Читать книгу "Будет кровь - Стивен Кинг"

Весь ящик Дрю не разобрал. Он взглянул на часы, увидел, что уже четверть девятого, позвонил Люси и извинился, что припозднился со звонком. Но у него есть уважительная причина: его отвлек ящик с игрушками.

– Я нашел Тянучку-Армстронга… Кажется, Брен его очень любил.

Люси застонала.

– О боже, как я его ненавидела! От него так жутко пахло.

– Я помню. И еще несколько старых игрушек. Но там есть и такие, которых я раньше точно не видел. «Бросай поросят»?

– Кого бросай? – рассмеялась она.

– Это какая-то детская игра. И юла с обезьянами. Играет «Отведи-ка меня на бейсбол». Она здесь откуда?

– Понятия не имею… хотя погоди. Года три-четыре назад мы сдавали коттедж семье Пирсонов, помнишь?

– Очень смутно.

Он вообще их не помнил. Если это происходило три года назад, он тогда был завязан на «Деревеньке на холме». Вернее, связан этой «Деревенькой» по рукам и ногам, да еще с кляпом во рту. Этакий литературный садомазохизм.

– Их сыну тогда было лет шесть или семь. Наверное, это его игрушки.

– Странно, что он их оставил, – сказал Дрю, глядя на плюшевого медвежонка, изрядно потертого и полысевшего, как это бывает с игрушками, которые любят и часто сжимают в жарких объятиях.

– Хочешь поговорить с Брендоном? Он уже дома.

– Конечно.

– Привет, пап! – сказал Брен. – Ты уже закончил книгу?

– Очень смешно. Я только завтра начну.

– Как там вообще? Нормально?

Дрю огляделся. При свете всех ламп большая нижняя комната казалась вполне уютной. Даже кошмарные абажуры не раздражали. И если в печке не забит дымоход, то можно будет согреться.

– Да, – ответил он. – Нормально.

И вправду нормально. Здесь он чувствовал себя в безопасности. И его прямо-таки распирало от желания творить. Казалось, что он сейчас лопнет. Завтра он начнет книгу, и это его не пугало. Он уже предвкушал, как засядет работать. Слова польются рекой, в этом он был уверен.

Печка не подвела. Труба тянула отлично. Когда все дрова прогорели до угольков, Дрю поднялся в хозяйскую спальню (так ее называли в шутку; на самом деле комнатка была крошечной – толком и не развернуться) и застелил постель. От белья шел слегка затхлый запах, но почти незаметный. Дрю решил лечь пораньше, в десять часов, но еще долго лежал, глядя в темноту и прислушиваясь к вздохам ветра за окном. Он думал о самоубийстве Старого Билла, но думал недолго и без всякого страха. То, что он чувствовал, размышляя о последних мгновениях жизни старого сторожа – холодный ствол, прижатый к коже под подбородком, последние вдохи, удары сердца, мысли, – было сродни ощущениям, которые возникали, когда он смотрел на Млечный Путь в ночном небе. Реальность непостижима и глубока. Она бесконечна и таит в себе много секретов.

11

На следующий день он проснулся рано. Позавтракал, позвонил Люси. Она собирала детей в школу – распекала Стейси, которая не доделала домашнюю работу, кричала Брену, что он оставил рюкзак в гостиной, – и поэтому их разговор получился вынужденно коротким. Попрощавшись с женой, Дрю надел куртку и прогулялся к ручью. Деревья на другом берегу срубили некоторое время назад, и открылся роскошный вид на лес, уходящий в необозримую даль. Небо синело над головой, неуклонно наливаясь цветом. Дрю простоял у ручья почти десять минут, вбирая в себя красоту окружающего мира и пытаясь очистить мозги. Подготовить их к предстоящей работе.

