Читать книгу "Записки из бронзового века - Мефодий Отсюдов"

мной завладела дремавшая до этого сущность. Ну не сущность может быть, психотип глубоко зажатый во мне пробудился и взял верх.

И случилось это сразу же, как я закончил лабать любимую песню местных – это про то, как они на органе всех вертели.

В прохладной тишине осенней ночи, нарушаемой только потрескиванием костра, я совершенно не своим голосом двинул речь о том, как минувшей ночью ко мне пришёл Горшок и явил мне оберег и символ, который отныне будет украшать все жилища, (тут я сдёрнул шкуру, закрывающую моё художество) в которых обитают разведчики моего рода и даже там, где хранится всякий разный инвентарь.

– И никто, кроме воинов отряда не может безнаказанно входить в жилище, помеченное таким знаком или прикасаться к имуществу, – орал я, брызгая слюной. – Кара придёт не сразу, но она будет жестока! Тот, кто это сделает – не сможет иметь детей! В смысле, женщина не сможет выносить ребёнка, а если и выносит, то уродца родит, а у мужчины – корешок отсохнет.

Я сделал паузу, обводя немигающим взглядом застывших, как соляные столбы аборигенов. Олка и Ела только картину портили – подле вождя круги нарезали и на меня злобно зыркали. Главнюк же, судя по стеклянному взгляду, тоже проникся. А вот отсутствие шамана меня насторожило.

– Этот же знак, будет и на наших щитах, – пафосно воздев руки к небу, провозгласил я, немного отдышавшись. И немного подумав, буркнул себе под нос, – когда я их изобрету.

И не давая народу опомниться, снова вдарил в барабаны.

– Вы же, носители и хранители этого знака, должны беречь и охранять его пуще своей жизни, – после того, как сыграл пару тактов, тыкнул я в свою гоп-компанию дрыном, заменявшим мне барабанную палочку. – Также должны будут поступать и те, кто встанет под наши знамёна. В смысле, пройдет суровое испытание и по зову сердца примкнёт к нам, – снова разошёлся я.

И тут мой взгляд упал на вождя. Эти две змеюки подколодные таки доконали главнюка. Таким красным и злым я его ещё не видел. У него только что пар из ушей не шёл. Пришлось оперативно вносить поправки.

– И пойдёт вместе с бесстрашными воинами выполнять волю нашего великого вождя! Хой! Хой, хой, хой! – обломил я злопыхательниц, пребывая в не поддельном экстазе.

Хой, хой, хой! – подхватили пацаны новое для себя словечко. – Хой, хой! – радостно загудели зрители.

– Пригрели змеюку, – читалось во взгляде невесть откуда вылезшего шамана и офанаревшего вождя, в очередной раз переосмысливавшего ситуацию и разглядевшего во мне не только толкового малого, но и того, кто может покуситься на его место.

Но мне на это было уже глубоко пофигу.

Власть над целым племенем мне была нужна, как собаке пятая нога. А вот небольшой, но верной компании единомышленников и придурка начальника мне реально не хватало.

– Гуляй рванина! – завопил я, ускоряя ритм, буквально сливаясь с музыкой и растворяясь в ней. – Жарь и жри мясо и пивом это запивай! Во славу Горшка! – исступленно орал я, продолжая долбить в барабаны.

А потом всё превратилось в сплошной круговорот – я играл, обещал, юлил и снова играл, вводя реально ополоумевших от моей игры аборигенов в транс.

Чем всё это закончилось – не помню. Моё сознание просто выключилось.

Бац и всё – как будто выключатель кто-то нажал.

Очухался ранним утром. От холода. Оказывается, вырубило меня на улице – прямо за барабанами.

Поднялся, осмотрелся и глазам своим не поверил – всё взрослое население валялось около кучи пепла и мирно храпело. И пофиг им мороз был, что жухлую траву инеем покрыл.

Кутаясь в застывшую косуху и грязную волчью шкуру, поплёлся в свою землянку.

Не прошло и минуты, как я, матерясь, выскочил обратно. В моей хате малого того, что не натоплено было, так я, раззява, барабаны на улице забыл.

Пока затаскивал реквизит – согрелся.

Матерясь на запропастившуюся невесть куда жену, сам растопил печь, погрыз холодного мяса и растянулся на валявшихся в углу шкурах.

Во второй раз меня разбудил жалобный писк. Ну как писк, стон… Нет, тоже не то…

Во, скулёж!

Я сначала не понял, что за фигня, а потом прислушался и понял, что это у входа кто-то грустит.

Это Иво оказался.

– Ты чего тут? – поинтересовался я, прикидывая, который сейчас час, день недели и сколько я продрых.

– Тебя вождь вызывает. Срочно! А ты спишь, – проскулил он мне в ответ.

– А чего не зашёл? – удивился я.

– Так, это. Ты же сам вчера сказал – нельзя, кара будет.

– Вот чудак человек, я же уточнял, что членам отряда можно. А ты мой заместитель и моё доверенное лицо, тебе всегда можно, – закатил я глаза, покачивая головой.

Вместо ответа Иво снова заскулил, видать, то ли понял, как он лоханулся или я чего-то упустил.

– Да не нуди ты, собираюсь я. Давно что ли ждёт? – психанул я.

– Угу, – буркнул Иво. – А в отряд ты нас, кстати, ещё не посвятил. Сказать то сказал, а обряда не было. Значит – не считается, – поддел он меня.

– Вам вчерашней тусовки что ли