Читать книгу "Оперативный псевдоним - Данил Корецкий"

– Да. – Макс положил на переднее сиденье увесистый пакет.

– Передайте господину Евсееву: чтобы мы могли продолжать действовать эффективно на теперешнем уровне, нам требуется два миллиона долларов. Но в силу особых обстоятельств возник серьезный кризис, и, чтобы выбраться из него, нам надо еще два миллиона.

– Я передам, – ответил Карданов. Несмотря на выполненное задание, настроение у него было скверным. Голл никогда не писал расписок и редко пересчитывал деньги, поэтому любые шероховатости могли выйти для курьера боком. Если Джек заявит, что недополучил сто тысяч, – кому поверят?

– Всего четыре миллиона, – повторил главный коммунист Америки, останавливая машину на плохо освещенной улице.

– Передам. – Макс выбрался наружу и побрел к стоянке такси.

Евсеев требовал личного отчета по крупным суммам и политически важным партиям, поэтому через тридцать четыре часа он передал просьбу по назначению. Всегда сдержанный и корректный, Леонид Васильевич неожиданно выругался.

– На те деньги, что он от нас получил, можно было давно устроить революцию! А у него одни разговоры! И кризисы... Каждый новый кризис возникает, когда он покупает новую виллу!

Макс всегда терялся, когда при нем говорили о вещах, во много раз превышающих его компетенцию.

– Мне можно идти?

– Конечно, спасибо за службу, – совсем другим, мягким тоном проговорил Евсеев и протянул руку на прощание.

– Здесь доктор Брониславский, он работал с Пачулиным и Горемыкиным.

Вы можете сразу проехать к нему.

Кроме личного отчета Евсееву, обязательным последствием передач крупных сумм являлось психологическое обследование. Макс привык к нему довольно быстро. Он не понимал, почему аналогичным процедурам подвергаются заведующий сектором и управделами ЦК, тем более что им этот процесс не нравился и подчинялись они только в силу партийной дисциплины.

Брониславский уже ожидал в приемной со своим чемоданчиком – плоским кожаным «дипломатом» с закрепленными в специальных гнездах шприцами, ампулами, разборным метрономом и черным ящичком электросна. Они спустились к машине, где рядом с водителем сидел Куракин. После ответственных рейсов он лично встречал Макса.

– Как самочувствие? – жизнерадостно улыбаясь, спросил доктор. – Кошмары по ночам не беспокоят? Провалов памяти нет?

– Да нет... Все нормально.

– А сны? Детские воспоминания, сказочные сюжеты?

– Я же говорил, что вообще не помню ничего о своем детстве.

– Ах да... Такое бывает. Особенности развития личности, становление механизмов памяти...

Через час машина подъехала к небольшому особнячку в глубине огороженного забором зеленого двора. Куракин с водителем остались на местах, а Брониславский с Максом прошли внутрь. Помещение напоминало частную клинику: уютные комнаты, современное медицинское оборудование, малочисленный, хорошо вышколенный медицинский персонал. В полутемном кабинете Карданов привычно раскинулся в кресле, напоминающем зубоврачебное, только с откидным шлемом, закрывающим голову пациента до бровей. Вначале внутривенный укол, затем Брониславский включил стационарный метроном, достал тускло блестящий шарик и вытянул руку, чтобы взгляд пациента имел точку сосредоточения.

– Вы спокойны... Вы совершенно спокойны и расслабленны... По телу разливается приятная усталость...

Макс послушно повторял слова формулы расслабления и чувствовал, как сознание погружается в белесый туман и тело утрачивает четкие очертания.

В последнее время доктор даже не включал «генератор сна» – то ли сказывался введенный в вену препарат, то ли Брониславский блестяще владел гипнозом... Это была последняя промелькнувшая в сознании мысль. Карданов провалился в небытие, заново переживая события последней поездки. Идущие от шлема провода подсоединялись к компьютеру, и на мониторе Брониславский видел четкую линию основного ментального уровня с зубчиками всплесков эмоций. Затушевать ее, заглушить, загнать в подсознание – тут много ума не надо, с этим справится любой квалифицированный психотерапевт. А вот синхронно наложить ложные воспоминания запасного уровня, так, чтобы в нужный момент они встали на место основного – совсем другое дело, эту ювелирную работу может выполнить только доктор Брониславский. И он с азартом принялся за дело.

Через полтора часа Макс вышел на улицу. Как всегда после сеанса, ему хотелось спать. Но с этим неудобством можно было мириться.

10 сентября 1990 года, нейтральное воздушное пространство над Атлантическим океаном, высота 10 тысяч метров, борт самолета «Ту-154».

До сих пор ему везло. Обычно операции проходили гладко, а если случалось попадать в переделку, как в Сомали, Гондурасе и Израиле, то удавалось выйти практически без потерь. Но сейчас Макса почему-то одолевали дурные предчувствия. Хотя объективно никаких предпосылок для них не было: развивающаяся страна социалистической ориентации, его ждет сам господин президент, все спецслужбы и полиция на этот раз должны играть не против него, а за... И все же...

Описав пологий вираж, лайнер лег на посадочную прямую. Тут же вспыхнул экран телевизора.

– Вы вошли в воздушное пространство суверенного государства Борсхана, – строго сообщил темнокожий диктор в легком европейском костюме. – Мы всегда рады гостям, но при этом надеемся, что они прибывают к нам с открытым сердцем и чистыми намерениями. Нарушение законов Борсханы сурово наказывается, что является одним из залогов процветания самого развитого государства Африканского континента. А сейчас вы познакомитесь с нашей столицей Харара, которую по справедливости называют жемчужиной Африки...

Диктор говорил на хорошем английском и выглядел умным и цивилизованным человеком. Почему же с Борсханой связаны глухие нехорошие слухи? Даже не склонный к преувеличениям полковник Крымский советовал ему не попадать сюда. Но специальный курьер не выбирает маршрутов. Евсеев долго беседовал с ним вчера, объяснял про стратегическую важность этого форпоста социализма в Африке, напомнил про базу подлодок, обеспечивающую выполнение их боевых задач, и по секрету поведал о планах строительства спутникового центра радиотехнической разведки, нацеленного на Западное полушарие. Никогда ранее столь обстоятельная беседа с курьером не проводилась, и Макс расценил ее как предостережение. В конце прозвучало и настоящее предостережение, облеченное, правда, в крайне завуалированную форму:

– Верьте всему, что вам станут говорить. Ничего не подвергайте сомнению. Ни с чем не спорьте...

На экране тем временем плыли десятки блочных пяти – и девятиэтажек.

Конечно, эти кварталы не отличались разнообразием, напоминая московские новостройки семидесятых годов, но по крайней мере показывали, что Борсхана действительно ушла от соломенно-глиняных хижин. Как раз об этом и принялся говорить оказавшийся в кадре президент товарищ Мулай Джуба.

– Идя новым курсом, мы достигли невиданных успехов, выйдя на первое место в Африке. Темпам роста нашего благосостояния завидуют развитые государства Америки и Европы! – важно говорил толстый африканец в белом одеянии и красном тюрбане на круглой голове. – Протяженность шоссейных дорог в Борсхане около десяти тысяч километров. Мы переселили всех наших жителей из джунглей в современные дома, снабженные необходимыми достижениями цивилизации. Благодаря изменению структуры питания резко возросла продолжительность жизни нашего народа. Теперь, когда все вволю едят мяса и молока, она составляет сто двадцать лет. А ведь еще совсем недавно мужчины умирали в тридцать пять, а женщины в сорок лет!