Читать книгу "Волки на переломе зимы - Энн Райс"

Ройбен сидел на своем обычном месте, справа от Маргона, а справа от него самого сидела Лаура. Дальше разместились Беренайси, Фрэнк и Сергей, а напротив, как всегда, сидел Феликс, слева от него Тибо, дальше Стюарт, а потом Фил.

Все было легко и непринужденно, точно так же, как во время доброй сотни обедов, которые проходили здесь прежде, и когда завязался разговор, он вращался вокруг самых обыденных вещей, таких как новогодний праздник, который был запланирован в «Таверне», или никак не желавшая меняться погода.

Только Феликс молчал. Не говорил ни слова. А Ройбену было мучительно тяжело глядеть на выражение его лица – на ужас, застывший в его устремленных куда-то в пространство глазах.

Маргон был непривычно ласков в обращении с Феликсом и раз за разом заговаривал с ним на какие-то маловажные или нейтральные темы, но, не получив несколько раз ответа, оставил свои попытки, видимо, понимая, что дальнейший нажим только повредит его добрым намерениям.

Беренайси между делом заметила, что остальные волчицы уехали в Европу и что, вероятно, вскоре последует за ними. Новостью это не было, судя по всему, только для Фрэнка, но никто не задал того вопроса, который так и просился на язык Ройбена: уехал ли с ними Хокан?

Ройбен же не имел ни малейшего желания упоминать имя Хокана за этим столом.

Паузу нарушил Маргон.

– Беренайси, ты, конечно, знаешь, что, если не захочешь уезжать, мы будем рады, если ты останешься здесь.

Она лишь кивнула. На лице ее можно было прочесть лишь осознанную покорность судьбе. Фрэнк молча смотрел в сторону, как будто все это не имело к нему никакого отношения.

– Послушай, Беренайси, – сказал Тибо. – Мне кажется, тебе лучше будет остаться с нами. И постараться отбросить те старые связи, которые связывают тебя с этими созданиями. Почему бы нам не возродить смешанные стаи, где будут и самцы, и самки? На этот раз у нас вполне может получиться. Дорогая моя, ведь Лаура уже с нами.

Беренайси заметно растерялась, но не обиделась. Лишь улыбнулась. Лаура посмотрела на нее с нескрываемым сочувствием и негромко, мягко произнесла:

– Конечно, это не мое дело, и не мне судить, что к чему, но мне будет приятно, если ты останешься.

– Нам всем будет приятно, если ты останешься, – угрюмо сказал Фрэнк. – Интересно, почему женщины так часто образуют свои собственные стаи? Почему бы нам всем не жить в мире и согласии?

Вопрос был, видимо, риторический, и на него никто не ответил.

Перед самым завершением трапезы, когда все съели по хорошей порции яблочного пирога, выпили по одному-два эспрессо, а Сергей разом выхлебал весьма внушительную порцию бренди, дверь открылась, и в комнату вошел Элтрам, как всегда, он был одет в коричневый замшевый костюм и без приглашения сел в кресло, стоявшее в торце стола.

Маргон поздоровался с ним приветливым кивком. Элтрам откинулся, чуть ли не разлегся в кресле и улыбнулся Маргону, чуть заметно пожав плечами, как будто намекал на что-то, не зависевшее от него.

Все это немало озадачило Ройбена. Почему Маргон не разгневался из-за того, что сделали недавно Лесные джентри? Почему он не заявлял, что, дескать, предвидел такой скверный оборот событий? Или что был прав, когда возражал против их участия в праздновании? Но Маргон не говорил ничего подобного, и сейчас присутствие Элтрама за столом нисколько не раздражало его.

Стюарт с выражением растерянного восхищения на лице впитывал взглядом все подробности облика Элтрама. Элтрам вежливо улыбнулся ему, но в столовой почему-то воцарилась напряженная тишина.

Один за другим хозяева поднимались из-за стола. Беренайси и Фрэнк направились к выходу, чтобы съездить в деревню и выпить в «Таверне» по рюмке на сон грядущий. Стюарт пошел дочитывать начатый роман. Сергей внезапно встал, плеснул себе еще бренди и тоже вышел из комнаты. Тибо увел Лауру под предлогом того, что у него при работе с компьютером опять возникло какое-то затруднение, с которым он не может справиться.

Фил сослался на плохое самочувствие, но отказался от чьей-либо помощи, сказав, что теперь ему совершенно не трудно добраться в темноте до коттеджа.

Теперь никто не называл этот домик флигелем для гостей, только коттеджем.

Элтрам пристально посмотрел на Маргона. Между ними происходило нечто вроде беззвучной беседы. Маргон поднялся, на ходу тепло приобнял Феликса, который, кажется, даже не заметил этого, и направился, судя по звуку шагов, в библиотеку.

Тишина.

Ни звука ниоткуда, даже огонь не потрескивал ни в камине, ни на кухне. Дождь полностью прекратился, и освещенный иллюминацией лес за окном представлял собой изумительное, хотя и печальное, зрелище.

Ройбен отвернулся от окна и увидел, что Элтрам смотрит на него.

В комнате они остались только втроем: Ройбен, Феликс и Элтрам. Они еще некоторое время сидели в молчании, которое нарушил Элтрам.

– А теперь пойдемте со мною. Если хотите увидеть ее, пойдемте на площадку.

Феликс вздрогнул как от испуга и уставился на Элтрама.

– Вы серьезно? – спросил Ройбен. – Она будет там?

– Она хотела, чтобы вы пришли, – сказал Элтрам. – Пойдемте, пока дождь стих. Там горит огонь, я позаботился об этом. Она собирается уйти за грань. На площадке она будет сильнее.

И, не дав Ройбену сказать ни слова, Элтрам исчез.

Феликс и Ройбен быстро и бесшумно прошли в гардеробную, надели пальто и шарфы и вышли через черный ход. В лесу звучно пела капель, но дождя не было, это с верхних веток непрестанно текли крошечные водопады.

Феликс торопливо шагал сквозь тьму.

Ройбен спешил следом, думая про себя, что, как только они выйдут за пределы освещенной территории у дома и иллюминированной дубравы, он без Феликса неминуемо заблудится.

Казалось, они целую вечность пробирались гуськом по узким извилистым тропам. Ройбен ухитрился на ходу, не замедляя шага, надеть кожаные перчатки и замотать шарфом половину лица, чтобы спастись от резкого ветра.

Густой лес трепетал и шептал от накопленной во время долгого дождя воды, а ноги то и дело чавкали и скользили в грязи.

В конце концов Ройбен разглядел впереди, словно прямо в небе, бледный мерцающий огонь, а на его фоне различил и верхний край стены из могучих валунов.

Как и несколько дней назад, они проскользнули сквозь узкий проход и оказались на площадке. В ноздри Ройбена ударил густой запах копоти и золы, но холодный ветер в мгновение ока и разметал вонь и унес ее прочь.

Никаких следов от Модранехт не осталось – ни разбросанных музыкальных инструментов и рогов для питья, ни котла, ни недогоревших дров. От великого костра остался только черный закопченный круг, в центре которого горел другой огонь, совсем крохотный по сравнению с тем. Языки пламени, поднимавшиеся над толстыми дубовыми поленьями, плясали в воздухе и растворяли без следа клочья тумана.