Читать книгу "Мои Великие старики - Феликс Медведев"

Я далее могу подтвердить, что, несмотря на слабое его здоровье, он находит время, чтобы заниматься литературным трудом, не только в области научной, но и культурно-просветительной…

В общем я могу сказать, что все товарищи, которые вращаются в том кругу, в котором я бываю, и которые знают тов. Партоша, питают к нему большую симпатию и уважение.

Москва. I/YI – 29 г.

Представитель ЦК Межрабпома в СССР

Мизиано».

(Франческо Мизиано – один из создателей Коммунистической партии Италии, координатор деятельности Международного Союза Помощи Рабочим (с 1924 года – представитель его в СССР), возглавлял «Межрабпом-Русь» – первую советскую профессиональную киностудию (позже киностудия имени Горького). При нем были сняты такие известные советские фильмы, как трилогия Всеволода Пудовкина «Мать», «Конец Санкт-Петербурга», «Потомок Чингис-Хана», «Аэлита» Якова Протазанова, «Путевка в жизнь» Николая Экка. Франческо Мизиано называли «Красным продюсером» и «Человеком с Броненосцем Потемкиным в чемодане» – он ездил по странам Европы, знакомя западного зрителя с советскими фильмами. Умер в Москве в 1936 году (как ни странно, своей смертью).

Из документов, конечно же, ясно, что никаких преступлений, приписываемых деду, он не совершал. Во всей этой чекистской кухне – сплошной абсурд, по-нынешнему говоря, лабуда. Но карательной системе тогдашнего СССР нужна была видимость активной деятельности по выявлению врагов товарища Сталина, и, конечно, на иностранцев-эмигрантов была особая разнарядка. Одними из первых были арестованы находившиеся в СССР основатели зарубежных компартий, участники первых конгрессов Коминтерна, в прошлом – деятели левого крыла II Интернационала.

И на этот раз деда выпустили, правда, после этой отсидки его лишили билета члена ВКП(б), зато «разрешили», как написано в приговоре, «работать по специальности»…

«Я шпион венгерской разведки…»

Из дела № 2676 (сохраняю стиль и орфографию «циркуляров»):

«Утверждаю: Зам. наркома внутр. дел СССР, комиссар Госбезопасности 1 ранга Заковский, 1 марта 1938 года

Справка (на арест)

По данным 5 Отдела УГБ УНКВД МО Партош Золтан Игнатьевич подозревается в активной шпионской деятельности в пользу одного из иностранных государств. Партош является участником контрреволюционной венгерской шпионско-террористической организации и проводит в ней контрреволюционную деятельность. Партош, проживая в Москве, имеет обширные связи с лицами, подозрительными по шпионажу. На основании изложенного Партош подлежит аресту.

Нач. 8 отделения лейтенант госбезопасности Хачанов

Согласен: нач. 5 отдела УГБ УНКВД МО

майор госбезопасности Столяров».

Из допроса:

«Вопрос. Вы арестованы как шпион венгерской разведки, по заданию которой на территории СССР занимались шпионажем. Признаете ли вы себя виновным в этом?

Ответ. Да. Признаю. Действительно, я до дня моего ареста являлся шпионом венгерской разведки и по ее заданию на территории СССР занимался шпионской деятельностью в пользу Венгрии.

Вопрос. Какие сведения шпионского характера вы передавали?

Ответ. Я передавал сведения о полевой хирургии на случай войны.

Вопрос. Какие вы еще задания получали?

Ответ. Больше я никаких заданий не получал…»

Из следующего допроса:

«Вопрос. На допросе 23.03.38 г. вы показали, что являетесь агентом венгерской разведки и занимались шпионской деятельностью в пользу Венгрии. Подтверждаете вы свои показания?

Ответ. Нет, не подтверждаю. Шпионской деятельностью я никогда не занимался и никто меня для шпионской деятельности не вербовал.

Вопрос. Следовательно давая показания о своей шпионской деятельности вы лгали следствию?

Ответ. Да, это ложные данные, потому что когда я был вызван к начальнику на допрос (фамилию я не знаю…) то он меня ударил, а затем когда допрашивал меня следователь, то он угрожал мне, а потому что я слабый здоровьем и не желал больше подвергнуться этому, я и подписал ложные данные о себе…»

Варга хлопотал перед Сталиным

28 марта 1938 года (деда арестовали 8 марта) ученый-экономист Е. Варга писал Сталину: «Находящиеся на свободе в Советском Союзе кадры вследствие массовых арестов глубоко деморализованы и обескуражены. Эта деморализованность охватывает большинство работников Коминтерна и простирается вплоть до отдельных членов секретариата ИККИ (Исполнительный комитет Коминтерна. – Ф. М.). Главной причиной этой деморализованности является ощущение полной беспомощности в делах, касающихся арестов политэмигрантов. Многие иностранцы каждый вечер собирают свои вещи в ожидании возможного ареста. Многие вследствие постоянной боязни полусумасшедшие, неспособны к работе…»

Между прочим, в деле деда лежит письмо Евгения Варги, которое тот написал в июле 1938 года. Не каждый бы отважился в те жестокие времена написать такие смелые слова: «Золтан Партош в течение 10 лет лечил моих детей. Я знаю его как исключительно добросовестного врача и как честного человека. Надеюсь, что при разборе его дела выяснится его невиновность».

И ведь как ни странно – «выяснилась»!

Заключительный документ – постановление от 26 сентября 1938 года (об освобождении из-под стражи и прекращении следственного дела № 2676) за подписью начальника управления НКВД МО майора госбезопасности Журбенко.

Не часто дела по ст. 58, п. б УК РСФСР завершались такими постановлениями, но деду повезло. Почему?

Можно предположить следующее.

За то время, которое Золтан Партош провел в Таганской тюрьме, произошли изменения в кадровой системе органов госбезопасности, а именно: 29 августа 1938 года, «правая рука» «сталинского наркома» Николая Ежова Л. М. Заковский, который дал санкцию на арест деда, был расстрелян. Кстати, на два месяца, когда он совмещал функции замнаркома внутренних дел и начальника Московского управления НКВД, приходится пик репрессий в Москве, в том числе среди иностранных коммунистов. Именно ему принадлежит фраза: «Попади ко мне в руки Карл Маркс, он бы тут же сознался, что был агентом Бисмарка».

Над самим Ежовым тоже сгустились тучи.

На должность Заковского 22 августа назначили Берию (он вскоре поднялся по служебно-карательной лестнице и сменил Ежова), и вполне вероятно, что у «новой метлы» были свои планы. Во всяком случае, в начале деятельности Лаврентия Павловича на посту наркома внутренних дел СССР масштабы репрессий сократились.

Может быть, вместо «злого» следователя пришел «добрый»? Вряд ли.

Помогли ли письма в защиту деда крупнейшего ученого в области политической экономии, активного деятеля коммунистического интернационала, директора Института мирового хозяйства и мировой экономики, будущего академика АН СССР венгра Евгения Варги, к мнению которого прислушивался Сталин, и венгерского политического деятеля и философа с мировым именем Георгия Лукача, которые знали деда по венгерской революции 1919 года? Едва ли.