Читать книгу "Царь муравьев - Андрей Плеханов"

Еще не наступили сумерки. Мы с Евгенией спускаемся с Монмартра, держась за руки, многие оглядываются на нас и почему-то отворачиваются – наверное, мы выглядим невыносимо счастливыми. Каждые несколько минут к нам пристают местные негры. Негры смотрятся живописно – кожа у них иссиня-черная, одежды цветасты, на голове копна дредов – ямайских косичек, на узловатых пальцах – множество железных колец. Я не расист, к неграм отношусь спокойно. Монмартрские негры были бы ничего, если бы не доставали так сильно. Они очень хотят ваших денег, и готовы их заработать. Некоторые продают дамские сумочки, но таких немного. Имеются также наперсточники на французский манер – в руках у них три пластиковых стаканчика, и шарики куда больше, чем на бескрайних просторах России, а в остальном все тот же обман трудового населения. Большая часть негров предлагают дернуть за веревочку. Я наблюдал за процессом со стороны, но так ничего и не понял, потому что не знаю языка. Дернул за веревку – плати бабки. Все честно. Я дергать не стал, хотя предлагали раз сто. Денег у нас Женькой предостаточно, но не люблю тунеядцев любого сорта. «Get lost, guys![32]» – говорю я им. Они делают вид, что не понимают.

Кто финансирует нашу поездку в столицу солнечной Франции? Я так и не разобрался. Ясно, что оплата идет по линии фрагрантов, но за что, за красивые глазки? Женя уверяла, что мы едем по делам, и действительно на второй день мы зашли в какой-то офис в Дефансе – для этого пришлось пройти через тройную охрану и подняться на лифте на сто пятый этаж. Дело заняло минут десять : Евгения перебросилась парой слов с носатым мосье, подписала несколько бумаг и получила компьютерную распечатку, которую довольно небрежно сунула в свой рюкзачок. И ради этого нам выписали командировку на неделю с солидными суточными?!

Хорошо быть подлизой, что и говорить. Или, к примеру, любимым человеком подлизы – как я. Любимым человеком даже лучше: меньше знаешь – дольше живешь.

– Сколько раз ты была в Париже? – спрашиваю Женю.

– Пять, – она показывает открытую ладошку с растопыренными пальцами.

Я хмыкаю и затыкаюсь. Куда нам, простолюдинам, до фрагрантских аристократок? На языке вертится вопрос: с кем она здесь была, не могла же такая красивая девушка жить одна? Но лучше не спрашивать – вдруг ответит? Женя неохотно рассказывает мне о прошлом, лишнего слова из нее клещами не вытянешь. Да я и не хочу знать о тех, кто был до меня, потому что ревную к ним мучительно и безысходно. Лучше не знать.

Женька любит меня, хотя я не подлиза. Значит, я самый лучший. Во веки веков, аминь.

Мы доходим до знаменитой Пляс Пигаль – в реальности ободранной и непрезентабельной, садимся на автобус и едем к центру. Скоро начнет смеркаться, и, значит, пора подумать об обеде (то есть, в переводе на русский язык, об ужине). Сегодня, как и вчера, Женя тащит меня в Латинский Квартал, это ее любимое место. А я даже не подозревал о его существовании, когда был в Париже раньше. Нас, русских докторов вывезли с симпозиума в Германии во Францию на один день, и все время мы куда-то мчались с высунутыми языками: Эйфелева башня, вид снизу, Сена, вид сверху, квартал Дефанс, вид издалека, Лувр, вид сбоку, Нотр-дам-де-Пари, вид изнутри, Триумфальная арка и Елисейские поля, вид из автобуса, из безнадежной автомобильной пробки. Большую часть дня заняло путешествие в автобусе туда и обратно. И после этого я хотел рассказать Жене о Париже? Смешно.

