Читать книгу "Темная сторона Москвы - Мария Артемьева"

— Простите, не имею времени! — буркнет Картузов и отвернется сутулить плечи за монитором.

— Пойдем цветы купим — у бухгалтерши сегодня юбилей? — предложит ему неопытный сотрудник.

— Времени нет, извини! — отказывается Картузов.

— Эй, Картузов! Идем девушек с 8-м марта поздравлять! — позовет Картузова благодушный начальник.

А тот опять головой покачает, губы подожмет:

— Простите, совсем времени нет!

И бежит мимо, вызывая даже в начальнике изумление.

Картузов работал очень хорошо. Как японский станок с программным управлением.

Разумеется, никто во всем офисе не мог сравниться с совершенством работника Картузова — ведь все остальные были люди как люди, а не как японские станки.

Иной раз от этого случались недоразумения.

— Пожалуйста, Картузов, подскажи, где план на третий квартал? — не подумав, с бухты-барахты спросит вдруг кто-то усидчивого Картузова.

Тот оторвет взор от экрана и аж замигает от возмущения:

— У меня нет времени! Нет времени! Это же ваши планы… Что вы от меня хотите?! У меня и так времени нет…

Сразу видно — перегрузка программы, сейчас застопорит весь механизм, короткое замыкание, дым, а там и до пожара недалеко!

Тот, кто спрашивал, аж перепугался: прости, Картузов, бес попутал!

Да разве можно высококлассный японский станок посторонними глупостями загружать?!

— А где цифры по прошлым поставкам, Картузов? — спросит, бывало, не подумав, кто-то. И тут же в отчаянии сам себе рот рукой перехватит: — Нет, нет, это я так! У тебя же времени нет. А цифры — вспомнил! — они ж в бухгалтерии!

И бежит скорей из комнаты, чтоб никто не заметил, как он самого Картузова обеспокоил. Особенно чтоб начальник, не приведи Господь, не увидал эдакого кощунства.

Так усидчивость Картузова привела его к новому качеству: он стал работать не просто сам по себе, а совершенно уже автономно. Без каких бы то ни было контактов с внешней средой. Никто не знал, чем он занят, хотя объемы работ у него стремительно возрастали, что ни день: он даже здороваться начал каким-то особенным образом.

Ему говорят сотрудники: «Здравствуйте! Как дела!» или «Приятных выходных!»

Или: «С наступающим!»

А он только буркнет на бегу: «Времени нет!» — вместо прежнего своего «Здрассь!»

Начальник не мог на своего работника нарадоваться.

Он, начальник, привык первым делом, приходя своевременно (то есть в свое время) на работу, заглянуть прежде всего в комнату Картузова — полюбоваться на усердие Усидчивого. Поглядит на него, успокоит душу, и вперед — к новым свершениям.

Так люди, придя домой, первым делом надевают любимые тапки или гладят преданного Тузика.

Как-то раз, на пятый год от начала усидчивой службы Картузова, у фирмы получились особенно высокие прибыли, и эти радостные достижения решено было отметить совместно; кстати, и за новогодние праздники поднять дружеские тосты.

Торжество назначили на вечер двадцать шестого декабря, и вышло все довольно мило, почти по-родственному. С шампанским, мартини, нарезками из соседней «зеленки». С танцами под магнитофон, с цветомузыкой, сконструированной руками завхоза, бывшего десантника ВДВ. Были даже прочитаны оригинальные стихи — стыренные из Интернета и самодельно подправленные на злобу дня. Ну, как обычно бывает в хороших конторах.

А, закончив праздновать, закрыли офис на новогодние каникулы до самого десятого числа.

И, как оказалось, несколько оплошали…

После каникул в офис вошел первый опоздавший работник. И, будто вкопанный, застыл на пороге: могучая волна смрада шибанула его в нос так, что привела беднягу в изумление.

Выяснилось, что, закрывая впопыхах офис, уходившие с праздника последними не прибрали остатки пиршества. Все забытые объедки, все испачканные пластиковые вилки и ложки — числом немалым — оказались покрыты какой-то вонючей плесенью, которая местами странно шевелилась. Зловоние пропитало стены, столы, стулья, ковры. Провоняли даже фильтры кондиционеров, так что пришлось распахнуть немедленно настежь все окна, отчего запах поначалу только усилился.

С Новым годом, с новым счастьем!

Первую трудовую неделю пришлось начинать с уборки.

Сотрудники, являясь один за другим на работу, засучивали рукава и приступали к делу: мыли, чистили, вытирали и дезодорировали изо всех сил.

И все же гнилостный запах не выветрился даже после того, как девушки с ресепшэна протерли все столы салфетками, смоченными «Морским бризом» (пустячок — галантная взятка от кого-то из партнеров фирмы).

В главном зале воздух оставался тяжелым, сладковато-душным и при этом странно знакомым.

— Но где же еще мы не убрали? Где? Вроде уже все и везде вымыли… Какой угол пропустили?.. — взмолилась Оксана с ресепшэна.

Но тут в самый неподходящий (разумеется) момент в комнату вошел бодро улыбающийся начальник.

— Ну? Как настроение после праздников?

— Здравствуйте, Николай Арнольдович! — смущенный коллектив дружно поздоровался со своим начальником.

В этот момент улыбка Николая Арнольдовича съежилась и сама собой увяла: его нос уловил специфический аромат. Начальник с сердитым изумлением принюхался и грозно спросил:

— Это откуда такой запах… тухлости? Вонь же стоит, как в могиле! Не ощущаете?

Все, как по команде, пожали плечами.

— Где Картузов? — завопил начальник. — Сейчас все выяснится.

Усидчивый Картузов, как всегда, пребывал на своем рабочем месте. У Николая Арнольдовича при виде его сразу от сердца отлегло.

— Картузов! — ласково позвал начальник. Но тот в ответ даже головы не повернул.

Николай Арнольдович умиленно вздохнул: ну вот, только-только кончились праздники, а верный Картузов уже и заработался. И он дружески потеребил Усидчивого за плечо.

Голова работника с громким стуком спрыгнула с плеч, соскочила на стол и, словно мячик, подкатилась под ноги начальнику.

Застыв от ужаса, Николай Арнольдович смотрел, словно в кошмаре, как к его дорогим английским замшевым туфлям подкатывается человеческий череп, весь в лохмотьях полусгнившей кожи, а из провалившихся глазниц выползают вертлявые белые черви.

Верный усидчивый Картузов умер.

И никто, ни один человек в офисе, включая начальника, не заметил этой смерти. Вот ведь оказия!

Теперь понятно стало всем и каждому, отчего так настойчиво воняло могилой в офисе.

Бедный Николай Арнольдович страшно переживал гибель своего Усидчивого работника. И первое время никак не мог отвыкнуть: все ставил его в пример разным опоздальщикам и нарушителям дисциплины, как бывало прежде. Остальные члены коллектива опасались появления на рабочем месте призрака. Как-то неуютно было им думать, что скончался Усидчивый не по-христиански, прямо на рабочем месте. По всем приметам должен был он сделаться привидением, чтобы и далее пребывать на своем рабочем посту, покинутом столь внезапно и некстати.