Читать книгу "Леди в красном - Эйлин Гудж"

— Ты слышала, что старый дом Наны выставлен на продажу?

Эллис остановилась, счищая с пальцев остатки панцирей и крабового мяса.

— Нет, не слышала, — сказала она, удивленно глядя на мать. — Я думала, что люди, купившие его, собирались остаться там до пенсии.

Люси пожала плечами и потянулась за голубой стеганой сумкой, которую носила с собой повсюду. В ней наряду с обычными предметами, такими как кошелек, чековая книжка и связка ключей, был небольшой арсенал аварийных принадлежностей: освежитель дыхания и зубная нить, ибупрофен и жевательная резинка на случай, если в самолете заложит уши, салфетки «Клинекс» и небольшая упаковка влажных салфеток, световое перо[33], если она, находясь за рулем, заблудится в темноте и нужно будет посмотреть на карту (хотя это вряд ли, потому как на острове она могла найти дорогу с закрытыми глазами), маленькая записная книжка на спирали с прикрепленной к ней ручкой, складной зонтик и дождевик, который складывался в мешочек, на случай ливня. Ее мать была слишком большой оптимисткой, чтобы жить в страхе, что на нее упадет небо, но если бы это вдруг случилось, она была бы к этому готова.

— Креншоу? Он никогда не уйдет на пенсию, — сказала она, сделав опровергающий жест рукой. — Он не может себе этого позволить. Я уверена, что поэтому он и продает дом. Ты только никому не говори, — она понизила голос и наклонилась поближе, — но Дарлин Овербай, который принимает сбережения и дает займы, сказал, что они уже отстают по оплате.

Люси всегда гордилась тем, что не лезла в чужие дела, и когда выдавала такие пикантные подробности, то предварительно отпускала фразы вроде «Ты же знаешь, я не люблю сплетен», но на острове ей была известна мельчайшая деталь.

— Интересно, сколько они за него просят, — вслух подумала Эллис.

— Сама земля там стоит немало. Цены сильно выросли. Мне тоже нужно подумать о продаже. Я всегда смогу купить себе часть в доме-совладении.

С тех пор как умер отец Эллис, мать постоянно говорит о том, чтобы продать свой дом и переехать в какой-нибудь поменьше, но Эллис знала, что это не более чем разговоры. Когда ее мать переедет — дай Бог, чтобы это было нескоро! — то она переедет на кладбище к отцу Эллис.

— Ну, мне пора. Нужно занести Коре баночки с маринадом. Я тебе говорила, что она будет одной из судей в этом году? — Люси повесила сумку на плечо и помахала на прощание Кальпернии, которая в другом конце кухни мыла латук.

Эллис вспомнила, что сегодня последний день заявок на участие в ежегодной зимней ярмарке самодельных изделий, которая проходила каждый год на Рождество. Кроме предметов ручной работы и съестного, продававшихся на ярмарке, там был киоск с различной выпечкой и домашним вареньем, которые выставлялись на конкурс. На прошлогодней ярмарке тыквенный пирог ее матери получил голубую ленту в конкурсе пирогов.

— Тогда ты не проиграешь, — улыбаясь, сказала Эллис. Кора Брэдли была одной из давнишних подруг матери.

Люси сделала вид, что потрясена подобным предположением Эллис. Кора не позволит дружбе повлиять на свое решение, непреклонно заявила она. Возможно, это действительно так и было, но на острове связи тоже многое решали.

Глядя, как мать выходит из двери, одной рукой придерживая пальто, а другой ухватив сумку со средствами на все случаи жизни, Эллис думала о том, что сеть старых связей и союзников, с помощью чего на острове делается бизнес, тоже имеет темную сторону. Ту, что использовал для своей выгоды Оуэн Уайт. Он словно паук сидел в центре паутины, в которую теперь попался сам. Несколько дней назад Гарри сделал полное чистосердечное признание. И не только в том, что брал взятки. Он рассказал о том, как Оуэн использовал компрометирующие материалы, чтобы заставить его совершать если не противозаконные поступки, то уж точно не этичные. Это вызвало скандал, и Оуэна заставили покинуть должность. Работы по застройке Спринг-Хилл были приостановлены, поскольку по этому вопросу тоже ожидалось расследование по заявлениям Гарри.

Эллис надеялась, что то же самое будет и по делу Джереми. Гарри, конечно, даст показания в его пользу, но он мало что мог предложить, кроме слухов. Кроме того, насколько надежным свидетелем могли счесть Гарри в его нынешнем положении? Сейчас, когда до суда оставалось лишь несколько недель, она уже потеряла надежду на спасение в последний момент. Им просто придется пройти все это до конца и молиться, чтобы присяжные поверили Джереми.

Попытки Эллис вмешаться только все испортили. Она поехала к Флаглерам, думая, что если сможет поговорить с миссис Флаглер, как мать с матерью, то ей удастся разомкнуть этот круг. Но Уоррен Флаглер вернулся как раз тогда, когда она готова была начать разговор, и буквально вытолкал ее из дома.

«Вы просто нахалка, леди! — прокричал он, приблизив свою бульдожью морду к ее лицу. — Вы и ваш сын, вы двое — пара гнилых яблок. Если я еще раз увижу кого-нибудь из вас возле членов своей семьи, я вызову копов!»

И все-таки дело обстояло не так плохо. По крайней мере теперь она знала, что Джереми будут судить честно. С одной стороны, прокурор округа, вместо того чтобы оказывать услугу мэру, будет стараться держаться от него подальше. С другой стороны, судья Воукс только на прошлой неделе ушел в отставку, предположительно по состоянию здоровья (хотя Колин не сомневался, что он был связан с мэром и просто пытался избежать позора), и на это дело был поставлен новый судья, который, по мнению Колина, должен был быть более снисходительным.

Колин… Как всегда мысль о нем принесла с собой острую боль сожаления. Но может, и хорошо, что ничего у них так и не вышло. Возможно, ей суждено быть с Рэнди. Может, поэтому он и не женился повторно? Потому что в глубине души все это время ждал ее?

От этих мыслей ее отвлекла Кальперния, которая стояла напротив и размахивала руками: «На старт. Внимание…» Эллис удивленно посмотрела на нее, и Кальперния сказала:

— Малышка, если ты не сделаешь перерыв и не пойдешь в отпуск, это скажется на твоем внешнем виде.

Эллис ничего не ответила, сделав вид, что ищет щипцы для крабов среди остатков панцирей на столе. Неужели окружающие видят ее насквозь? Так и с Колином… Наверное, все, что она чувствует, написано у нее на лице. Эта мысль вызвала раздражение, и Эллис почувствовала себя такой же уязвленной, как в тюрьме, когда соседка по камере, Норма Фунтес, схватила ее дневник и, размахивая им, принялась зачитывать вслух…

Видя, что Кальперния никак не отреагировала на ее недовольный вид и не сдвинулась с места, Эллис запротестовала:

— Я не могу просто уйти. А как же все это? — Она указала на крабов, которых необходимо было почистить, на овощи, которые нужно было нарезать, на куриные грудки, которые надо было разделать. И это только для первого блюда.

— Я здесь тоже не отсиживаю задницу. — Кальперния уперла руки в бока, лицо ее стало упрямым. Слова «нет» в ее лексиконе не было. — И если этот парень не может перенести некоторую суматоху в кухне, то он не на своем месте, — сказала она, имея в виду Террела Луиса, повара блюд быстрого приготовления, который работал на подхвате. Пока что Террел показал себя только с хорошей стороны, но он ушел по поручению в город и его не будет как минимум час, а Эллис еще столько всего нужно сделать…