Читать книгу "Стража! Стража! - Терри Пратчетт"

Ваймс во главе рядового состава промаршировал, чеканя шаг, в центр зала и замер – шлем под локтем, как положено по уставу. Его поразило, что даже Шноббс постарался – на грудной пластине капрала нет-нет да и просматривалось некое смутное подозрение на сверкающий металл. С лица же Колона не сходило выражение такой важности, что казалось, у него запор. Латы Моркоу сияли.

Колон впервые в жизни отдал честь так, как будто днями тренировался перед зеркалом.

– Все на месте, и все в порядке, сэр! – рявкнул он.

– Очень хорошо, сержант, – холодно ответил Ваймс.

Повернувшись к патрицию, он вежливо приподнял бровь.

Лорд Витинари махнул рукой.

– Вольно, или как там это у вас говорится, – произнес он. – Зачем нам здесь эти церемонии? А, капитан?

– Как вам будет угодно, сир.

– А теперь, дорогие друзья, – говоря, патриций слегка наклонился вперед, – до нас дошли известия о подвигах, совершенных вами при защите города…

Банальности текли и текли, и Ваймс предпочел отдаться течению собственных мыслей. Какое-то время он наблюдал за выражением лиц глав гильдий, и это его слегка позабавило. По мере течения речи патриция эти выражения сменяли одно другое, словно картинки в калейдоскопе. Разумеется, церемонии вроде этой жизненно важны. Благодаря им события приобретают опрятный и ЗАКОНЧЕННЫЙ вид. После чего им самая дорога в Лету. Вслед за многими другими главами длинной и волнующей истории и т.д. и т.п. Анк-Морпорк поднаторел в умении открывать новые главы.

В поле зрения капитана попала госпожа Овнец. Она сморгнула. Ваймс мгновенно перевел взгляд на сановника прямо перед собой, выражение его лица внезапно стало деревянным, как доска.

– …В знак нашей благодарности, – закончил патриций, усаживаясь.

Ваймс осознал, что все взгляды устремлены на него.

– Простите? – произнес он.

– Я сказал, капитан Ваймс, что мы пытались придумать какой-то способ отблагодарить ваших людей. Различные граждане, в которых силен дух общественности, – взгляд патриция втянул в свою орбиту членов городского совета и госпожу Овнец, – и, разумеется, я сам, в общем, мы считаем, что ваших людей следует соответствующе вознаградить.

Ваймс по-прежнему смотрел на патриция непонимающим взглядом.

– Вознаградить? – переспросил он.

– Таков обычай, героев награждают, – слегка раздраженно разъяснил патриций.

Ваймс опять уставился прямо перед собой.

– Как-то не подумал об этом, сир, – ответил он. – Само собой, за моих людей я говорить не могу.

Последовала неловкая пауза. Краем глаза Ваймс заметил, как Шноббс толкает сержанта под ребро. В конце концов Колон выступил вперед и отчебучил еще один салют.

– Позвольте сказать, сир, – пробормотал он.

Патриций милостиво кивнул.

Сержант кашлянул. Потом снял шлем и вынул из него клочок бумаги.

– Э-э, – изрек он. – Дело такое, если ваша милость позволит, мы подумали, того, ну, что со всем этим спасением города и всем остальным, в общем… мы всего лишь поймали злодея на месте преступления, вот как… так что, э-э, мы считаем, что имеем право… Если вы понимаете, куда я клоню…

Собравшиеся закивали. Такое поведение соответствует сценарию.

– Не робей, говори, – подбодрил сержанта патриций.

– Так что мы вроде как все вместе обмозговали это дело, – сержант опять замялся. – Ведь сделать все это было не фунт изюма…

– Прошу, сержант, переходи к сути, – патриций нетерпеливо забарабанил пальцами по подлокотнику. – Ни к чему без конца останавливаться. Мы прекрасно отдаем себе отчет в ВЕЛИЧИИ вашего подвига.

– Верно, сир. Так вот, сир. Во-первых, жалованье.

– Жалованье? – переспросил лорд Витинари. Он перевел взгляд на Ваймса, но тот смотрел прямо перед собой.

Сержант поднял голову. Выражение его лица было выражением человека, который твердо решил довести дело до конца.

– Да, сир, – повторил он. – Тридцать долларов в месяц. Это несправедливо. Мы подумали… – Облизнув губы, он оглянулся на двух своих товарищей, которые, стоя у него за спиной, поддерживали его малопонятными ободряющими жестами. – Так вот, мы подумали, как насчет основного оклада, скажем, в тридцать пять долларов? В месяц? – Сержант попытался прочесть что-нибудь на разом окаменевшем лице патриция. – С надбавкой в зависимости от должности? С надбавкой, скажем, долларов в пять.

Сбитый с толку выражением лица патриция, он опять облизнул губы.

– Меньше чем на четыре мы не согласимся, сир, – закончил он. – И мы это твердо решили. Извините, ваша светлость, но это так.

Взгляд патриция опять перешел сначала на бесстрастное лицо Ваймса, а потом на рядовой состав.

– Это ТАК? – переспросил он.

Шноббс шепнул что-то в ухо Колона и нырнул обратно под защиту Моркоу. Истекающий потом сержант вцепился в шлем, как будто тот был единственным предметом в мире, оставшимся реальным.

– И есть еще кое-что, ваше высочество, – произнес он.

– Ага! – патриций понимающе улыбнулся.

– Чайник. Он и раньше-то был не ахти, а потом и вовсе Эррол его съел. Стоил почти два доллара, – сержант сглотнул. – Нас бы устроил новый чайник, это ведь не так много, ваше превосходительство.

Патриций, вцепившись в подлокотники, наклонился вперед.

– Мне хотелось бы внести полную ясность в данный вопрос, – холодно произнес он. – Правильно ли мы поняли, что за свои заслуги вы просите ничтожную прибавку к жалованью и предмет кухонной утвари?

Теперь в ухо Колона зашептал Моркоу.

Колон уставился выпученными водянистыми глазами на членов городского совета. Ободок шлема мелькал у него в пальцах, как крылья ветряной мельницы.

– Ну, – начал он, – иной раз, мы подумали, ну, вы знаете, когда у нас обеденный перерыв или когда все затихает, такое иной раз случается в конце смены, нам, понимаете ли, хочется немного расслабиться, остыть… – Его голос ослабел и затих.

– И?

Колон набрал в грудь побольше воздуха.

– Доска для игры в дротики, но это, наверное, уже чересчур, да?…

Последовавшее гробовое молчание было нарушено беспорядочным фырканьем.

Шлем Ваймса выпал из его трясущейся руки. Грудная пластина ходила ходуном – то подавляемый годами смех неконтролируемыми взрывами вырывался наружу. Повернувшись к сидевшим в ряд главам гильдий, он все смеялся и смеялся, пока на глазах у него не выступили слезы.

Смеялся над их разом вытянувшимися лицами, застывшими в выражении смятения и оскорбленного достоинства.

Смеялся над намеренно неподвижным лицом патриция.