Читать книгу "Нашествие с севера - Сергей Станиславович Юрьев"

лета 502 г. В.П. Слова приписываются лорду

Оту Тарлу, и сказаны они после поражения

войск Холма от лесных варваров

Мир на мгновение перевернулся, а потом исчез совсем – тоже на мгновение. Оказавшись вновь в каменном мешке с ледяным сводом, Ос ощутил в груди тот же холод, который не оставлял его все те долгие дни, что провел он в узилище. Это было страшнее того холода, который снаружи, и даже голода, который чуть не убил его здесь. Он вдруг подумал о том, что они не взяли с собой никакой еды, но потом попытался обнадежить себя мыслью о том, что Герант всё предусмотрел и знает всё, в том числе и то, что они будут кушать. Хотя здесь можно погибнуть, не успев проголодаться.

– Фертин, ты помнишь, как добраться до основания черной скалы? – спросил Герант спокойно и буднично, как будто спрашивал дорогу до овощной лавки.

– Смутно… Но найдем, – ответил Фертин не слишком уверенно. – А может, сперва кузнеца отыщем, и я с ним поквитаюсь.

– Забудь о нем, – посоветовал Герант, но, заметив, что благородный эллор намерен вспылить, добавил: – Пока сам не попадется…

– А к скале всё равно без толку идти, – сообщил Фертин. – Там наверху воздуху глотнешь, и можно ставить себя вместо памятника. Холодно тут у них… И всё равно я только от кузни дорогу найду, так что пошли…

Он подошел к одной из многочисленных нор, неведомо кем продолбленных в камне, и, встав на четвереньки, двинулся в темноту, которая казалась тем непроглядней, чем уже были стенки лаза. Но Миня в прошлый раз здесь пролазил. Правда, это был сильно отощавший Миня… Два раза налево, затем вниз и снова налево – они тогда целые сутки потратили на то, чтобы отыскать этот ход, и был момент, когда надежда найти выход почти угасала.

Фертин прислушался, не отстали ли остальные, но позади него явно кто-то еще протискивался вперед. Он подумал, что зря пошел первым, надо было Оса вперед пустить, а самому ползти замыкающим, но было уже поздно что-либо менять – не возвращаться же. Стало заметно холоднее, а значит, вход в лабиринт был уже недалеко, хотя в этом и была-то одна радость, что простору побольше. В бесконечных коридорах царили разруха и запустение, стены местами были покрыты грязно-зеленой плесенью и копотью давних пожарищ. Фертин вдруг подумал о том, что, скорее всего, теперешним хозяевам лабиринта это грандиозное каменное подземелье досталось случайно, возможно, через тысячи лет после того, как сами строители и их потомки ушли из этого мира.

А вот вылез он вовсе не там, где в прошлый раз – всё-таки не дело воина считать да пересчитывать повороты в какой-то норе… Нора выходила в грандиозный круглый зал, в центре которого стояла бронзовая чаша, наполненная холодным огнем. Поначалу она показалась Фертину не слишком большой, но когда он прикинул расстояние до нее, оказалось, что огонь полыхает в кольце диаметром в две дюжины локтей, и примерно такой же высоты постамент подпирает днище чаши, а пологая лестница с широкими ступенями, такая, по которой не взбираются, а восходят, вела прямо к основанию пламени.

Фертин вылез из норы, чтобы освободить путь тем, кто следует за ним, и пристроился на узком уступе, в пяти локтях поднимающимся над полом. Но он уже слегка устал ждать, прежде чем из темного проема высунулся Ион. Чувствовалось, что путь дался ему нелегко – белая мантия, в которой он пустился в опасное странствие, стала серой, а местами протерлась. Впрочем, Фертин, оглядев себя, заметил, что и его кафтан не вполне цел.

Ион посмотрел на Фертина, потом на чашу и сразу как-то погрустнел.

– Мы заблудились? – спросил он, явно надеясь на отрицательный ответ, и осторожно нащупал ступней каменную полку, на которой сидел в задумчивости благородный эллор.

– Раз уж мы здесь, нам нечего бояться заблудиться, – ответил Фертин. – Здесь, по крайней мере, мертвяки не бродят.

