Читать книгу "Звезды – холодные игрушки - Сергей Лукьяненко"

Я оказался удачливым. Дверь открылась, за ней была узкаяшахта со вбитыми в стену скобами. На полу – комья земли, прелая древеснаятруха. Не раздумывая, я начал карабкаться. Метра через три надо мной оказалсяметаллический люк. Ну?

Люк поддался напору и откинулся. Меня слегка обсыпало той жесмесью, что покрывала пол шахты. Снаружи выход был небрежно замаскированземлей.

Подтянувшись за обрез люка, я выбрался наверх. Оглянулся,словно был способен сейчас на бегство или схватку. Лег ничком. Надо мной были веткидеревьев, над ними – стеклянный купол, а еще выше – бледный рассвет.

Выбрался я. Проник в поселок Геометров.

А на радость себе или на беду – пока не ясно.

Минут двадцать я просто лежал, наслаждаясь покоем. Кожупостепенно начало покалывать, к ней возвращалась чувствительность – куалькуаснимал защитный режим.

Надо поесть. Первым делом – восстановить силы симбионта, апотом отдыхать… Мысль была неожиданной, и я насторожился. Быть может, куалькуавсе же влияет на мое сознание?

Нет, все-таки не похоже. Я не чувствовал никакого насилия.Скорее это такая же забота, с которой я кормил на Земле пса. А куалькуа и непретендовал на большее.

Забавно рассуждать о Чужом, пытаться понять, нет ли в егодействиях коварства и предательства – когда он читает каждую мысль. К этомунадо не просто привыкнуть, надо принять такое положение вещей, довериться.

Когда над ситуацией нет никакого контроля, остаетсябессилие. Тогда мы называем его доверием и успокаиваемся…

Я встал. Огляделся. Шахта водозабора вывела меня в центркупола. Здесь до прозрачного потолка было метров семьдесят, и деревья рослисовершенно свободно. Что-то хвойное, по земным представлениям. Только иглы усосен полуметровой длины и ствол гладенький, белесый, как у берез.

Закрыв люк, я присыпал его землей и опавшей хвоей.Пригибаясь, побежал по леску. Оттаявшая рубашка мокрым компрессом обтянулатело. Надо было оставить ее на решетке фильтра. Или в снегу закопать. Все равноникакой пользы от одежды не было.

Стеклянный купол над головой позволял неплохоориентироваться. Я довольно быстро вышел к стене – тут деревья были другие,низкие. Эх, если бы знать их названия, память Римера подсказала бы мне, можноли поживиться плодами… Вдоль стены я затрусил к туннелю. Ситуация повторялась,только теперь я шел в обратном направлении и по эту сторону купола. Где-тоздесь я заметил свет…

Уже почти рассвело, и это здорово мешало. И все-таки язаметил сиреневое мерцание. Раздвигая кусты, двинулся на свет, уже понимая, чтоувижу.

Транспортная кабина. Нормальная, с терминалом у двери. Входи– и прыгай через пространство. Вот только не подчинится мне управляющаясистема. Еще, чего доброго, поднимет тревогу.

Похлопав ладонью по теплому пластику, я двинулся дальше, втуннель.

Конечно, мое знание Родины невелико. Но я много где успелпобывать: на поле космодрома, на работе у Тага, в ресторанчике, в общежитии, вбане, в магазине, в Мировом Совете, в интернате и в «санатории»-концлагере. Дедбы наверняка высказал пару мудрых мыслей по поводу этого среза обществаГеометров. Я выводы делать не спешил. И все-таки этот застекленный жилойкомплекс что-то напоминал. Очень явственно. Взять хотя бы ту же транспортнуюкабину в лесу – никакими логическими доводами ее расположение не объяснялось. Значит,стоит откинуть логику.

Установить сложнейший механизм в лесопарке – это означаетподчеркнуть его естественность, привычность в обиходе.

Приучить к нему…

Я абсолютно не удивился, когда в конце туннеля, над широкимидверями, ведущими в башню, увидел надпись: «Белое море».

Интернат, куда отправили «искупать вину» Наставника Пера.

Вот оно как.

Присев на каменную плитку, которой был вымощен пол туннеля,я попытался оценить ситуацию. Медлить нельзя, и все же…

Наверное, дед был прав. Все опять свелось к трем вариантам.

Случайность.

Геометры меня контролируют и каким-то образом и для каких-тоцелей привели именно к интернату «Белое море».

Места «отбывания наказания» для нас были выбраны неслучайно. Именно интернат и санаторий, расположенные по соседству. Пусть яэтого не знал, но Перу-то наверняка этот факт известен. Доброта Геометров – онасвоеобразна. Наставника Пера действительно печалит факт моего«умопомешательства», теперь, отбросив первую злость, я это понимал. И знать,что в полусотне километров… в сотне килошагов, как он называет, бродит слопатой и киркой его бывший лучший подопечный – серьезный удар по психике.

Вот еще! Не хватало мне расплакаться над судьбой НаставникаПера!

Я встал, нелепо оправил грязную мокрую рубашку. Какотреагируют дети Геометров на явление незнакомого мужика в трусах и рубашке, спробившейся на щеках щетиной и злым взглядом?

Как ни странно, скорее всего принесут стул, стакан горячегочая и побегут за врачом.

Воспитывать-то Наставники умеют. Вот только от результатовменя коробит.

Я легонько толкнул дверь – она мягко открылась. Никакихзамков.

Холл был выдержан совсем в другом стиле, чем в «Матушкиномсвете». Огромный, на весь первый этаж. И все белое, сверкающее. Неровные стеныи изломанный плоскостями потолок. Такое впечатление, что находишься в ледянойпещере. Светильников на виду тоже нет, слегка мерцают сами потолочныеплоскости. Красиво. Но зачем такой интерьер, Геометры ведь ничего не делают зря?Вдоль стен – мягкие круглые кресла, обтянутые белой тканью, на полу – толстыйковер. Ступать боязно, наслежу. А убираться-то придется детям, в рамкахподготовки-к-труду…

Войдя, я притворил дверь. Вслушался. Тихо. Нет никого. Найтибы схему этажей, выяснить, где живут Наставники. Ввалиться к Перу и мрачносказать: «За тобой должок, еще с воли тянется…» Ох не поймет Пер. Не оценитлагерного юмора.

Из холла вели две лестницы, одна наверх, другая вниз.Значит, еще и подземные этажи есть? Несколько дверей наводили на мысль олифтах, но туда соваться не хотелось. Еще три двери я сразу опознал как выходыиз башни – те, в которые безуспешно ломился совсем недавно.

Хорошо хоть никакой охраны…

Стоп. В «Матушкином свете» у дверей стоял дневальный!

Я обернулся, теша себя надеждой, что ночью детей дежурить незаставляют.

Но дежурный в наличии имелся. В нише у двери, под огромнымблестящим гарпуном, висящим на крюках. Мальчик сам-то был ростом с этот гарпун.Сейчас он мирно спал, вытянувшись на полу.

Я покачал головой. Наверное, есть какой-то высшийпедагогический смысл в этих вахтах у незапертых дверей. Воспитаниеответственности, чувства гордости за свой интернат, за его символ. Да и нечастоим приходится так дежурить, воспитанников в каждом интернате – сотни. Н-да. Ивсе-таки мне куда более правильным казался сон этого мальчишки.