Читать книгу "Паутина долга - Вероника Иванова"

— Поэтому?

— Ваши переводы заставляют предположить, что...

— Нет.

Эльфийка сочувствующе переспрашивает:

— Нет?

— Со мной произошло совсем противоположное. В юности... Я очень тяжело заболел, едва не умер и с трудом удержал единственную душу, которой владел. Так что у меня, скорее, есть пустое пространство между телом и душой, по которому проносится ветер...

— Теней чужих душ. Он задевает, обвевает теплом или заставляет стынуть от горя. Да, это всё объясняет. И каждый ваш труд, наверняка, приносит вам боль... Простите, что из любопытства заставила вас впустить в себя не самые радостные чувства.

Она извиняется? Да. И делает это весьма серьёзно.

— Ваша вина ничтожна, hevary, если вообще имеется. Чувства... пришли из другого источника.

— Понимаю. Та девушка, что жила в вашем доме... Вы писали о ней?

Остервенело тру переносицу. Признаться? А зачем? Вряд ли эльфийка поймёт, если уж сам себя не понимаю. Как ни стараюсь, не могу понять. Любовь... Её нет. Вообще ничего нет. Чем больше думаю, тем яснее осознаю: вздумай я даже простить и испросить прощение у Ливин, правом на продолжение отношений уже не обладаю. Упустил время. Надо было сразу же растрогаться, прослезиться, сдавить девушку в объятиях и... Претворить в жизнь прочие глупости, полагающиеся в таком случае. Правда, солгал бы стократ, но иногда не следует пренебрегать и обманом, чтобы добиться своего. Беда в том, что мне не хотелось ничего добиваться! Я злился, восхищался, ненавидел и боготворил, но не пытался сделать и шага хоть в каком-то направлении. Стоял столбом, тупо глядя на проползающие мимо события. Трусил? Наверное. Может быть. Просто никак не мог произвести расчёт. Не мог подобрать цифры и составить нужную формулу. А теперь действовать поздно. И лучше Ливин никогда не слышать той песни...

— Не имеет значения.

— А я вижу, что имеет.

Эльфийка укоризненно вздохнула и направилась к двери. Но кажется, мы оба кое-что забыли.

— Вы обещали принять решение, hevary.

Она оборачивается.

— Какое?

— Относительно меня. Рассказав сначала о сути своей магии, а теперь и о двуединстве... Не боитесь, что я окажусь не в меру болтлив?

Лиловые глаза смешливо щурятся:

— Заставить вас поведать доверенную тайну всему миру способна только жгучая обида. А вы не кажетесь человеком, не умеющим справляться со своими чувствами, если уж щедро позволяете чужим уносить капельки вашей жизни.

Верно, позволяю. Особой радости при этом не испытываю, но и не захлопываю двери перед очередным странником. Наверное, потому, что если он явился на мой порог, значит, ему требовалось прийти. Требовалось больше жизни и прочих сокровищ. Как же можно отказать просящему?

Нельзя. А если учесть, что ко мне приходят с нуждами не только бестелесные странники... Где адреса, любезно раздобытые Кайреном?

Нить восемнадцатая.

Как расставаться

Со старыми бедами?

Делать шаг к новым.

Ортисы всегда раскиданы на картах далеко друг от друга. По очень простой причине: они, как правило, располагаются не на одном и том же русле Потока, а на разных, а эти самые русла по любой местности зачастую проходят хоть и причудливо, но не сближаясь более, чем на полмили, и Нэйвос не исключение. Как бы ни хотели одарённые образовать внутри городских стен свой собственный, скажем, квартал, особенности магии не позволяют, заставляя кудесников селиться там, где получится, а не кучковаться. С другой стороны, для обычных людей так безопаснее: если лавки магов (а соответственно, и места обитания) разделены хотя бы парой улиц, вероятность сговора и совместных действий во вред горожанам становится меньше. Совсем, разумеется, не исчезает, но иллюзия защищённости тоже имеет свои преимущества.

Ортис со-Ренн располагался вне стен Мраморного кольца, но очень близко, почти упираясь в них, стало быть, семья Таббера обладала влиянием, если сумела обустроиться в таком завидном месте: заселение этих кварталов происходило очень давно, а магов тогда пускали в город за приличную мзду, либо под будущие услуги. Дом старых традиций, с узкими невысокими окнами, удобными для обороны, а не для пропускания дневного света в комнаты: должно быть, дядюшка Таббера изрядно тратится на свечи. Крыльцо выходит не прямо на улицу, а в крошечный садик, стало быть, всё же перестраивали в соответствии с последними веяниями придворных предпочтений, диктующими «слияние с природой». Не всегда результат такого слияния выглядит должным образом, но не запрещать же людям стремиться к совершенству? Правда, насколько знаю, в богатых кварталах тщательно следят за соответствием форм, и соседи вынуждены учитывать мнения друг друга, а также городской управы на счёт красоты владений. Хорошо мне в Келлосе: твори, что хочешь, только за ограду не выноси...

Витое бронзовое кольцо на двери. Постучим? Непременно! Тук-тук-тук, хозяева, гостей ждёте? Видимо, да, потому что почти сразу же по затихании гулкого эха последнего удара дверь распахивается, являя моему взору... Нет, на служанку девица не походила ни в коем разе. Платье строгого покроя, с высоким воротником плотного кружева, застёгнутым под самое горло: прямолинейный чехол из тяжёлого сукна ни подчёркивает, ни скрывает фигуру, а скорее существует отдельно от неё. Тёмно-пунцовый цвет наряда, дополненного массивной золотой (а может, всего лишь золочёной) цепью с медальоном, повествующим о принадлежности девицы к роду магиков, плохо сочетался со смуглой кожей и жёсткими чёрными волосами, по виду норовящими вырваться из плена лент и шпилек. Скажете, яркие краски как раз подходят таким особам? Ну да, подходят. Если чёрные глаза сияют, а на лице не усталая гримаса, а приглашение к... Хотя бы к разговору. Местная же привратница, несмотря на младые лета, выглядела уныло. Видимо, и чувствовала себя также, потому что в прозвучавшем в мой адрес вопросе жизни не наблюдалось:

— Чего желаете?

Говорок провинциальный. Наверное, родственница мага, отобравшего ортис у Галчонка. Может быть, дочь.

— Ах, любезная hevary, простите великодушно за причинённое беспокойство, но если бы меня не позвали неотложнейшие и важнейшие дела, я бы ни за что не взял на свою душу грех в ювеку празднеств тревожить покой этого дома и...

Из взгляда девицы пропала последняя тень осмысленности. Не может уследить за моими речами? Или не хочет? Наверное, всё же второе: трудно заподозрить привратницу в природной тупости, если она уже носит знак Творящей. Хотя, всякое бывает на этом свете. И на том тоже.

— Нила, дорогая моя, к нам кто-то пришёл?

Затейливая цепочка слов, произнесённых мной нарочито громко и с заискивающими повизгиваниями в нужных местах, не могла не вызвать интерес у хозяина дома, а именно этого человека я и желал видеть. В целях не просто корыстных, а наикорыстнейших.