел Тимур по отношению к Тохтамышу, т. е. рассчитывал превратить Борак-оглана в своего ставленника, в орудие своей политики. Результаты этой помощи были те же, что и в случае Тимура и Тохтамыша. Борак-оглан, став Борак-ханом. быстро забыл, чем обязан Улугбеку, и повел самостоятельную политику, которая на Сыр-дарье была прямо направлена против интересов Мавераннахра[800]. В 20-х годах XV в. восточные источники отличаются некоторой осведомленностью в делах Золотой Орды, что объясняется обменом послами между Шахрухом (1404–1447) и Улуг-Мухаммедом, которого Абд-ар-Реззак Самарканди именует Мухаммед-ханом. В 1421 г. к Улуг-Мухаммеду пришел от Шахруха из Карабага Султан-Кушчи, которого золотоордынский хан принял весьма приветливо, о чем посол и сообщил Шахруху. В следующем, 1422 г. пришли в Герат к Шахруху и ответные послы Улуг-Мухаммеда — Алим-шейх-оглан и Пулад. Послы, обменявшись богатыми дарами с Шахрухом и выполнив соответствующие любезности,[801] вернулись в том же году ко двору золотоордынского государя. О чем они говорили, нам не известно. Самый факт сношений Улуг-Мухаммеда на