Читать книгу ""Все объекты разбомбили мы дотла!" Летчик-бомбардировщик вспоминает - Георгий Осипов"

Командир звена А. Калмыков 3 октября, взлетев на боевое задание, обнаружил отказ пилотажных приборов. Пока выяснял причины отказа, потерял свою эскадрилью и, не выполнив задания, произвел посадку с бомбами[189].

Я попросил старшего инженера полка Галому усилить контроль за подготовкой самолетов к боевым вылетам, на что он ответил:

— Сделаю все что можно. Но ты, Осипов, сам видишь, что техники между боевыми вылетами успевают только заливать в самолеты бензин и подвешивать бомбы, а ночью латают пробоины и повреждения самолетов. Боюсь, что если нам не дадут время на регламентные работы, то количество отказов на самолетах может увеличиться.

Вечером, собрав летный состав, я провел занятие по методике контроля самолета перед вылетом и по действиям в особых случаях полета при отказе авиационной техники в воздухе.

На 4 октября было намечено перебазирование. Командир полка с утра улетел на аэродром Хибаловка принимать полк, а я ждал разрешения на перелет из дивизии.

Г. А. Осипов на 1-м Белорусском фронте

В середине дня из дивизии поступило боевое распоряжение уничтожить выдвигающиеся к плацдармам на реке фашистские мотомехвойска в Ильинцах и скопление танков и автомашин в Малом Карогаде.

Приказываю выгрузить из самолетов авиационное имущество, подвесить бомбы и подготовить их к боевому заданию. Задачу на удар по танкам поставил командиру третьей эскадрильи Кондрашову, приказав после выполнения боевой задачи произвести посадку на аэродром Хибаловка.

Первую эскадрилью, усиленную двумя экипажами для удара по мотомехвойскам в Ильинцах, решаю возглавить сам, с Желонкиным. Когда Помазовский доложил, что летный состав экипажей эскадрильи собран для получения боевой задачи, я пригласил всех на командный пункт.

Летчики и штурманы быстро расселись. Случайно или намеренно, но это был цвет — лучшие летчики и штурманы. Я с гордостью окинул их взглядом. Это были мои подчиненные и мои соратники. Впереди всех сидели Рудь и инициативный штурман Тимонин. За ними Стеба и высокообразованный скромный штурман Борисенко. Слева — Помазовский с Макарычевым. За другим столом разместились летчик Афонин со штурманом Петровым и Казаченко с бывалым штурманом Орловым. У стены на лавке уселись мрачный Черепнов с жизнерадостным штурманом Авериным, Коновалов с героическим штурманом Паршютиным и Шулепов с не менее боевым штурманом Журавлевым. Молодые, но уже заматерелые в боях лица, крепкие руки и внимательные, чуть напряженные глаза.

Поставив боевую задачу, назначил своим заместителем Помазовского и отпустил всех по самолетам.

Взлетели звеньями. Слева от моего самолета летит как всегда, Рудь, справа — Помазовский. Правое звено в составе летчиков Афонина и Казаченко ведет Стеба, а в левом звене за Черепновым летят командиры звеньев Коновалов и Шулепов. Вскоре к нам пристроились пять истребителей сопровождения из 517-го истребительного полка вместо обещанных шести. Установив связь по радио с командиром группы истребителей, старым моим знакомым Сорокиным, продолжаю полет к цели.

В 14.30 пересекаем реку Сож. На реке кипит бой. С западного берега ведут огонь немецкие орудия. Черные и бурые фонтаны земли обозначают взрывы снарядов. Горят населенные пункты. Переправа разрушена, и половина ее торчит до середины реки, а вторую половину прибило к западному берегу.

Заговорила зенитная артиллерия, и разрывы окружили боевой порядок. Но до цели еще около сорока километров, и противозенитным маневром мы выходим из-под обстрела. Затем отворачиваем вправо, чтобы пролететь над глухими лесами и зайти на цель с севера.

— Курс сто восемьдесят. Впереди Ильинцы, — сообщает штурман.

Крупное село Ильинцы стоит на прямой, как стрела, дороге, пересекающей лес с запада на восток.

— Командир, в Ильинцах войск не вижу, — докладывает Желонкин.

— Большая колонна автомашин на дороге три километра восточнее Ильинцев, — сообщает по радио Рудь.

Между самолетами боевого порядка возникают четыре разрыва зенитных снарядов. Передаю по радио всем экипажам о том, что удар будем наносить по колонне, и разворачиваюсь на цель. Зенитный огонь усилился.

— Бомберы, появились «фоккеры»! — информирует Сорокин.

В тот же момент внезапно нас атаковали спереди три истребителя ФВ-190. За ними шли в атаку еще два, но мы открыли по ним групповой огонь из передних крупнокалиберных пулеметов, и «фоккеры» с разворотом ушли вверх.

— Боевой! — передает Желонкин.

Колонна противника плотная. Более ста автомашин на коротких дистанциях. Заходим на нее с запада под углом пятнадцать градусов.

— Вправо три, так держать! — передает штурман.

— Сзади сверху два «фоккера», — сообщает стрелок-радист Черкасов.

Но стрелки все наготове, и атака истребителей групповым огнем отбита.

— Бомбы сброшены, фотографирую. Домой с тем же курсом, — сообщает Желонкин.

На флангах боевого порядка снова появились наши истребители сопровождения. Спрашиваю штурмана, как ударили по цели.

— Девять автомашин горят и пять разбито, а точнее покажет фотоконтроль[190], — отвечает Желонкин.

— Командир, у меня штурман Борисенко не отвечает ни мне, ни радисту, — сообщает по радио Стеба.

Разрешаю заместителю командира эскадрильи Стебе выйти из строя и вне очереди произвести посадку. Завожу и распускаю группу для посадки на новом аэродроме. Самолеты принимает Бебчик. Все летчики отлично производят посадку на незнакомом для них аэродроме Хибаловка и заруливают самолеты по назначенным им стоянкам. Летное поле на лугу, как ковер. Самолеты приземляются и рулят очень мягко.

Зарулив на стоянку и выключив моторы, иду к самолету Стебы, где уже собрался весь летный состав. Снаряд попал Борисенко в голову, когда он наблюдал в прицел за результатами удара. Его похоронили на кладбище в Хибаловке. Провожая товарища в последний путь, я сделал несколько виражей на самолете над кладбищем.

На разборе боевого вылета объявил благодарность командиру звена Рудю за помощь ведущему группы в поиске цели. Закаленный в боевых действиях летом 1942 года, под Сталинградом и в Курской битве, Рудь воевал все лучше и лучше. Он стал более уравновешенным, но по-прежнему неутомимым в боевых вылетах. Он прекрасно владел тактикой, знал возможности средств ПВО противника, всегда внимательно изучал цели и боевой опыт товарищей. В полку и эскадрилье его любили как веселого, жизнерадостного товарища, умеющего беззлобной шуткой скрасить трудности войны. Получив офицерское звание младшего лейтенанта, он расспрашивал всех о законах офицерской чести в старой русской армии и среди авиаторов Первой мировой войны, считая себя принадлежащим к когорте славных советских асов. Став в 1943 году командиром звена, Рудь проявил незаурядные командирские качества. Сразу же после его назначения почувствовалось, что молодой командир хорошо знает своих подчиненных летчиков, штурманов, стрелков и техников, умеет подмечать у них достоинства и недостатки и развивать те качества, которые необходимы для победы в боевом вылете.