Читать книгу "Лейла, снег и Людмила - Кафа аль-Зооби"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После некоторого молчания Андрей неожиданно сообщил:
– А я был в пустыне.
– Правда? – удивилась она.
– Да. В марокканской.
– Ну и как?
– Очень понравилось.
– Правда?
– А почему ты так удивлена?
– Потому что это странно.
Андрей продолжил:
– Я обнаружил, что пустыня – это нечто совсем иное, чем Россия, да и Европа вообще. Здесь пространство заполнено лесами, городами, и жизнь насыщена до утомления. А в пустыне пустота, бесконечная пустота, в которой человек ощущает себя наедине с Богом. Я представил себя и в самом деле одиноким, и меня охватило ужасное чувство: крикнешь – и не услышишь даже эха, побежишь – и пески тут же скроют твои следы, посмотришь перед собой – везде один мираж. Мне стало страшно. Пустыня молча проглатывает и стирает твое существование, даже если ты находишься в разгаре жизни и на пике бытия. Она говорит тебе: «Ты ничто и никто. Ты часть этой пустоты». И в этом – самый большой вызов, который может быть брошен человеку на земле. Ты вступаешь с пустыней в поединок, в котором либо ты докажешь свою силу, либо она тебя уничтожит. Ее безграничность, вселяющая поначалу чувство абсолютной свободы, сужается все больше, пока не превратится в настоящую тюрьму. Стоя там, посреди моря песка, я понял, почему в древности именно в таком месте человек искал Бога. Скажу даже: это и привело меня в пустыню. Я представил древнего человека, заблудившегося в безлюдной пустыне, одинокого, время от времени глядящего в небо и утешающего себя: «Небо не может быть безжизненным. Небо не может не быть добрым».
Но, с другой стороны, стоя в глубине этой пустоты, я неожиданно осознал сам себя, понял, что нашел необыкновенное внутреннее умиротворение, какого мне не доводилось испытывать прежде. В этом одиноком противостоянии с пустыней я ощутил мир с самим собой и увидел внутри себя горизонт, подобный простиравшемуся передо мной. Эти глубокие и прекрасные чувства ты можешь испытать, лишь оказавшись в глубине пустыни, отрешившись от действительности, погрузившись в себя, став суфием[9], ища Бога. Веришь ли, я не успел вернуться, как понял, что заболел ностальгией. Эта странная тоска будет всегда тянуть меня обратно в пустыню.
Лейла ответила не сразу, а продолжала внимательно рассматривать его.
– Почему ты так смотришь на меня?
– Потому что поначалу подумала, что твои впечатления о пустыне окажутся обычными впечатлениями туриста.
– А теперь?
– Это впечатления, которые раскрывают в тебе философа.
– Я рад такому комплименту. Это внушает мне надежду, тем более что это первый комплимент, который я слышу от тебя в свой адрес.
– Ты еще и хитрый, – сказала она шутя.
– Ладно, скажи теперь, какой работой ты занимаешься в Ленинграде?
– Он теперь называется Санкт-Петербург.
– Действительно. Я и забыл об этом, увидев тебя. Все переменилось.
– Да, – согласилась она. И добавила, отвечая на предыдущий вопрос: – Утром я учусь в ординатуре, а после обеда работаю массажистом в спортивно-оздоровительном центре.
– А ты тоже изменилась, Лейла? – спросил Андрей, словно не услышав ее ответа по поводу работы.
– Думаю, да. Человеку трудно не меняться, особенно если он живет в России.
– Но ты такая же утонченная и красивая.
– Значит, слава Богу, хоть внешне я не изменилась.
– А какие-то другие перемены произошли?
– Какого рода?
– Ну, замужество, например.
Помолчав немного, она ответила:
– Нет. Замуж я не вышла.
Ей показалось, что она услышала его облегченный вздох.
– А ты внешне изменился.
– Но внутри я такой же, как и прежде.
– Не верю. Ты стал более зрелым и глубоким.
– Но я до сих пор люблю тебя. Как любил тогда, а может быть, даже больше.
Андрей заявил об этом легко и просто, со своей очаровательной непосредственностью и спонтанностью. От неожиданности у Лейлы сильно забилось сердце, и слова затерялись на языке. Он тоже молчал после своего признания, словно оно было неожиданным и для него самого, и словно все прошедшие годы эта фраза вертелась у него на языке в ожидании встречи с Лейлой, готовая вылететь с первым выдохом.
Воцарилось долгое молчание. Каждый из них сидел, погрузившись в свои думы.
Вскоре она попросила:
– Пожалуйста, останови здесь.
– Ты работаешь в этом здании?
– Да.
– Хорошо. Я буду иметь это в виду.
– На что ты намекаешь?
– Ты не позволишь заехать к тебе? Или будешь стоять в дверях и преграждать путь, как обычно?
Лейла опустила голову и проговорила смущенно:
– Это место работы, и у меня нет времени принимать здесь кого-либо.
– Понял. Но я могу надеяться на встречу?
– Не знаю, – ответила она нерешительно.
– Почему?
– Потому что я действительно не знаю.
– Значит, я сам приду к тебе.
– Лучше не приходить.
– На этот раз я не подчинюсь.
– Ладно. Дай мне время подумать.
– А как ты дашь ответ?
– У тебя есть телефон?
Андрей дал ей номер телефона, и она открыла дверцу машины, чтобы выйти, но он остановил ее:
– Ты вправду позвонишь, Лейла?
– Да.
– Обещай мне. Потому что я с нетерпением буду ждать этого звонка.
– Обещаю.
Лейла не могла избавиться от потрясения, испытанного ею от неожиданной встречи. С момента расставания она тысячу раз открывала дверь больницы, и тысячу раз распахивалась дверь в весну, и тысячу раз Андрей находился там, в той весне, и тысячу раз выступал оттуда с широкой улыбкой на лице: «Лейла! Какая приятная неожиданность!»
Будто и не было тех десяти лет. Будто она только вчера приехала в Россию, а сегодня, когда открыла дверь больницы, Андрей встретил ее со словами: «Привет, восточная красавица!»
Вечером, вернувшись с работы, она долго держала в руках листок, на котором Андрей написал свой номер телефона, внимательно разглядывая цифры, его имя, наблюдая за изгибами почерка, и перед глазами возникали черты его лица, которые она почти забыла. А из воздуха просачивался его голос: «Но я до сих пор люблю тебя. Как любил тогда, а может быть, даже больше».
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Лейла, снег и Людмила - Кафа аль-Зооби», после закрытия браузера.