Читать книгу "Жандарм. На пороге двадцатого века - Андрей Саликов"

– Демонстративно? – уточнил Афанасий.

Ему очень хотелось услышать положительный ответ. Нет, не потешить самолюбие или, упаси боже, впасть в гордыню: мол, я решаю, кому жить, а кому умирать. Нет. Он просто хотел донести до англичан, что русские не забыли и не простили смерти Павла. Какой бы он ни был самодур, но вот так нагло убивать правителя…

– Да. – Мне самому надоело прятаться за якобы «несчастные случаи». И самое главное, пусть боятся, боятся, что и к ним однажды придёт старуха с косой, что русские тоже могут убивать. И не защититься и не откупиться, что взыщут всё, до последней полушки.

Санкт-Петербург. Английский клуб. 1902 год

– Вы уже знаете новость? – Лощёный джентльмен, словно по волшебству эльфов перекинутый сюда, в дикую Россию, из доброй старой Англии, задал вопрос с невозмутимой миной на лице.

– Об этом все мальчишки кричат, – поморщившись, ответил господин, одетый по парижской моде.

– Господа. – Третий, в неброской, но явно безумно дорогой одежде (ему нравилось дразнить знать: одежда, манеры и образование ему в этом помогали), весьма иронично окинул взглядом собеседников. – Если вы о смерти Вики, то пора завязывать.

– Хватит, – чуть нервно произнёс джентльмен. – Ваш юмор тут неуместен.

– Да? Ну что ж, перейдём к серьёзным делам. – Ему было противно смотреть на доморощенного англичанина. Тот в стремлении быть британцем вызывал у него чувство брезгливости. Рязань косопузая, но, поди ж ты, не зная, можно и за лорда принять. Вот интересно, как он уживается с московским губернатором? Тот весьма ценит, хех, мужскую красоту. – Смерть Гучкова, конечно, неприятна, но далеко не смертельна, – сразу обозначил свою позицию.

– И что? Нам теперь так всё и оставить? – влез «парижанин».

– Нет, естественно, но сейчас не место вендетте. – Он мысленно чертыхнулся, пожелав сопляку рандеву с жандармами в лице 7-го департамента, но вслух произнёс совершенно другое. Племянник фон Мекка явно не представлял себе всей остроты ситуации. Похоже, собеседники, по меткому выражению его кучера, закусили удила. Нет, решительно надо рвать с этими неврастениками. Иначе и его могут, не особо разбираясь, прихлопнуть. – Вы знаете, что у «англичанки» будет мальчик?

Это вызвало мгновенный паралич у обоих его визави.

– К-как? – чуть слышно выдохнул джентльмен. – Откуда…

– Поверьте, сведения абсолютно точные.

– Э… – «Парижанин» сделал неопределённый пас руками. В словах своего собеседника он не сомневался, недаром его двоюродный дядя был придворным банкиром у Александра II. Связи у семейства остались громадные. – А есть возможность как-то, кхм, уточнить…

– Друг мой, если у вас закралась мысль, я подчёркиваю: только мысль, скажем, о неких действиях, дам вам совет. – Глаза фон Штенглица стали двумя кусочками льда. – Забудьте.

– Это почему? – «Британец» вновь бесстрастно смотрел на своих собеседников. – Не вижу препятствий.

– Вы тоже? – «Парижанин» кивнул. – Тогда, господа, я вас вынужден покинуть. Мне не улыбается окончить свою жизнь от рук жандармов.

После ухода фон Штенглица повисла вязкая тишина.

– Пусть идёт. – «Британец» улыбнулся краешком губ. – Он недолго проживёт. – Перехватив вопрос в глазах оставшегося собеседника, пояснил: – Здесь столько революционеров…

– Действительно, – согласился фон Мекк, в конце концов, не самый плохой повод устранить конкурента. В САСШ весьма известные люди не стеснялись применять методы Чезаре Борджа. И ничего, считаются вполне уважаемыми людьми. – И заодно стоит обезопасить себя, – дал он понять, что согласен. – Боюсь, с него станет переметнуться.

