Читать книгу "Найти тебя - Санта Монтефиоре"

— Может, и так, — произнесла Селестрия. — Но я все-таки склоняюсь к мысли, что он виновен, как сам дьявол.

Нуззо вернулся к работе, а Фредерика — к своим каждодневным делам, которыми она занималась в Конвенто. Армель, Селестрия и Уэйни сидели на солнышке, беседуя о Салазаре.

— Я хочу, чтобы Салазар знал, что я каждую секунду думаю о своем муже. Ощущения такие, как от кинжала в сердце, который там еще и постоянно проворачивают, — горько сказала Армель. — Он, по сути, лишил меня жизни, не оставив мне ни малейшего стимула к дальнейшему существованию. Помните, я говорила вам, что мой муж — предприниматель?

— Да.

— Но он работал еще и на правительство. Он был очень важной персоной, однако оставался в тени. Непростой человек, имеющий много слоев, как у луковицы. Но боюсь, что он занимался и противозаконными вещами. — Она устало подняла глаза. — Только после смерти Бенедикта, когда я начала понемногу вникать в его дела, я обнаружила, что он торговал оружием. Он покупал и продавал его в Израиль, причем обеим враждующим сторонам. Мне стыдно в этом признаваться, но я не стала любить его меньше.

— А как вам удалось установить, что ваш муж связан с Салазаром?

Волнуясь, Армель прикусила губу, потом тяжело вздохнула и зажгла сигарету, затянулась и заметно расслабилась.

— Я нашла различные счета на его имя, оплаченные Салазаром. Потом еще эта неприятная венгерка… Сначала я подумала, что у моего мужа с ней роман. Мой муж любил пофлиртовать с женщинами, и я уверена, что не была единственной возлюбленной в его жизни. Я француженка, а мы понимаем, что у мужчин есть свои слабости. Но когда я ее увидела…

— Графиню Валонью?

— Вы знаете графиню Валонью? — Армель удивилась.

— Да, мне, к несчастью, пришлось встретиться с ней. Она работала на моего отца.

— Она работала также и на моего мужа.

Обе женщины неотрывно смотрели друг на друга, не в силах сказать вслух о своих самых страшных опасениях, которые теперь проникли в их сердца, как разъедающая кислота.

Миссис Уэйнбридж неожиданно вышла из транса.

— Простите, но у меня такое чувство, что ваш муж и мистер Монтегю — одно и то же лицо. — Она засмеялась над абсурдностью своего предположения, но ни Селестрия, ни Армель не поддержали ее.

— У тебя есть фотография отца? — тихо спросила Армель. Ее лицо было сейчас бледным, как кладбищенская лилия.

— Ведь вы же не думаете, что… Этого не может быть! — Селестрия с трудом произнесла слова, комом застрявшие в горле, которое, казалось, было плотно набито ватой.

Испытывая головокружение от охватившего ее ужаса, Селестрия побежала по лестнице в свою комнату.

— Пожалуйста, Господи! — бормотала она, вглядываясь в лицо человека, которого она стремительно теряла и который вот-вот — она это чувствовала — станет ей совершенно чужим. Когда девушка вернулась, Армель курила уже вторую сигарету, вся дрожа от волнения. Не произнося ни слова, Селестрия протянула ей фото. У Армель вырвался звук, похожий на скрежет, на предсмертный хрип, она внезапно согнулась пополам, уткнувшись лицом в ладони.

— О Боже! — вскрикнула она, задыхаясь.

Селестрия села, вдруг почувствовав себя совсем маленькой и хрупкой.

— Так это и есть Бенедикт? — спросила она шепотом, зная ответ. — Нам уже давно следовало догадаться об этом.

На деревьях щебетали птицы, со стороны дороги, ведущей к Конвенто, доносился лай собак, а неожиданное ржание лошади сотрясло конюшню. Стояла полуденная жара. Марелатт продолжал жить своей обычной жизнью, однако для Армель и Селестрии весь мир изменился. Фредерика вышла из кухни.

