Читать книгу "Паутина миров - Максим Хорсун"

Впрочем, мало ли в Санатории развлечений. Хочешь – в бассейне плавай, хочешь – на корте мячиком стучи. Или шары катай в бильярдной. Шахматы, шашки. Арсианский пасьянс. Нгенские догонялки. Кальпа птичников. Еда, напитки на любой вкус. Кино! Правда, странное. Мужики уверяли, что на огромном, вогнутом экране каждый видит свое. А начни спрашивать – что именно? – либо соврут, либо захихикают, как полоумные, либо пошлют подальше. Лещинский, конечно, с такими вопросами не совался, он и сам никому не рассказал бы содержание своего «фильма», а вот профессор, бывало, любопытствовал. Его и посылали. Само собой, беззлобно. На Эдеме злоба не приживалась.

Профессор не обижался. Из уклончивых ответов, нечаянных оговорок и собственного опыта «кинопросмотров» он вывел забавную теорию, которой в охотку поделился с Лещинским. Сахарнов считал, что «кино» не имеет никакого отношения к развлечениям, что таким образом могущественные и незримые механизмы, поддерживающие инфраструктуру Санатория, сканируют психику его обитателей, выясняя мечты и желания каждого. Доля истины в этой теории была. Ведь откуда-то появлялись в Ресторациях все эти изыски? Каждый раз, открывая округлые, остекленные спереди, похожие на микроволновку, камеры, Лещинский поражался, насколько точно угадывают они сегодняшние предпочтения едока.

Да и не только кулинарные капризы удовлетворялись. Птичники, например, подобно земным воронам, любили блестящие безделушки. Поначалу Лещинский удивлялся, откуда эти крикливые пернатые создания берут браслеты и ожерелья из драгоценных металлов, разные висюльки с разноцветными камешками, за которые на Земле отвалили бы немалую кучку «зелени». Оказалось, «микроволновки» пекут не только пирожки, но любые предметы, и не всегда – первой необходимости. Стоит только захотеть.

Лещинский представил, как птичники млеют, созерцая в «кино» груды сапфиров, рубинов, агатов, изумрудов и прочих алмазов, и ему стало смешно. Он фыркнул, глотнул чистой, словно дистилированной, воды, закашлялся и едва не захлебнулся, совершенно забыв, что все еще парит в искусственной невесомости бассейна. Чья-то сильная рука схватила его за волосы и вытащила на бортик. Несколько минут, скорчившись в три погибели, Лещинский мучительно кашлял, избавляясь от попавшей в легкие воды. Наконец воздух стал поступать беспрепятственно. Красная пелена перед глазами рассеялась, и Лещинский увидел своего спасителя.

Херувим сидел на краю бассейна. Болтая непомерно большими ступнями в воде, он ждал, пока Лещинский откашляется. Хламидка херувима была насквозь мокрой, с длинных золотистых вьющихся волос, что обрамляли узкое безбородое лицо, капало. Самого лица, как обычно, было не разглядеть, так оно сияло.

– Спасибо, – смущенно сказал Лещинский.

Ему было неловко, что он сидит перед Херувимом совершенно голый, а халат, как назло, остался с другой стороны бассейна.

– Не за что! – отмахнулся Херувим.

В колени Лещинского ткнулось что-то мягкое.

– Благодарствуйте, – пробурчал он, препоясываясь полотенцем, словно библейский пророк овечьей шкурой.

– Как обстоят дела со спектаклем? – осведомился Херувим.

Лещинский вздохнул: началось!

– Репетируем помаленьку, – нехотя отозвался он. – Гаррель шьет костюмы, Сылт пишет музыку, Олт со своими ребятами над декорациями бьется, Карл занят реквизитом…

– Медленно работаете.

– А куда спешить?.. – риторически вопросил Лещинский. – Времени у нас вагон.

– Я не хочу вас торопить, – сказал Херувим. – Сколько нужно, столько и готовьтесь. Но, как мне кажется, вы неэффективно выстраиваете взаимоотношения внутри творческой группы.

– Это почему же? – насупился Лещинский.

– Почему в работе над сценарием не задействована Лиза? У нее есть опыт литературной работы, на Земле она написала и издала две книги. Лиза может серьезно помочь. Я с ней беседовал, у нее имеются нетривиальные идеи, которые могли бы сработать. И вообще – она очень творческая и неординарная личность. Нехорошо игнорировать такую талантливую девушку.

Лещинский замялся. Себя он назначил главным сценаристом, а в помощники позвал, само собой, Семеныча, Гарреля и Натали. Друзья согласились без раздумий. Затем уже Лещинский подошел к Старшей, он рассчитывал на ее участие. Но Старшая, очевидно, в тот день опять страдала от затяжного ПМС, и разговор не задался. «А почему ты подошел только сейчас?.. Натали – индейская учительница из пятидесятых? Ха-ха, сильный ход, ее помощь будет неоценима… Гаррель – художник, друг мой, не писец. Место действия – Чертово Коромысло? О-о, по-моему – ужасно. Ну ладно, если у меня появятся идеи, я, конечно, изложу. Да, в трех экземплярах изложу. Поки!»

– Подумайте сами, Константин, – продолжил Херувим, – чем дольше вы тянете с премьерой, тем меньше свободного места остается на Сфере. Санатория не будет существовать вечно, и настанет день, когда нам всем придется ее покинуть. И я, как ваш куратор, заинтересован в том, чтобы вы не остались за бортом!

– Ну, останемся… – пробормотал Лещинский, ощущая нарастающее раздражение. – Ну и слава богу… Мы уже намотались, понимаете! Нам бы отдохнуть на всю катушку. Пожрать всласть. Языки почесать от души… А вам вечно от нас что-то нужно…

Он замолчал. Херувим безмятежно болтал ногами в воде. Сияние, распространяющееся от его лица, бликовало на глади бассейна.

– Прислушайтесь к моему совету, Константин. Не будьте упрямцем. Вы ведь и Тарбака поначалу не хотели видеть в своей команде. Но почти все предложенные им решения – на грани гениальности. Чего стоит только паутина на всех декорациях.

Лещинский хмыкнул.

– Да, с паутиной клево вышло, согласен. Но беда в том, и Тарбак, и Старшая – не командные игроки. Тарбак вообще не от мира сего, а Лиза все время тянет одеяло на себя. Их участие носит проблесковый характер, а мои люди работают стабильно, стараются. Конечно, я намерен привлечь всех к работе, и взять от каждого столько, сколько он сможет или захочет дать.

Херувим сделал широкий жест безукоризненно чистой дланью.

– Смотрите сами, Костя. Вы – главный, вам должно быть виднее. Я полагаюсь на вас.

Сказав это, Херувим встал и направился к выходу. С каждым новым шагом его свечение становилось тусклее, а фигура таяла и теряла материальность. У выхода он исчез полностью, и дверь открылась как будто сама собой.

Лещинский стащил полотенце с задницы и принялся энергично вытираться.

Что-то они и в самом деле расслабились, надо бы взять всех «курортников» в ежовые рукавицы. Херувимы пока держат над системой экран, защищающий их от фагов, но как долго это будет продолжаться – черт его знает. Иногда ему казалось, что даже херувимы не могут ответить на этот вопрос.

…Через полчаса, одетый в легкую и светлую одежду, побритый и тщательно причесанный, Лещинский вышел, потягиваясь, на крыльцо Санатории.

2

Сфера висела над озером.