– Вполне разделяю вашу обеспокоенность. Раз с этим решили вопрос, перейдём к более насущным проблемам…

Вышедший из Английского клуба фон Штенглиц сел в выезд и всю дорогу до дома молчал. Его изощрённый интригами разум пытался найти выход и раз за разом его не видел. Кроме одного – пойти и просто покаяться в надежде, что оставят в живых. Зыбкий, если честно, но всё-таки лучше, чем ничего. О том, что его попытаются убить, он не сомневался, единственная оплошность, допущенная им, была во времени. Считая, что у него есть пара дней… Взрыва, погасившего его сознание, он не ожидал.

Санкт-Петербург. 1902 год

Чудные дела творятся в нашем Отечестве, прямо как в сказке, только очень страшной. С чего все решили, что у императрицы будет мальчик, я (и не только я) так и не докопался. Хотя и Ширинкин, и Герарди (нет, не родня погибшему почти два десятка лет назад, просто однофамилец) гуманизмом при этом не страдали. Нет, кончики были хоть и оборванные и вроде вели к свекрови… но это отнюдь не факт. Запросто нам могли подложить ложный след, слишком всем мешал пока ещё не рождённый наследник. А потому, плюнув на всякое мнение света, хотели даже перебросить в Царское Село охотничьи команды из 1-й гренадёрской дивизии и две роты из батальона, усиленные батареей Крамаренко и пулемётной командой. Будущий гэрэушный спецназ сватали оба фон Веддинга, уговорив Куропаткина пока повременить с выдвижением, собственно, гренадёр. Зиновий, сменивший Авелана, не остался в стороне, и парочка десантных рот, снятая с броненосцев, была распихана по экипажам. Короче, все готовились к возможным осложнениям, но, слава богу, обошлось. Члены Дома Романовых не рискнули, и вскоре поплыл по всей Руси колокольный звон, возвещая о появлении наследника. Протокольные мероприятия по такому случаю коснулись и меня, ага, был допущен и обласкан царствующей четой. Причём впервые в истории корпус был представлен столь солидной делегацией. Командир, начальник штаба и начальники департаментов – раздолье для шпиона, блин, – к этому добавилось всё многообразие мундиров: стандартный «лазоревый», конных команд, пеших команд, осназа. Вот с наградами было не очень, кто что успел получить до перевода в корпус (особенно «Георгиевское оружие» у кавалериста), тот с тем и щеголял. Увы, но все остальные затмевали нас блеском орденов, и мне было чуточку обидно. Правда, в утешение мы были допущены за кавалергардов, пустяк, не стоивший с одной стороны ничего, зато с другой – здорово приподнимал нас в глазах остальных приглашённых. К ненавидящим взглядам высокородных господ, столь откровенно желавших мне (и не только) сдохнуть, я начал привыкать.

Однако не всё было так плохо, старики (дружки старого хрыча) были в курсе событий и с большим воодушевлением включились в интриги, в которых потихоньку «съедали» покусившуюся на их игрушку «молодёжь». Естественно, мне пришлось нанести визиты, но тут гонор не нужен, и зубовный скрежет доставлял удовольствие не одному мне. Вот и сейчас я плодотворно переговорил с тройкой аксакалов насчёт развёртывания батареи батальона в дивизион. Пусть дохленький и жиденький, но и то хлеб. Особо упирал на получении крупповских гаубиц. Помня, чем кончилась французская фантазия, на тему универсальности, настойчиво пробивал начать производство нормального снаряда. Тут мы (все прошли Турецкую) были солидарны, и старики заверили, что к новейшей трёхдюймовке кроме шрапнели появятся фугасы и картечь. Крамаренко обещали подкинуть четыре «немки» и восемь «мотовок», я было попробовал поторговаться, но Аристарх Иванович посмотрел на меня, словно на маленького мальчика, выпрашивающего у родителей дополнительные конфеты. Расстались мы вполне довольные друг другом.