Читать книгу "Последний праведник - А. Й. Казински"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да.
— В тот день, когда ему поставили диагноз в больнице Биспебьерг, на нас с ним как будто обрушился весь мир.
— А твой муж?
— Я не помню, где он тогда был. Каждый раз, когда ему казалось, что все становится слишком сложно, он всегда организовывал себе лекции где-нибудь подальше. Знаешь, что он сказал мне по телефону, когда я сообщила ему о диагнозе?
— Нет.
— «Ну, Ханна, по крайней мере теперь мы знаем, в чем дело. Мне нужно бежать, у меня встреча».
— Я тебе очень сочувствую.
— А может, и хорошо, что он так сказал. Его тактика борьбы с проблемами никогда не менялась: делать вид, что ничего не произошло. Так что в этом смысле рядом со мной всегда было хотя бы что-то постоянное: сам Густав.
— Мальчика положили в больницу? Йоханнеса?
Она кивнула. Пауза получилась такой долгой, что Нильс подумал было, что тема закрыта.
— Да, я отдала его на волю больницы и своих воскресных визитов. Там его и заперли.
Снова пауза, еще длиннее, чем раньше, и на этот раз крайне неловкая.
— Ты знаешь, когда он повесился? В какой именно день?
Нильс продолжал смотреть в стол.
— В тот день, когда Густав получил Нобелевскую премию. Самое ясное сообщение, которое сын может послать своим родителям: поздравляю, вы меня предали. В статье о нашей семье в Википедии, правда, эта история никак не фигурирует.
— Ну, ты не должна так думать… — Нильс и сам слышал, как неестественно звучат его слова.
— Поначалу я мечтала только о том, чтобы исчезнуть.
— Покончить… жизнь самоубийством?
— Я не заслуживала жить. Я даже таблетки уже раздобыла и все распланировала.
— Почему ты передумала?
— Не знаю. Просто передумала — и все. Может быть, чтобы я смогла… — Она запнулась.
— Что, Ханна?
— Чтобы я успела встретиться с тобой, Нильс, — она подняла на него глаза. — Сделать что-то правильное.
Нильс хотел что-то сказать — он просто обязан был что-нибудь ответить, — но Ханна накрыла его ладони своими, и все слова стали пустыми и ненужными.
Ветер с Северного моря терзал старенькую гостиницу. Когда Ханна и Нильс вышли из ресторана, чтобы спуститься в свои номера, Нильс подумал, что если ветер так и будет толкаться в стены гостиницы всю ночь, к утру она окажется в Копенгагене. Не исключено, что он подумал это вслух, потому что Ханна фыркнула и сказала:
— Давай потише, уже совсем поздно.
— Ну и что? — спросил Нильс и только сейчас заметил, как много выпил. — Здесь нет никого, кроме нас.
Ханна остановилась и достала ключ.
— Спасибо за прекрасный вечер.
— Это тебе спасибо.
Она почти демонстративно повернулась к нему спиной и спросила, не глядя на него:
— Хочешь зайти?
— Последнее желание осужденного на смерть?
Она обернулась:
— Нет, просто это могло бы быть здорово. Или даже прекрасно. Ты понимаешь, что я имею в виду.
Нильс погладил ее по щеке. Это было глупо, конечно, и будь у него хотя бы несколько секунд на размышление, ему в голову пришли бы как минимум десять действий, которые он предпочел бы сейчас этому поглаживанию по щеке.
— Ничего не выйдет. Спокойной ночи.
Он не двигался с места, как будто все его тело было настроено на то, чтобы уйти к себе, — кроме ног. Ее голос не давал ему уйти:
— Ты должен иногда делать и неправильные вещи тоже.
— В смысле?
— Что-то плохое.
— Может быть. Но в том, чтобы зайти к тебе в комнату, нет ничего плохого.
Нильс закрыл за собой дверь в свой номер. Он слышал, как Ханна в коридоре продолжала разговаривать сама с собой.
— Делать что-то плохое, — повторила она дважды, прежде чем отпереть дверь в свой номер и снова закрыть ее за собой.
* * *
Отметина стала ярче. Нильс рассматривал свою спину в зеркале в ванной, свернув шею настолько, насколько позволял позвоночник. Покрасневшая опухшая кожа. Просто сыпь, сыпь, которая сама себе хозяйка. Число пока было неразличимо. Пока?
Нильс вошел в комнату и уселся за стол, заснуть сейчас он все равно бы не смог. Полупьяный и полудохлый от усталости Нильс не складывался в одного — целого и спокойного. Он презрел висящую на двери табличку «Не курить», закурил и пересчитал остававшиеся в пачке сигареты. Осмотрелся в номере. Подумал о Ханне, о ее скорби. И о Катрине, о том, как сильно его тянуло к ней, пока она была на расстоянии тысяч и тысяч километров, — гораздо больше, чем когда она стояла перед ним. Он попробовал избавиться от этого чувства, но оно въелось глубоко. Двумя сигаретами позже их последняя ссора реплика за репликой разыгралась посреди комнаты: оба они стояли прямо перед ним и орали друг на друга, как актеры из самодеятельности, так что сам он, как рефери, хотел встать между ними, крикнуть «Брейк!» и развести их по углам: его — к Северному морю, ее — в Кейптаун.
Он зачем-то открыл ящик стола и нашел там местный телефонный справочник, неотправленную открытку чьей-то бабушке в Гудхьеме — и Библию в темном переплете. Нильс взял ее в руки — целую вечность не читал ничего подобного — и пролистал. Авраам. Исаак. Ревекка. Он повесил кобуру с пистолетом на стул, потому что держать пистолет и Библию слишком близко друг к другу казалось неправильным. Группа «Битлз» пришла ему на выручку, как умеет только поп-музыка, когда нужно дать волю противоречивым чувствам. Он был полупьян, может быть, даже больше, чем полу-, иначе никогда не стал бы напевать себе под нос:
Rocky Raccoon checked into his room
Only to find Gideons Bible
Rocky had come equipped with a gun.[108]
Нильс улегся на спину, закрыл глаза и, напевая очередной хриплый куплет, провалился в сон.
Нильс открыл шкафчик в ванной, в котором кто-то оставил спрей от комаров и крем от загара. Намазал на ладонь немного крема и принюхался к флакончику со спреем. Запах лета. Как это глупо, подумал Нильс. Фабричный запах, наверняка произведенный пять зим назад где-нибудь в Польше. И все-таки он вызывает воспоминания: солнце, комары, вода, мороженое, цветущая бузина.
Он присел на бортик ванны. Грудь распирало от нежелания умирать. Хочется жить. Он столько всего еще не успел.
20 декабря, воскресенье
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Последний праведник - А. Й. Казински», после закрытия браузера.