Вчера мы обедали (ужинали) в тайском ресторане, и я пришел в совершеннейший восторг – обожаю восточноазиатскую кухню. Сегодня Женечка обещала накормить меня в настоящем французском ресторанчике – маленьком, весьма дорогом, но именно настоящем. Я слабо брыкался, пускал слюни, вспоминая вчерашнее восточное пиршество, но Женя строго сказала, что мы во Франции, и поэтому должны есть французское, а вот когда будем в Тайланде, тогда уж от пуза наедимся тайским. Самая мысль о возможном посещении Тайланда привела меня в доброе расположение духа, и я согласился.

Мы идем по Латинскому Кварталу. В средние века это место было густо населено студентами, обучались они на латинском языке, отсюда и название. Помните: «На французской стороне, на чужой планете, предстоит учиться мне в университете». Музыка – Тухманов, слова – из вагантов. Когда я был маленьким, то думал, что «Вагантов» – это фамилия, а «Из» – это сокращенное имя Изя. Ну да ладно… Речь в песне идет именно о той части Парижа, по которой мы сейчас не спеша шествуем. Именно не спеша. Время подходит к семи вечера, в желудке возмутительно пусто. Это для меня, малоежки, пусто, а уж у обжоры Женьки там наверняка космический вакуум. Однако маленькая злодейка ведет меня куда-то совсем не туда. Подводит к магазину, витрины которого заставлены не сырами, колбасами и паштетами, а книгами, совершенно несъедобными с виду. Далее между нами происходит диалог – небольшой, но энергичный, подогреваемый чувством голода:

– Дим, ты здесь был?

– Миллион раз. Пойдем дальше.

– Врешь, ты не был здесь никогда.

– Ну хорошо, не был. Тут едят?

– Тут читают.

– Давай поедим, а потом вернемся и будем читать сколько влезет.

– Надо сходить сейчас. Пока мы будем кушать, она закроется.

– Кто – она?

– Лавка Шекспира.

Тут я замечаю, что поверху магазинчика написано корявыми буквами: «ShakespeareandCompanyAntiquarianBooks»[33]. Вполне по-нашему, то есть по-английски. Такое даже я понимаю.

– Жень, если тебе так приспичило, заглянем в ближайший бар, скушаем по паре бутербродов, обретем сил на час-другой, и тогда уже пойдем смотреть книжки.

– Нет, никаких бутербродов, испортим весь вечер! Во французский ресторан нужно приходить голодным как волк.

– Там так ужасно кормят? Если не умираешь от голода, съесть это невозможно?

– Перестань, там кормят офигительно. Я заказала столик, и нас ждут через час. Если придешь раньше, будешь топтаться у дверей. Я специально оставила час, чтобы зайти в эту лавку. Ты идешь?

– Нет!

– Ладно, если не хочешь, не надо, можешь погулять по окрестностям. Я выйду через сорок пять минут. Если потеряешься, вызвоню тебя. Оревуар!

Она меня вызвонит… Смартфоны подлиз отлично работают в любой части света – не исключено, что даже в Антарктиде. К тому же совершенно бесплатно. Конечно, кто-то оплачивает это, но я не подлиза, мне всякие тонкости знать не положено. Пользуюсь телефоном на халяву и нисколько не возражаю.

Женя делает шаг к магазину и оборачивается. И говорит:

– Очень люблю эту лавку. Каждый раз, когда бываю в Париже, сижу здесь часами. А ты глупый, Дим. Глупый и упрямый.

Я молчу – упрямый так упрямый. В конце концов, я мужик и хочу жрать! Сколько можно таскать меня как болонку на поводке? Вали, милая, в свою антикварную лавку! Давай, вали! Что ты там читаешь – Овидия в подлиннике? Иди, рыскай по магазину, а я немедленно посещу бар и употреблю сандвич длиною в полметра, и запью его литром местного пива. Когда через сорок пять минут мы встретимся, я буду добрым и пушистым. Таким же глупым, как и раньше, но, вероятно, уже не таким упрямым.