Читать книгу "Покойник с площади Бедфорд - Энн Перри"

Питт вздохнул и через стол накрыл руку жены своей ладонью.

– Естественно, что ей не хочется так думать, но какая может быть альтернатива?

– Очень простая. Виновен кто-то еще, – ответила Шарлотта, однако голос ее звучал не так уверенно, как ей бы этого хотелось. – А Каделл убил себя потому… ну не знаю, почему. Может быть, он был настолько измучен этим шантажом, что у него просто не было сил продолжать жить.

– И при этом он все-таки во всем признался? – мягко возразил Томас. – Признался, прекрасно понимая, как это отразится на его семье? На Теодозии? А ведь у них есть еще взрослые дети – сын и две дочери! Вы видели, во что Линдон Римус и другие газетчики превратили этот скандал? Бедный Гордон-Камминг очень бледно смотрится на фоне Каделла!

– Ну, тогда он никогда ничего этого не делал, и его просто убили! – в отчаянии подвела итог миссис Питт.

– Кто? – задал неизбежный вопрос суперинтендант. – В дом никто не входил, и из него никто не выходил, кроме слуг. Все входы и выходы были постоянно на виду.

Шарлотта забрала свою руку у мужа и сжала кулаки:

– Я все равно отказываюсь во все это верить. Есть что-то, чего мы не знаем.

– Ну, мы много чего не знаем, – сухо сказал Томас и стал загибать пальцы. – Мы не знаем, зачем Каделлу нужны были деньги, и вообще не уверены, что именно деньги были целью шантажиста. Мы не знаем, почему себе в жертвы он выбрал членов наблюдательного комитета приюта для сирот и клуба «Джессоп». Ведь он должен был знать сотни людей и легко мог опутать их всех своей паутиной, сотканной из страха и извращенной интерпретации фактов… И мы абсолютно точно не знаем, где и как он познакомился с Эрнстом Уоллесом и почему так ему доверял.

– А еще мы не знаем, для чего Уоллес лгал, прикрывая его, и почему он продолжает лгать, – добавил Телман.

– Нет, это мы знаем, – ответил Питт, – или, по крайней мере, можем это установить. Сейчас Уоллес в тюрьме в Ньюгейте, и он не подозревает, что Каделл мертв. Скорее всего, он надеется, что Каделл надавит на Данрайта Уайта, и тот его оправдает. И он также не знает, что Уайт только что подал в отставку с поста судьи.

– Ну, так скажи ему об этом! – резко вмешалась в разговор Шарлотта. – Думаю, все это здорово прочистит ему мозги. Объясни ему, что он остался совершенно один, что его везде предали. Каделл очень изящно сорвался с крючка, и теперь Уоллес будет висеть… в полном одиночестве.

– Совсем не важно, вешают тебя одного или же в компании! – с отвращением сказала Грейси. – Думаю, шо разницы здеся никакой нету. Слинсби прибил он, поэтому в любом случае будет висеть.

– Поеду-ка я и все-таки переговорю с Уоллесом, – поднялся на ноги Питт.

– Прямо сейчас? – Глаза его жены широко раскрылись. – Ведь уже половина седьмого!

– Ничего, я вернусь к девяти, – пообещал Томас, направляясь к двери. – Мне действительно надо с ним поговорить.

Суперинтендант терпеть не мог посещать тюрьмы. Он ненавидел, когда вокруг него смыкались стены, пропитанные горем десятков и сотен жизней, бесполезно законченных за ними. Казалось, что сами камни сочились безнадежностью, а шаги Томаса эхом раздавались следом за шагами надсмотрщика, как будто их сопровождали сотни невидимых заключенных – призраков, которым никогда не удастся покинуть эти стены.

Суд над Эрнстом Уоллесом должен был состояться через неделю или две. Его привели в небольшую комнату, где его дожидался Питт. Уоллес казался маленьким и очень напряженным. Под маской самодовольства на его лице скрывалась вековая злоба, которая пропитала его до самого мозга костей. Он посмотрел на полицейского, и в глазах его не было страха. Казалось, что его забавляет тот факт, что суперинтендант сам приехал в Ньюгейт, чтобы поговорить с ним. Эрнст без всякого приглашения уселся за противоположный край пустого деревянного стола, а надсмотрщик, крепкий мужчина с похожей на бочку грудью и абсолютно равнодушным лицом, остался стоять около двери. Что бы сидевшие перед ним заключенный и его посетитель ни говорили друг другу, охранник слышал все это сотни раз.

– Куда ты отправился после драки со Слинсби? – спросил Питт Уоллеса почти светским тоном.

– Не помню. – Если этот вопрос и удивил преступника, он никак этого не показал. – А в чем, собсно, дело, а?

– А из-за чего была драка?

– Так ить я ж уже говорил тому, другому легавому – он у меня вещи попятил, а они не евойные были. Ну и, значицца, я их у его хотел взад забрать, а он на меня с кулаками. Ну и чо, я, натурально, тож ответил. Имею право свою жисть, значицца, защищать. – Все это Эрнст произнес с большим удовлетворением, не отводя глаз от полицейского.

Суперинтендант был уверен: Уоллес надеется, что шантажист сможет повлиять на решение судьи, и тот его оправдает – по крайней мере, в том, что касается убийства. Теперь, в этой крохотной комнатке, насквозь пропахшей отчаянием, Томас в этом окончательно убедился.

– А когда ты понял, что убил беднягу, ты просто испарился?

– Чего?

– Ну, ты сбежал?

– Ага. Типа испужался, шо легавые мне ни в жисть не поверят. Ну, так усе и произошло, верна? Иначе я б щас здеся не парился и не ждал приговора по мокрому делу. – В голосе заключенного зазвучало самодовольство. – Тебе, командир, посмотреть бы, как я защищался от жлоба, который был на голову выше меня, да исчо и озверел, ага… – Убийца почти улыбался.

– А Альберт Коул тоже мертв? – внезапно задал Питт новый вопрос.

Лицо Уоллеса не изменилось, но вот кровь от него отхлынула, а его лежащие на столе руки непроизвольно сжались.

– Хто-хто? Вы там здорово накосячили, ага! – ухмыльнулся Эрнст.

– Это все из-за того счета, – пояснил полицейский. – Ну, и этот адвокат из Линкольнз-Инн тоже помог. Тот, который его опознал. Ну а потом, Коула же нигде нет…

– Да иди ты! – Уоллес изобразил удивление. – Вот уж шо не знал, то не знал! Ну шо тока в жизни не бывает, верно я говорю, ага? – Он явно наслаждался беседой и с удовольствием демонстрировал это суперинтенданту.

Питт терпеливо ждал.

– Действительно, чего только не случается, – согласился он. – Знаешь, а я понимаю, почему ты не можешь сказать, куда направился после убийства Слинсби. Ведь через несколько минут ты вернулся назад и погрузил тело на тележку для овощей, которую вечером позаимствовал неподалеку. После этого ты отвез тело на Бедфорд-сквер и положил его на ступени дома генерала Балантайна – так, как тебе и приказали.

Уоллес весь сжался. Мускулы на его плечах напряглись, вены на шее вздулись, но он все равно не отводил своих глаз, пристально глядя на посетителя.

– Да иди ты! Усе равно ничо доказать не смогешь, так шо мне разницы никакой. Я же сказал, шо пришил его, потому шо он на мине бросился, а слинял, потому шо нихто из легавых и судей мне бы не поверил. – Теперь он издевался уже в открытую. – И мине, типа, это оченно жаль. Типа, больше никада так не буду, ага.