В университете он каждый семестр читал курс современной американской и британской литературы, но основным его курсом (как публикующегося писателя, причем публикующегося в самом «Нью-йоркере») было писательское мастерство. Каждую лекцию и семинар он начинал с разговора о творческом процессе. Он втолковывал своим студентам, что при подготовке к началу каждой рабочей сессии следует соблюдать определенные ритуалы, точно так же, как мы соблюдаем определенные ритуалы перед отходом ко сну. Это своего рода пассы, которые делает гипнотизер, готовясь ввести человека в гипнотический транс.

– Процесс сочинения прозы или поэзии часто сравнивают со сновидением, – говорил он своим студентам. – Но мне кажется, это неправильно. Мне кажется, этот процесс больше похож на гипноз. Чем сильнее ритуализируешь подготовку, тем легче будет войти в транс.

Дрю сам придерживался тех правил, которые проповедовал. Вернувшись в дом, он сварил себе кофе. До полудня он выпьет две чашки крепкого черного кофе. Пока закипала вода в кофеварке, он выпил свои витамины и почистил зубы. Кто-то из квартирантов задвинул папин письменный стол под лестницу, и Дрю не стал его переставлять. Может быть, это странное место для рабочего кабинета, но на удивление уютное. Словно сидишь в материнской утробе. Дома, у себя в кабинете, Дрю завершал ритуал подготовки к работе, аккуратно выравнивая стопки бумаги и освобождая место слева от принтера – для будущей распечатки, – но на этом столе пока никаких бумаг не было.

Дрю включил ноутбук и создал новый документ. Это тоже была часть подготовительного ритуала: назвать документ (БИТТЕР-РИВЕР #1), задать формат абзацев и выбрать шрифт. Для «Деревеньки» он использовал шрифт «Book Antiqua», но не собирался использовать его для «Биттер-Ривер»; это был бы поистине плохой знак. Хорошо понимая, что с электричеством могут быть перебои и ему придется перейти с ноутбука на старую папину пишущую машинку, он выбрал шрифт «American Typewriter».

Ну что, все готово? Нет, осталась еще кое-что. Дрю включил автосохранение документа. Даже если внезапно отключится электричество, он не потеряет сделанную работу – батарея ноутбука заряжена на сто процентов, – но все равно лучше перестраховаться.

Кофе сварился. Дрю налил полную чашку и уселся за стол.

Ты действительно хочешь взяться за это дело? Ты и вправду намерен взяться?

«Да» на оба вопроса. Дрю перевел курсор в центр страницы и напечатал:

Глава 1

Потом на секунду застыл, глядя на экран. В сотнях миль к югу отсюда Люси сейчас пила кофе, сидя перед открытым ноутбуком, где хранились все бухгалтерские документы для ее текущих заказчиков. Очень скоро она впадет в свой собственный гипнотический транс – только вместо слов будут цифры, – однако в настоящий момент она думает о нем. Дрю был в этом уверен. Она думает о нем и надеется, может быть, даже мысленно молится, чтобы он не… как там сказал Эл Стэмпер?… не растерял все колеса своей маленькой красной тележки.

– Этому не бывать, – произнес он вслух. – Я буду писать, как под диктовку.

Еще секунду он смотрел на мигающий курсор, а затем напечатал:

Когда девушка закричала – так пронзительно, что едва не побились стекла, – Херк перестал играть на пианино и обернулся.

После этого Дрю был потерян для мира.

12

Он сразу договорился на факультете, чтобы его лекции и семинары начинались попозже, потому что когда он работал над своей собственной прозой, ему нравилось приступать к делу с утра, часов с восьми. Он всегда заставлял себя сидеть за ноутбуком до одиннадцати, хотя в большинстве случаев выдыхался уже к половине одиннадцатого. В такие дни ему вспоминалась одна история – возможно, апокрифическая – о Джеймсе Джойсе. Однажды к нему зашел друг и увидел, что знаменитый писатель сидит за столом, обхватив голову руками и являя собою картину предельного отчаяния. Друг спросил, что случилось, и Джойс ответил, что за все утро сумел написать всего лишь семь слов. «Но, Джеймс, для тебя это неплохо», – заметил друг. На что Джойс ответил: «Наверное. Но я не знаю, в каком порядке они идут!»