Читать книгу "Маги и мошенники - Елена Долгова"

Глава XXXСумерки Империи

Людвиг фон Фирхоф. Дорога на восток, Церенская Империя.

Они уехали прочь через неделю – бывший император скакал верхом, сосредоточенно рассматривая горизонт, как будто он видел там нечто, недоступное взгляду простых смертных.

Советник, почти здоровый благодаря волшебным средствам чародейки, но ими же совершенно обессиленный, с трудом держался в седле. От выпитых эликсиров бросало то в жар, то в холод. Мокрые волосы свалились на лоб, мешая как следует рассмотреть дорогу.

– Так дело не пойдет, другой мой Людвиг. Я возьму твою лошадь за повод, не пытайся прилагать усилий, положись на меня, а сам старайся хотя бы удержаться в седле.

– Государь! Это ужасное нарушение этикета. К несчастью, сварливая ведьма фактически выгнала нас за ворота, а ведь могла бы подождать еще неделю…

– Мой друг для меня дороже этикета. А к низменной женской природе следует оставаться снисходительным. Бессмысленно требовать от бывшей крестьянки военной помощи и поведения честного вассала – достаточно и того, что нас не убили, а тебя вылечили. За твое чудесное спасение я готов искренне благодарить даже ведьму. Кстати, куда подевался этот смешной солдат – Генрих Ладер?

– Он пожелал остаться в Цитадели. Кажется, его чернобородый дружок, так называемый Лакомка, до сих воюет у Шенкенбаха. Наверняка не пройдет и недели, как оба приятеля воссоединятся на службе у баронессы Тинок. Так наша ведьма постепенно переманит всех окрестных головорезов.

– Таким образом, их воле придет конец.

Они искренне рассмеялись. Смех отозвался колотьем в едва подзажившей спине советника (ой, проклятая рана!).

– Благодарю тебя, Людвиг, ты вернул мне императорский перстень.

– Моя заслуга не велика – кольцо, можно сказать, свалилось на меня с неба, его выкинул из Портала сам Хронист Адальберт.

Тень гнева набежала на белый лоб императора.

– Я не могу хладнокровно слышать имя мерзавца, подлеца и мошенника.

– Он ужасно раскаивается, государь. Конечно, сохраняя при этом заносчивый вид, но теме не менее…

– От его сожалений мало проку.

– Куда мы держим путь?

– В румийскую факторию – нам нужен этот негодяй Антисфен. Его показания следует сличить с признаниями Адальберта. Ты веришь в эти причудливые басни о «лишнем элементе»?

– В разумной мере… То есть наполовину верю.

– Не буду больше утомлять тебя разговором – молчи и береги дыхание, держись в седле, я попробую быстрее гнать лошадей.

Ветер засвистел в ушах советника и приземистый, мрачный Новый Тинок скрылся за горизонтом. Мокрый снег, смешанный с грязью, во все стороны разлетался из-под копыт, дорога шла под уклон. Через некоторое время перелески сменились холмами, дорога сузилась, превратившись в тропу, которую со всех сторон обступили беспорядочно разбросанные камни.

– Отменно удобное место для разбоя.

Верхушки холмов медленно придвинулись и, в конце концов, заслонили горизонт, эхо глухо металось в теснине, лошади фыркали и озирались, словно чувствуя скрытую от людей угрозу. В довершении неприятностей пошел густой липкий снегопад – его холодная стена отрезала все звуки.

– Здесь нечисто.

Снег облепил волосы Фирхофа, холод окончательно прогнал легкий морок, все еще застилавший разум советника.

– Эта влажная метель превосходно прячет любые следы. Я не вижу ничего угрожающего и, тем не менее, душа кричит, как будто ее уже коснулись опасность и смерть. Мой прежний волшебный дар позволил бы понять тонкую природу угрозы, но сейчас остается полагаться только на меч. Простите, государь, я пока что плохой боец, поэтому вернемся и поищем другую дорогу.

Гаген остановил усталую лошадь, всматриваясь в белую круговерть, и в досаде покусывая губу. За дни странствий полное лицо императора осунулось.

– Так мы потеряем полдня. Ты болен, Людвиг, но я-то вполне здоров. Ведьма хорошо вооружила нас – я не беспомощен. Кони устали, твой жеребец потерял подкову и хромает. Если в холмах засела еще одна шайка, бегство нам не поможет, а если это дьявол или один человек – я его не боюсь. Ты долго сражался за меня, теперь моя очередь.

«Да помогут мне Небеса», – подумал отчаявшийся фон Фирхоф. «Наш Святоша, потеряв трон, кажется, становится героем. Я видел его на турнирах без счету раз, но никогда – в бою. Гизельгер, дед нашего повелителя – тот был вояка хоть куда. Но если мой друг возьмется сражаться, боюсь, мы с ним еще до вечера окажемся в раю».

Гаген обнажил клинок, отпустил повод лошади советника, и выехал вперед, стараясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь густую метель. Вскоре белая колышущаяся завеса скрыла императора. День еще не сменился сумерками, но метель приглушила и без того тусклый солнечный свет.

В этот смутный, неопределенный час Людвигу почудилось, что к нему вернулась толика прежнего дара. Он сквозь снег видел старый, усталый камень холмов, глину, пронизанную норами; угольками мерцали яркие точки разума грызунов. Он ощущал, как медленно просыпается сила земли в сонном кустарнике. Советник мысленно потянулся к небу, пытаясь коснуться высшей магии – астрального эфира, и отпрянул в разочаровании. Эфир, жестко наказывая, хлестнул его, ожег пустотой – кроме боли, бывший волшебник не почувствовал ничего.

– Государь!

Метель звенела песней без слов. Людвиг поднял повод и тронул коня, холод быстро унял головокружение. Тропинка превратилась в сплошной поток мокрого, наполовину растаявшего снега. Умный конь осторожно ставил копыта. Через несколько шагов лошадь встала и пораженный неожиданным зрелищем, советник спрыгнул с седла. На узкой площадке, зажатой между крутыми склонами, виднелись плоские холмики полузаметенных тел. Здесь же чернел круг остывшего костра. Людвиг опустился на колени и смахнул снег с белого, застывшего лица убитого – тот уже окоченел, фасон рубашки, угловатый орнамент, пущенный по краю плаща, и черные жесткие кудри выдавали в нем румийца.

– Нет, только не это!

Мокрый снег и холод исказили лицо покойного, но через минуту Людвиг немного успокоился – убитым оказался вовсе не кир Антисфен. По-видимому, румийского торговца подстрелили из засады и добили ножом – оперенье стрелы торчало из-под левой ключицы, на рубашке засохли бурые пятна. Фирхоф заставил себя склониться над соседним холмиком, им оказалось припорошенное снегом тело молодой женщины, сорванное и втоптанное в снег головное покрывало валялось рядом. Застывшие зрачки смотрели в пустое небо. Людвиг поправил юбку румийки, поднял покрывало и прикрыл им смуглое удлиненное лицо и голые, исцарапанные плечи.

– Есть здесь еще кто-нибудь?

Сквозь шум ветра пробился едва слышный писк. Из-под сугроба торчал край теплого плаща и советник поспешно расшвырял влажный снег. Под снегом оказалась смертельно испуганная девочка лет семи – ее утонченное, красивое личико посинело от холода и страха. Фирхоф поднял ребенка – дочь убитых не сопротивлялась, по-видимому оцепенев от потрясения. Она мелко тряслась и молчала, не отзываясь ни на церенские, ни на румийские слова утешения.