Читать книгу "Путешествие на восток - Кирилл Клеванский"

— Позволь узнать, какую же?

— Весьма простую. Если посмотреть с определенной точки, то покажется, что Лиамия была канатом, который тянули в разные стороны. Это-то и смутило меня, я все никак не мог взять в толк, почему тянут не в одну, а в две диаметрально противоположных стороны. Но потом, стоило мне об этом задуматься, я понял, что тянут-то не в две, а в три. Вернее, третья пытается удержать девушку на месте, не позволяя сдвинуться в сторону.

— Ты, кажется, что-то говорил о том, чтобы выложить все карты, а ходишь кругами.

— Позвольте! — возмутился я. — Несмотря на нашу договоренность, вы молчите, а говорю только я. Так что не стоит от меня требовать отказа от маленького наслаждения в выпячивании своих дедуктивных способностей.

— Каких способностей? — переспросила Мериган, чуть прищуривая прекрасные глаза.

— Долго объяснять. Если уж кратко — император и его советник хотели оставить Лиамию в стране и выдать ее за среднего принца, который отрекся от престола. Но императорский род старше, чем род Гуфар, и по закону Алиата принц становится вашим наследником. С другой стороны — визирь, который хочет приблизить своего ставленника-шархана, соединив два рода. Не удивлюсь, если между ними есть договор, по которому муж Лиамии не станет претендовать на слишком большой кусок пирога. Эти две стороны и тянули одеяло на себя. Император — разбойники, «Морской сокол» и студенты. Визирь — неизвестная мне подковерная интрига, которая точно была, но которой я так и не заметил. Все же я лишь простой наемник и ни демона не понимаю в политике.

— А третья? Ты же сказал, что есть три участника спора.

— А третья — это вы. Я не знаю как, но именно вы убедили мужа отправить дочь с минимумом охраны, именно вы составляли маршрут, именно вы пытались всеми силами выпроводить дочь из Империи, но и не пустить ее в Алиат. Вы и есть третья сила, пытавшаяся удержать нас на месте.

— И зачем же мне это делать?

— Без понятия, — пожал я плечами. — Теперь ваша очередь выкладывать карты на стол.

Мериган пристально на меня посмотрела, а потом стала вертеть в руках нож для резки бумаги. Какое-то время она держала в руках маленькое орудие, а я сжимал левой ладонью свое оружие, а в правой — держал закладку. Наконец жена визиря отложила нож и сложила руки в замок.

— Потому что я — мать. Я мать девушки, живущей с кровью океаний и людей. Океания никогда не будет счастлива в неволе. Муж хочет отдать ее против воли за человека пусть и достойного, но все же неизвестного и нелюбимого. А имперцы хотели ее попросту выкрасть, использовав в своих целях. Как сказали бы наши мудрецы — в этой ситуации лучшим действием было бездействие. И в качестве бездействия Лиамия должна была остаться на середине пути и жить свободно.

— Служанки, — одними губами прошептал я.

— Да.

— Они были в курсе вашего плана. Именно им была уготована роль красноречивых демонов, которые убедили бы девушку сойти с дистанции. Уверен, при них было ваше письмо или послание. Но оно сгорело… Ха, так и в богов поверить несложно. Столько случайностей, приведших к закономерному итогу…

— И главная случайность, — вновь все так же горько улыбнулась Мериган, — это ты. Могла ли я подумать, что на свете живет человек, которому под силу пройти путь, не возможный ни для единого представителя более сильных, мудрых и выносливых рас? Простой человек, разрушивший планы трех человек, наделенных великой властью на этом материке.

Теперь уже настал мой черед смеяться. Смеяться в голос, но с легким сожалением.

— Ваш нечеловеческий брат всегда недооценивал нашего — человеческого брата. Но не могу не заметить, ваша дочь мне сильно помогла…

— Когда ты догадался?

— Я бы не стал говорить столь громкие слова, — покачал я головой. — Скорее стал подозревать. Первое, что выбивало из колеи, — наши вечные споры. Сперва я решил, что девушка в шоке, в смятении или просто привыкла управлять, но все это было мимо. Узнав Лиамию получше, я понял, что у нее совсем не тот характер. Она простая, доверчивая, смешливая девчонка, но почему же так рьяно пыталась меня закабалить? Сейчас я понимаю — пение сирен. Это то, из-за чего моряки так боятся океаний. Пение сирен — возможность затуманивать сознание людей и управлять ими. Именно так вы и заставили мужа пойти на все те уступки, на которые он пошел.

— В свою защиту скажу — я сделала это в первый и в последний раз. И все же как ты смог выдержать пение? Да, моя дочь не чистокровная Океания, но и ее бы сил хватило, чтобы сломить волю человека.

— Случайности, — развел я руками. — В ту пору, когда я обучался в Академии, меня подвергли двум мощнейшим ментальным атакам, после которых, похвастаюсь, я выработал некий иммунитет к попыткам воздействия на разум.

— Особенность организма?

— Скорее душевной организации, но не важно. Перейдем к нашему вопросу. Итак — второй нюанс. В долине произошел некоторый инцидент, в ходе которого ваша дочь слишком быстро, ненормально быстро для обычного человека, оправилась от хитрого снадобья. Третье — тогда, во время бури, я упал в воду, но выжил. Моряки объяснили это поцелуем русалок. И я было принял столь ладную теорию, поверил в нее. Но! Чтобы понимать язык морских обитателей — русалов, нужно быть поцелованным. А насколько я помню, еще до лобзания я смог различить речь спасшей меня чешуйчатой. Как я понимаю сейчас, меня поцеловала Лиамия, еще до того как я вышел на верхнюю палубу.

— Глупая, добрая девочка, — грустно вздохнула несчастная мать.

— Да, добрая, — кивнул я, почувствовав странный укол с левой стороны груди. — Итак, последний штрих, довершивший картину, — смерть силха. Тут даже и говорить ничего не надо. Простой человек на такое неспособен. А вот Океании — существа, которые быстрее, сильнее и ловчее людей, способны на такой финт. Впрочем, даже они без должных тренировок не смогут загнать саблю в глаз такому зверю.

Мы молчали, а Мериган все продолжала комкать бумаги.

— Вернемся к нашему первому вопросу? — спросила она.

— Нет, — покачал я головой. — Я не стану вам угрожать, шантажировать или еще как-то использовать свои знания. Как я уже сказал за вчерашним ужином, мне ничего не надо.

— Тогда ты либо глуп, либо наивен, либо безмерно благороден, что тоже по-своему великая глупость.

— Знаете, — протянул я, с глупой улыбкой смотря в потолок, — лягушка, живущая в колодце, никогда не поймет лягушку, свободно плавающую в океане. Это такая присказка, только не помню, кто изрек.

— И что же это значит в данной ситуации? А, погоди, я поняла. Ты считаешь себя настолько свободным, что можешь поступать так, как хочешь, невзирая на общественное мнение и принятые нормы. Если бы ты вчера потребовал награду — стал бы таким, как все, если бы сейчас воспользовался своим знанием — стал бы таким, как все. И таких «стал бы таким, как все» на твоем пути было бесчисленное множество.