Читать книгу "Безутешные - Кадзуо Исигуро"

– Но вам необходимо подкрепиться. Неужели ни у кого не найдется хотя бы фляжки с кофе?

За моей спиной послышалось разноголосое перешептывание – и, оглянувшись, я увидел, что все роются в сумочках или карманах. Коренастый махал рукой кому-то в задних рядах, и вскоре ему принесли нечто завернутое в целлофан. Пока он изучал пакет, я разглядел, что это какое-то пирожное.

– Неужели это все? – закричал коренастый. – Как это?

Сзади поднялся самый настоящий гвалт. В нем выделялся один голос, который спрашивал сердито: «Отто, где сыр?» Наконец кто-то передал коренастому пакетик с мятными леденцами. Коренастый ответил собравшимся злым взглядом, а потом обернулся, чтобы отдать пирожное и конфеты сестре.

– Вы очень любезны, – пробормотал я, – но я пришел, только чтобы…

– Мистер Райдер, – произнесла вдова взволнованным голосом, – кажется, это все, что мы можем вам предложить. Не знаю, что сказал бы Герман, доведись ему пережить в подобный день этакий конфуз. Но мне остается только принести извинения. Смотрите, это все, что мы можем предложить, – все, к чему сводится наше гостеприимство.

Хор голосов у меня за спиной – притихший, когда начала говорить вдова, – принялся спорить. Я различил чей-то выкрик: «Неправда! Ничего такого я не говорил!»

Седовласый господин, который прежде поддерживал вдову у края могилы, вышел вперед и поклонился мне:

– Мистер Райдер, простите, что мы не сумели должным образом отозваться на столь высокую честь. Вы видите, мы оказались самым прискорбным образом не готовы к этому. Тем не менее заверяю: все мы, до единого человека, бесконечно вам благодарны. Пожалуйста, не взыщите и примите наше угощение.

– Мистер Райдер, пожалуйста, садитесь! – Вдова обмахнула платком гладкую мраморную поверхность соседнего надгробия. – Пожалуйста.

Я видел, что ретироваться не удастся. Со сконфуженным видом, бормоча: «Вы все очень любезны», я шагнул к надгробию, которое вытерла вдова.

Едва я уселся на тусклый мрамор, все, как мне показалось, присутствующие сомкнулись вокруг меня.

– Прошу вас, – снова послышался голос вдовы. Она стояла надо мной, разрывая целлофановую упаковку. Освободив наконец пирог, она подала мне его вместе с упаковкой. Я поблагодарил и начал есть. Это был кекс с цукатами, и я очень старался его не раскрошить. Кроме того, пирожное отличалось изрядной величиной и его невозможно было проглотить в два-три приема. Пока я ел, меня не покидало ощущение, будто скорбящие обступают меня все теснее, хотя, взглянув вокруг, я убеждался, что они стоят неподвижно и их глаза почтительно опущены долу. Некоторое время царила полная тишина, а затем коренастый кашлянул и сказал:

– Сегодня прекрасная погода.

– Да, изумительная, – ответил я с набитым ртом. – Просто на редкость.

Пожилой седовласый господин сделал шаг вперед и произнес:

– За городом есть замечательные места для прогулок, мистер Райдер. В двух шагах от центра – очаровательная сельская местность. Если у вас найдется свободная минута, я буду рад куда-нибудь вас сопроводить.

– Мистер Райдер, не хотите ли конфету?

Вдова поднесла открытый пакетик к самому моему лицу. Я поблагодарил и сунул леденец в рот, хотя в дополнение к пирожному он явно не годился.

– Что же до самого города, – продолжал седой господин, – если вас интересует средневековая архитектура, вы найдете сооружения, в высшей степени достойные внимания, особенно в Старом Городе. Я буду счастлив послужить вам гидом.

– Вы очень любезны, – отозвался я.

Я продолжал есть, стараясь покончить с кексом как можно скорее. Вновь наступило молчание, а потом вдова, вздохнув, заметила:

– Все прошло очень мило.

