Читать книгу "Разрушение в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич"

— Этим утром. Я боялся, что Памеле не понравится твое постоянное пребывание здесь, — он сделал шаг ближе и протянул мне телефон. Когда он наклонился и прижался ртом к моему уху, мои глаза закрываются сами по себе, и я сжимаю его футболу в кулаке. — Я должен был сказать раньше, но член Оскара был засунут в твою сладкую киску.

Я ударила Вика в грудь, но это не помогло. Его мышцы похожи на скалы.

— Почему в зал суда? — спросила я, когда отошла в сторону, позволяя ему выйти из ванной. — Разве для того, чтобы получить наследство, не нужно заключить правильный ритуальный западный брак?

Он снова посмотрел на меня, ухмыляясь и оскаливая зубы.

— Да, конечно, но нам нужно получить разрешение на брак как минимум за три дня до свадьбы.

Вик отвернулся от меня, когда Аарон спускался по лестнице, его волосы были мокрыми после душа. Он был там долго, так что я могу лишь предположить, что он делал что-то еще, кроме непорочного мытья тела. Наши взгляды встретились, и меня охватило ужасное чувство страха. Я должна сказать ему, что у меня был секс с Оскаром. Сейчас.

— Мы не собираемся жениться через три дня, — огрызнулась я, закатывая глаза.

Аарон продолжил спускаться по лестнице и направился в гостиную, хватая свои ботинки прежде, чем сесть на длинный диван. На его лице четко написан вопрос «какого черта случилось с моей мебелью?». Я сделала вид, что не замечаю, хотя бы на время.

— Нет, — согласился Вик, кивая головой, когда он замирает в дверном проеме, который ведет на кухню. — Не женимся. Мы поженимся через шесть дней. Прямо в мой гребанный день рождение.

Глава 21

Год назад…

Каллум Паркер

Нет ничего прекрасней окутанной лунным светом Бернадетт Блэкберд, мирно спящей под моим чересчур защищающим взглядом. Когда я начал приходить сюда и забираться на крышу, чтобы наблюдать за ней, то думал, что он каким-то образом почувствует меня. Я приложил свои пальцы к стеклу и позволил своему дыханию выпускать маленькие облака прохладного воздуха.

Ее беспокойство утихло бы, и у нее наконец-то было бы возможность отдохнуть.

Теперь, когда я делаю это на протяжении год, то уверен в этом.

Она на самом деле спит только, когда я рядом.

Я сажусь, скрещиваю ноги перед собой, облокачиваясь своими локтями на колени и помещаю свой подбородок на руки, чтобы ждать, наблюдать, обеспечивать ее беспокойство. Я верю, что и-за видео ее отчим будет держаться подальше, поэтому я стараюсь делать это как можно чаще.

Вместо того чтобы позволить себе быть прикованным к разбитой мечте, я нашел новую в лице девушки, которая думает, что измучено до предела. На самом в деле в ней есть та редкая и бесценная невинность.

Даже в ее лице, полном ненависти, боли и разрушения, Бернадетт никогда не прекращала наблюдать за нами.

Никогда не переставала любить нас.

А мы — ее.

Больше всех я.

Она просто не знает об этом.

Я прикоснулся своими синими ногтями к ее окну, желая открыть его и заползти внутрь, обвить ее тело мои и крепко прижать ее.

Но я не стал, не мог.

Я сидел здесь, следил, чтобы ее дверь была заперта, ее глаза закрыты, а ее отчим не тревожил ее разум. После того, как мой шанс сбежать из Южного Прескотт разбился в пух и прах, я обрел новую миссию.

Бернадетт будет счастлива, чего бы это не стоило. Не важно на какие жертвы мне придется пойти, даже отдать свою жизнь — это не так уж и много. И если для того, чтобы понять это, моя мечта должна была умереть, значит, все это того стоило.

Я хихикнул и зажег сигарету, повернув голову в сторону луны.

Серебряный свет омывает мое лицо, когда я закрываю глаза, мечтая о дне, когда мне не нужно будет сидеть на холоде за ее окном, когда я могу касаться ее, когда она заговорит со мной.

Больше всего мне нравится слышать ее сладкие слова.

Когда солнце начало выглядывать из-за горизонта, я ушел, слезая и приземляясь на корточки на дворике дуплекса. Я не люблю оставлять свою бабушку дома одну, но если бы стоял выбор между ней и Бернадетт, я знаю, какой трудное решение мне пришлось бы принять.

Все же моя бабушка — единственная семья, которая у меня осталась, и я буду заботится о ней так долго, как могу. У меня плохое предчувствие, что тьма, идущая за ней, не то, с чем я могу бороться оружие и кулаками.

Я иду через рассвет, не боясь, потому что знаю, что я — то, чего надо бояться во тьме. В этом есть определенное удобство, быть монстром под кроватью вместо того, чтобы быть человеком, лежащим на ней.

Позже этим же днем, когда Бернадетт увидела меня в коридоре, она обошла меня стороной, и я замер, оборачиваясь, чтобы посмотреть на нее через плечо. Она думает, что еда знаю, кто она. На самом деле я превратился в гребанного сталкера, мои глаза преследовали ее даже тогда, когда она думала, что никто не смотрит.

Мои губы изогнулись в улыбке, когда я отвернулся, вспоминая день, когда я протянул маленькие ручки маленькой девочке и затянул ее в магический язык танца. Слова тяжело мне даются, но тело…тело может многое сказать молча.

Откинув капюшон, я блокирую голоса сомнений, страхов и сожалений. Так я становлюсь спокойней, он скрывает меня в моем собственном мире, где я капитан своей судьбы.

— Ты снова туда ходил? — спросил Вик, и я кивнул, оборачиваясь, чтобы посмотреть на него, когда он прислонился к шкафчикам рядом со входом в школу Прескотт.

Я ничего не сказала, когда он смотрел ей вслед. Повернулся ко мне только, когда она ушла.

— Есть что-то, о чем мне стоит знать?

— Совсем ничего, — сказал я, но это правда.

Потому что с каждым днем Бернадетт тонет и тонет.