Герант, точнее, сначала его посох, показался из совсем другого отверстия – тремя локтями выше. Отверстие было для него тесновато, и он никак не мог протиснуть в него свои плечи. Но кто-то подтолкнул его сзади, и края норы начали осыпаться, обсыпав стоящего внизу Иона каменной крошкой.

– Эй, Святитель, – не слишком почтительно обратился к нему книжник, – позволь, я подержу твой посох, а то он тебе, наверное, мешает.

Герант глянул на него почти свирепо и посоха, конечно, не выпустил, а Фертин, встав на цыпочки, схватил его за руку, потянул на себя и подставил плечо под его широкую грудь. Когда Святитель наконец выбрался, почти сразу вслед за ним выбрались и мальчишки, и только Ион заметил, как Герант вздохнул с облегчением, когда увидел взлохмаченную голову Оса, где-то по пути потерявшего шапку. Постепенно выползли и все остальные, правда, Сольвей и Олф, который полз последним, слегка задержались. Ведунья нашла что-то по пути, но в темноте не разглядела, что именно. И только при не слишком ярком свете холодного пламени она разглядела горсть алых кристаллов, которые вдруг начали переливаться изнутри тусклым свечением.

Герант взял с ее ладони один из камушков, пригляделся к нему и брезгливо бросил вниз.

– Зачем?! – спросила Сольвей, направив на Святителя ледяной взгляд.

– А тебе они ничего не напоминают? – мрачно отозвался Герант. – Ты же ведунья, ты же должна догадаться.

– Камни оборотней, – подсказал Олф. – Здесь, наверное, копи, где их добывают.

– Для меня важно не догадаться, для меня важно понять… – Она все-таки наклонила ладонь, и остальные кристаллы тоже посыпались вниз.

– Чаша Цаора! – вдруг сказал Ион, глядя на холодное пламя. – «Чаша Цаора вновь голодна, Владык Цаора поразила праздность, и никто не ведет на юг великие армии. Иссяк поток пленников из варварских пределов, никто не восходит к Чаше в жертвенном венце, и Када вновь пьет тепло земли, утоляя голод и жажду восшедших в лучший мир по его милосердной воле. Забыв обычаи предков, всё больше людей умирает, не успев погрузиться в пламя Чаши, дарующее вечность и блаженство…»

– Что это? – одновременно спросили Герант и Сольвей, настороженно посмотрев на книжника.

– Пока вы все пировали и бездельничали, я читал летописи кадаров, – ответил Ион. – Хотя мне казалось, что легенда о Цаоре – всего лишь выдумка, грезы о прошлом величии.

– Расскажи. Расскажи всё, что ты знаешь о Чаше. – Чувствовалось, что Герант взволнован.

– А может, Творец подскажет, – совершенно беззлобно съязвил Ион.

– Книжник, у нас нет времени для склок, – вмешался Нау. – Назад вернемся, тогда и пособачимся.

– О Чаше я уже почти всё сказал, – сообщил Ион, присев на булыжник. – Это был главный жертвенник кадаров в те времена, когда здесь еще не было ледяного безлюдья. Когда-то давно, возможно, не одно тысячелетие назад, здесь располагалась империя Цаор, которая долгое время держала в страхе всех, до кого могла дотянуться. Владыки были беспощадны и к своим, и к чужим, а целью их жизни было кормление Чаши. И стоило уменьшить число жертв, как небо над Цаором покрывалось льдом. Этот огонь поглотил несметное число пленников, а порой даже обедневшие семьи продавали жрецам Чаши своих детей. Это не считалось жестокостью, потому что каждый здесь верил, что тело жертвы поедает Када, но он за это расплачивается с душой тем, что принимает ее в лучший мир, где нет предела покою… Цаор стал бедствием для всего мира, и мир объединился против Цаора. Империя рухнула под ударами варваров, Чаша осталась без пищи, и тех, кто остался в живых, погнал на юг невыносимый холод, уничтожающий всё живое. В летописи говорится, что кадары одичали, оставшись без Чаши, хотя на самом деле именно Чаша делала из них дикарей. И еще – может быть, переписчик ошибся, но в свитке сказано, что пламя должно быть кроваво-красного цвета…