– Да, – подтвердил я, – с самого моего прибытия погода стоит просто расчудесная.

Со всех сторон послышался шепот одобрения; некоторые даже вежливо усмехнулись, словно я сострил. Я запихнул в рот остаток кекса и смахнул с пальцев крошки:

– Что ж, вы были весьма любезны. А теперь, прошу, продолжайте церемонию.

– Еще конфету, мистер Райдер. Это все, что мы можем предложить. – Вдова снова сунула мне в лицо пакетик.

И тут мне внезапно стало ясно, что вдова сейчас ненавидит меня всеми силами души. Мне пришло в голову, что все собравшиеся, не исключая и коренастого, внешне проявляя вежливость, страшно недовольны тем, что я здесь нахожусь. Примечательно, что в тот самый миг, когда эта мысль пронеслась у меня в голове, чей-то голос сзади произнес негромко, но достаточно отчетливо:

– А чего это ради с ним так носятся? Сегодня главный – Герман.

Послышался беспокойный гул голосов; дважды, если не больше, возмущенно прошипели: «Кто это сказал?» Седой господин кашлянул и проговорил:

– Берега каналов – весьма живописное место для прогулки.

– Чего это ради с ним так носятся? Все похороны насмарку.

– Заткнись, идиот! – шикнул кто-то. – Нашел подходящее время, чтобы всех нас осрамить.

Несколько человек поддержало последнее заявление, но знакомый голос стал что-то агрессивно выкрикивать.

– Мистер Райдер, пожалуйста, берите. – Вдова снова сунула мне под нос конфеты.

– Нет, в самом деле…

– Прошу вас, возьмите еще.

В задних рядах толпы начался ожесточенный спор, в котором участвовало человек пять. Кто-то кричал: «Он нас заведет слишком далеко. Строение Заттлера – это уж чересчур!»

Все больше и больше людей присоединялось к общему крику, и я видел, что вот-вот разразится настоящий скандал.

– Мистер Райдер! – Коренастый брат вдовы склонился надо мной. – Пожалуйста, не обращайте внимания. Они всегда были позором семьи. Всегда. Нам стыдно за них. Да, нам очень стыдно. Прошу, не слушайте, а то мы просто-напросто сгорим со стыда.

– Однако… –Я начал было вставать, но ощутил толчок, от которого вынужден был снова опуститься на место. На плече у меня лежала рука вдовы.

– Прошу вас, расслабьтесь, мистер Райдер, – резко бросила вдова. – Прошу вас, продолжайте закусывать.

Теперь споры кипели там и сям, а в задних рядах началась толкотня. Вдова по-прежнему держала меня за плечо и бросала на толпу взгляды, полные гордого вызова.

– Мне плевать, плевать! – слышался крик. – Как есть сейчас, так нам лучше!

Толкотня возобновилась, и затем какой-то жирный юноша пробил себе путь вперед. На его круглом, как луна, лице было написано возбуждение. Уставившись на меня, он завопил:

– Хорошенькое дело – явиться сюда подобным образом. Стоять перед строением Заттлера! Улыбаться во весь рот! Вы-то потом уедете. А каково тем, кому приходится здесь жить? Строение Заттлера!

Круглолицый молодой человек, похоже, не привык произносить дерзости, и его эмоции казались искренними. Я слегка растерялся и сначала не знал, что ответить. Затем, когда у круглолицего вырвался новый залп обвинений, я почувствовал, как у меня внутри что-то шевельнулось. Мне подумалось, что я, сам того не подозревая, каким-то образом совершил накануне ошибку, когда решил сфотографироваться перед строением Заттлера. Разумеется, в то время мне представлялось, что это наиболее эффектный способ поприветствовать жителей города. Мне, конечно, были очень хорошо известны все «за» и «против»: я помнил, как тем утром за завтраком тщательно их взвешивал, но сейчас я понял, что – не исключено – в ситуации со строением Заттлера имелись и неизвестные мне аспекты.