Читать книгу "Паломничество в Святую Землю Египетскую - Томаш Миркович"

О родине Суну и его древних верованиях я тебе рассказывать не буду, ибо ты сама их узнаешь, когда вскоре поедешь туда; но должен тебе объяснить, какую роль в них играли змеи. Упомянутый выше Апофис, на языке Суну именовавшийся Апепом, был главным противником Бога-Солнца, подстерегавшим его уже тогда, когда на рассвете Бог-Солнце выплывал на Небо-Море в своей ладье. Согласно древнейшим верованиям, он догонял его под вечер и пожирал вместе с ладьей, и тогда земля погружалась во тьму; чтобы тьма исчезла, змей, называвшийся также Наком, должен был изрыгнуть проглоченного бога. Этой цели служили молитвы жрецов. По более распространенным преданиям, Апеп никогда Бога не догонял, а ночь наступала, когда бог наконец, переправившись через небо, скрывался от него за вершинами гор или же под землей. Однако то, что Апепу так никогда и не удавалось пожрать Бога-Солнце, издревле было исключительно заслугой жрецов, которые каждое утро совершали обряды с тем, чтобы змей выбился из сил и не сумел догнать священную Ладью Миллионов Лет. Лишь благодаря молитвам змей всегда оставался позади, а Бог в безопасности преодолевал небо; если бы о них хоть раз забыли, Бог-Солнце был бы пожран, и настала бы вечная ночь или конец света.

Эта-то вера, распространенная на родине нашего предка, согласно которой существованию мира постоянно угрожает огромный змей, непрерывно покушающийся на жизнь доброго Бога-Солнца, вызвала к жизни в этой стране расцвет науки, имевшей целью борьбу со змеями. Кто такой индийский заклинатель змей, которому удается лишь того добиться, чтобы кобра – обычно беззубая – колыхалась в такт звукам, которые он извлекает из флейты, в сравнении с жрецом, способным удержать огромного змея – воплощение бога зла, – чтобы тот не поглотил животворное Солнце?!! Со временем жрецы достигли в совершении магических молитв настолько высокого искусства, что Богу-Солнцу уже не приходилось спасаться от противника, но вместе со своими союзниками он мог оказывать ему сопротивление и побеждать его в бою: пораженный лучами, которые Бог-Солнце испускал из себя, как лучник стрелы с грудью, разодранной священной рысью Мафтет, ужаленный богиней-скорпионом Селкет, проклятый Маат, богиней закона и правды, закованный в цепи, с раскроенным черепом, с раздавленным позвоночником и четвертованным телом, Апеп догорал в унижении, пока победоносный Ра завершал в сумерках свое странствие по небу и отправлялся на ладье в обратный путь через подземную страну. Но поскольку змей был бессмертен, он тоже воскресал на рассвете, после чего вновь начинал погоню за Богом-Солнцем и погибал от рук помогающих ему богов.

Однако не во всех храмах уверовали в вечернюю победу бога Ра; в некоторых все еще совершались моления с тем, чтобы Апеп извергнул его из своих внутренностей; некоторые жрецы предпочитали не рисковать, зная, что на весах лежат судьбы мира. Сосуществование различных верований, касающихся одного и того же бога, как и переход свойств одного божества к другому, было типично для страны, из которой Суну отправился в свое великое путешествие; Ра, Бог-Солнце, считался высшим божеством, но с приведенной выше версией сосуществовала и другая, согласно которой солнце было лишь кучкой навоза, которую тащил по небосклону священный жук Хепер. Со временем черты Бога-Солнца перенял Амон, имя которого означает «скрытый», местный бог Фив, вознесенный превыше других богов, когда его жрецы захватили власть в государстве; это он под именем Амон-Ра почитался как источник жизни в небе, на земле и в ином мире. Полагаю, что именно в его фиванском храме совершались моления против Апепа, когда наш предок покидал отечество. Более того, имя нашего предка ясно свидетельствует, что он был одним из тех, кто эти моления совершал.

Я уже написал, что Суну должен был прибыть на земли нынешней Польши после распложения змей; думаю, что он отправился туда, услышав весть о них, привезенную Геродотом. Весть эта со временем дошла и до Фив, ибо у Геродота были там друзья – ведь он посетил Египет перед путешествием в страну скифов; не думаю, однако, что она застала Суну в Фивах, потому что трудно себе вообразить, что эта весть побудила бы жреца покинуть храм и отправиться в опасное путешествие. Допускаю, что он покинул родину еще раньше, и известие о змеях застало его либо в Греции, либо в одной из заморских греческих колоний.

В 460 году до нашей эры на родине Суну произошло очередное восстание против персидского господства, навязанного за шестьдесят лет до того Камбизом. Первые успехи повстанцев под предводительством Инароса, которым помогали двести триер, присланных из Афин, привели к тому, что весть распространилась по всей стране; крестьяне бросали землю, слуги – господ, господа – имения; все, кто был жив, отправлялись на север, то есть в Нижнее царство, чтобы воевать с персами. Полагаю, что тогда прибыл из Фив и наш предок; война побудила его покинуть храм. Очень возможно, что как жрец, а стало быть – человек образованный, знающий, вероятно, греческий язык, он был придан афинянам в качестве переводчика.

Геродот посетил Египет на второй или третий год непродолжительного царствования Инароса, судя по тому, что он упоминает черепа убитых персов, валяющиеся на поле битвы; если бы он приехал позже, черепов уже не было бы видно. Как известно, в страну скифов он отправился только спустя несколько лет. Поэтому, если бы я писал роман, то сложил бы сказку про то, как греческий историк и египетский жрец познакомились и подружились, после чего Суну решил отправиться с Геродотом в большое путешествие, потом разлучился с ним и добрался до земли невров. Мне, однако, важна истина или по крайней мере такой гипотетичеокий ход событий, который не требует подгонки фактов.

Войско, отправленное против повстанцев Артаксерксом, разгромило их после шестилетних боев. Инарос, взятый в плен, был увезен в Персию и казнен; греки – вернее, то, что от них осталось, – отступили в пустыню и кружным путем вернулись домой. Хотя восстание еще не было вполне подавлено, но очевидно догорало; те из повстанцев, кто больше всего боялся репрессий, бежали из отечества. Полагаю, что как раз с ними – или с отступающими афинянами – покинул Египет и наш предок.

Трудно гадать, что делал Суну в Греции в последующие годы; подозреваю, что углублял свои познания, а вместе с тем предпринимал усилия, чтобы афиняне опять помогли его родине. Быть может, впрочем, он вовсе не бежал в Грецию после пленения персами Инароса; быть может, он прибыл в Афины позже как посол его преемника Амиртея. Об этом я также не могу судить; во всяком случае, афинский флот – действительно высланный на помощь Амиртею – повернул домой при известии о кончине Кимона, а вскоре был подписан греко-персидский мир, что повлекло за собой окончательное поражение египетского восстания. Был год 449 до нашей эры.

Безотносительно того, прибыл ли Суну в Афины как беглец или позже как посол, не думаю, чтобы ему там жилось хорошо; а греко-персидский мир мог и вовсе сделать его присутствие нежелательным. Потому подозреваю, что за весть о распложении змей в некоей дальней стране, когда она, передаваемая из уст в уста, дошла из Самоса в Афины, он ухватился, как тонущий хватается за соломинку. На родину он вернуться не мог; в Афинах остаться либо не мог, либо не хотел; внезапно перед ним открылись новая цель и новая возможность применения знаний, обретенных годами учения в фиванском храме. Он отправился истреблять змей в стране невров.