— Что случилось? — спросила она. Но Армель по-прежнему не отнимала рук от лица, пепел на кончике ее сигареты повис, как длинная серая гусеница, готовый вот-вот обжечь ее пальцы. Селестрия с трудом могла говорить, вернее, она практически потеряла дар речи. Она пыталась что-то произнести, но ничего не получалось, вырывался лишь какой-то слабый звук, похожий на шипение.

— Что-то подсказывало мне, что муж Армель и отец Селестрии — одно лицо. Но это казалось слишком невероятным, чтобы поверить такому предположению! Клянусь Богом, это слишком неправдоподобно! — Уэйни схватилась за грудь, качая головой. — Это такое потрясение… — Ее глаза блестели от слез, и девичий румянец, появившийся было на ее щеках благодаря стараниям Нуззо, теперь исчез.

Фредерика опустилась в кресло, ее лицо тоже стало мертвенно-бледным. Она, не мигая, уставилась в пол.

— Ну что ж, это многое объясняет, не так ли? — горько произнесла она, как будто разговаривая сама с собой.

— Полагаю, что да, — согласилась Уэйни, взволнованно взглянув на нее.

— Мне очень жаль, — сказала Фредди, дотрагиваясь до руки Селестрии. Девушка продолжала неподвижно сидеть.

— Вы его похоронили? — хрипло произнесла Селестрия.

Армель наконец подняла голову, и пепел упал на каменный пол.

— Нет, а вы?

— Нет.

— Итак, тела нет.

— Нет. Отец утонул в море.

Армель кивнула в ответ.

— Бенедикт тоже утонул в море. Должно быть, он все очень тщательно спланировал заранее. — Она, сощурив глаза, взглянула на Селестрию, когда ее внезапно посетила эта невероятная мысль. — Ты думаешь сейчас о том же, что и я? — Ее глаза неожиданно застыли и стали холодными, как сланец.

Селестрия кивнула, ее рот приоткрылся. Догадка была чудовищной.

— Неужели это действительно может оказаться правдой?

— Я ничего не понимаю, — произнесла миссис Уэйнбридж, беспомощно обращаясь к Фредерике. — А вы?

— Я бы так не сказала, — ответила Фредди, взволнованно теребя свой кулон.

— Я думаю о невозможном. — Армель пожала плечами. — Этот Бенедикт Девер, и он же Роберт Монтегю, совсем не мертв. Он спланировал свою собственную смерть, пересылая Салазару деньги, которые графиня Валонья снимала со счета от его имени. Он собирался начать новую жизнь где-то в другом месте. Если он мог вести двойную жизнь, то почему бы не попробовать и в третий раз?

— И если это так, он нас явно недооценил, — сказала Селестрия. Ее голос звучал очень твердо.

— Вот именно, — согласилась Армель. — И если он жив, мы найдем его.

Фредди встала и поспешно вернулась в кухню. Она постояла какое-то время, прислонившись спиной к двери, прижав руки к груди. Ее дыхание было прерывистым и неглубоким. Спустя несколько минут она взяла себя в руки. Потянувшись к бутылке с вином, она перекрестилась и тихонько помолилась Господу о прощении.

Селестрия побежала по узенькой тропинке к крепости. Ее горло сжалось, она с трудом дышала, а голова взрывалась от желания расплакаться. Наконец, оставшись наедине с этими старыми каменными руинами, она встала у окна и стала смотреть, как волны внизу то поднимаются, то опускаются в успокаивающем ритме, а затем громко зарыдала. Ее плач был больше похож на крик какого-то дикого животного. И, начав, она уже не могла остановиться. Как будто вся боль, которая накопилась за все время с момента исчезновения отца, нашла щель в сдерживающем ее барьере и ринулась наружу. Она чувствовала себя полностью разбитой из-за обмана отца, как будто он взял резинку и стер не только ее прошлое, но и тот фундамент, на котором строилась ее жизнь. Самым ужасным открытием было то, что он не посвятил ее в свои планы, просто оставил ее за дверью. Отца, которого она любила, никогда на самом деле не существовало. Обжигающие слезы текли по щекам и падали с подбородка на легкое белое платье. Она ухватилась за окно, чтобы сохранить равновесие. Там-то ее и нашел Хэмиш.