Читать книгу "Новая журналистика и Антология новой журналистики - Том Вулф"

— Бог мой, — произнес он, оглядывая входящих в кинотеатр людей. — Они идут смотреть «Камелот». Бог ты мой.

В восемь тринадцать в зале гаснет свет. На просмотр пришли в основном новобрачные да публика среднего возраста. Детей очень мало. Занек сидит у прохода, рядом с ним Барбара Маклин, начальник отдела монтажа, с блокнотом в руках. Музыкальное вступление, и на экране появляется первый титр: «ЭКВАТОРИАЛЬНАЯ АФРИКА, 1845». Надпись сменяется Рексом Харрисоном. Во фраке и в цилиндре, он скачет по экрану на жирафе. Публика молчит, ожидаемый ропот узнавания отсутствует. Некоторые из студии начинают беспокойно ерзать по стульям. Пролог краткий. Харрисон — доктор Дулитл, знающий язык животных — соскользнул со спины жирафа, чтобы вылечить крокодила, страдающего зубной болью. Он привязал тому к больному зубу бечевку, другой конец который закрепил на хвосте слона. По сигналу доктора Дулитла слон дернул за веревочку, и зуб выскочил из пасти крокодила. Харрисон похлопал крокодила по морде, спрятал зубище в карман жилетки, вскочил на спину проходящего мимо носорога и удалился в джунгли. Народ безмолвствует. Когда на экране появилось название: «ДОКТОР ДУЛИТЛ», раздались аплодисменты. Это хлопали сотрудники студии, однако никто из заплативших за билет по 2 доллара 60 центов аплодисментов не подхватил.

Публика не реагировала на фильм в течение всей первой половины показа. Лишь к концу музыкальных номеров наметилось легкое оживление.

В антракте Дэвид Браун заспешил в фойе: «Надо послушать, что они говорят». В фойе народ прохаживался, люди о чем-то беседовали, у многих в руках были напитки. Представители группы «Фокс» внимательно ловили обрывки разговоров. Джейкобс застыл у одной из дверей, стреляя глазами во все стороны. Натали Транди стояла рядом с ним, готовая разрыдаться. В центре фойе несколько человек из студии окружили Ричарда Занека.

— Публика, конечно, подобралась — сплошь сонные задницы, — заявил тот. — Но в то же время и фильм, конечно, не «Звуки музыки» и не «Моя прекрасная леди». Публика не подготовлена к такому фильму и к его мелодиям.

— Музыка новая, — заметил Стэн Хок.

— Вот именно, — рьяно закивал Занек. Мышцы челюстей его напряглись и расслабились. — Оригинальная музыка, оригинальный сценарий. Народ даже не знал, что увидит. А тут мужик на жирафе катается.

— Это не «Звуки музыки», — повторил Стэн Хок.

— И не «Моя прекрасная леди», — отозвался Занек. — Те мелодии были на слуху задолго до съемок.

Вторая половина фильма прошла примерно так же. Лишь изредка вспышки смеха и аплодисменты нарушали тишину. Когда зажегся свет, аплодировали только три ряда, занятые группой студии.

В фойе стоят столы, разложены карандаши, зрителям раздают карточки-анкеты, более обстоятельные, чем обычно. «ПРОСИМ ВАС ОЦЕНИТЬ КАРТИНУ», — гласит надпись вверху. Далее шкала оценок: «ОТЛИЧНО — ХОРОШО — ПОСРЕДСТВЕННО». Ниже начинаются вопросы.

Как вы оцениваете игру актеров?

а) Рекса Харрисона

б) Саманты Эггар

в) Энтони Ньюли

г) Ричарда Аттенборо

Какие сцены вам понравились больше всего?

Если не понравились, то какие?

Мы не спрашиваем, как вас зовут, но просим сообщить о себе следующие сведения:

Пол: мужской/женский

Возраст:

12—17

18—30

31—45

старше 45

Благодарим вас за помощь!

Джейкобс медленно прошаркал через фойе. Натали Транди тащилась за ним. Она уже не плакала, но глаза были красными от слез.

— Говорят, семьдесят пять процентов зрителей оценили картину на «отлично», — бросает Джейкобс на ходу, ни к кому не обращаясь. Он подкрадывается к женщине, которая внимательно прочитала анкету, пожевала карандаш, что-то написала, зачеркнула, написала снова. Джейкобс пытается заглянуть ей через плечо, но она прикрывает написанное ладонью.

Том Эшли, глава агентства «Эшли — Знаменитости», представитель Рекса Харрисона, подошел и хлопнул Джейкобса по спине.

— Артур, ты сам по себе картина!

Джейкобс ждет продолжения, но Эшли ничего больше не говорит и, хлопнув его еще разок, уходит к Занеку.

— Аудитория замороженная какая-то, — говорит тот.

Тед Манн, владелец кинотеатра, угловатый здоровяк, проталкивается к Занеку.

— Год продержится, Дик. Минимум год, вот увидишь.

— Публика какая-то дохлая, — гнет свою линию Занек.

— Ну и что? Кино ведь для детей, а детей-то как раз сегодня и не было. В общем, типичная… — он порылся в памяти в поисках подходящего слова. — У нас, в Миннеаполисе, по пятницам подбирается типичная заковыристая публика.

Занек как будто не услышал.

— Они не были подготовлены к этому фильму, как к «Звукам музыки».

— Вот-вот, и я того же мнения! Но до выхода на экран они еще успеют наслушаться. До декабря время есть.

Джейкобс поискал глазами Занека.

— Больше половины — «отлично».

Кинотеатр опустел, группа «Фокс» медленно одолела полквартала до отеля. Поднялись в люкс к Занеку. Люкс «Вилла» занимает два этажа и имеет обширный балкон. Бар устроен на балконе. Угощение пока не подали, стоят только два больших подноса с попкорном, которые быстро пустеют. В помещении тихо, лишь негромко жужжат голоса студийцев. Джейкобс, Абрамс, Брикас, Натали Транди и Барбара Маклин сидят у кофейного столика и тасуют анкеты. Раскладывают их стопками. Всего 175. «Отлично» — 101, «хорошо» — 47 и 27 — «посредственно». Кто-то дал свою оценку: «Жалкое зрелище!» Еще кто-то написал, что Рекс Харрисон сильно смахивает на Мэри Поппинс в брюках. Двум женщинам не понравилась сцена с белыми мышами, и еще пятеро зрителей высказались против Энтони Ньюли, лакающего виски из бутылки.

— Всем недовольным небось за сорок пять? — спросил Джейкобс.

— Точно, все «посредственно» поставили старики, — подтвердил Абрамс.

Тед Манн посмотрел на анкеты.

— Имейте в виду, что у нас, в Миннеаполисе, по пятницам в зале подбирается типичная въедливая публика. Поднаторевшая.

— Нам нужны были дети, — вздохнула Натали Транди. Она промокнула глаза платочком и попросила кого-нибудь принести виски.

Было очевидно, что студийцы расстроены результатами просмотра. И разочаровывали не столько анкеты, хотя при восемнадцатимиллионном бюджете хотелось бы лучшего, главное беспокойство вызвала прохладная реакция публики во время демонстрации.

— Полагаю, глупо было проделать путь до Миннеаполиса и не сказать людям, что они увидят, — сказал Занек. — Такое имеет смысл в Лос-Анджелесе. Но вы проделали дальний путь, чтобы оторваться от инсайдеров. Так скажите же людям, что они увидят. Заманите на фильм детей.