Читать книгу "Мистер Фермер. Морковка за интим! - Focsker"

промокшую куртку, отдаю её в руки переменившейся в лице, довольной моей покорностью Хохо.

Внутри дома в разрез с моими предположениями царили тишина и покой. Разве что груднички от Му и кролли позволяли периодически перекрикивать друг друга. Каждая ступенька, каждый сантиметрик площади дома был занят нашими жителями, в очередной раз напоминая о том, что жилья хорошего, а не из «говна и палок», катастрофически не хватает. И причиной тому — моя трусость. Глядя на этих дрожащих, замученных поселенцев, мне стало стыдно, что я, опасаясь за собственную жизнь, до сих пор не построил большего числа домов с фундаментами, на бревенчатой основе и с хорошей крышей.

Вспоминая, как в миг ссохлись руки, как всё сжалось, как анемия сковало тело, вновь испытал пережитое, казавшееся давно ушедшим, чувство страха. Чёрт, я то думал, тот бой, наша победа, изменили меня. В принципе, они и изменили, но не достаточно сильно. Видимо, героями или по-настоящему крутыми парнями не становятся по щелчку пальцев…

— Хохо, у нас дрова для плиты остались? — Глядя на продрогшую толпу, спросил я.

— Да, конечно. И продуктов хватает, подвал затапливало и мы…

— Я знаю. — Перебил женщину я. — Разжигайте огонь, ставьте на плиту кипятиться все кастрюли, что есть, а я пока растоплю печь — Вернее попытаюсь, хотелось добавить, но для образа крутого парня решил промолчать.

— Опять суп? — Понимающе, с улыбкой на лице, спросила женщина.

— Ага, опять суп. — Усмехнувшись той в ответ, кивнул я.

Огонь разгорелся быстро. Настолько, что я даже не успел заметить, как общую комнату стало заволакивать дымом. Народ не на шутку перепугался, да и сам добротно в штаны наделал перед тем, как заметил в верху над дымоходом торчащую лопатку(или что это вообще такое?) Потянув её, дым перестал валить в дом, в кухню и во все возможные щели, ровненько устремившись вверх по дымоходу. Сразу же, как прошёл испуг, детишки, как бабочки на свет поползли к открытому огню, вынуждая озабоченных мамок вспомнить о материнском долге. Глядя на это, я задался вопросом, в чём разница между печью и камином, и что на самом деле находится у меня на первом этаже?

Дети, не занятые и не направленные в нужное русло, шумом своим начали создавать проблемы. Их гиперактивность и любознательность угрожала обществу и им самим. Требовалось направить силы детишек в правильное русло.

— Момохо… — Вспомнив о дочке целительницы и о данном мне некогда обещании, коварно подозвал пристыжённую матерью девчонку. Сначала та извинялась, потом уверяла, что такое больше не повторится. Но звал я её не затем. Хохо хорошая целительница, полноценный врач которых в нашем поселении еденицы. Делать из неё обычную училку для дошколят — огромная растрата. Хохо должна заботиться о запасах своих медикаментов и здоровье всего поселения в целом, в этом я видел её роль.

Момохо в свою очередь… даже на роль любовницы не подходила. А вот на должность злой училки, строгой, в меру ленивой и резкой на слово, вполне годилась. Манеры, гордость, понимание собственного положения и значимости, всё при ней. К тому же, не стоит забывать, её учила Хохо, а зная характер этой строптивой «львицы», учить она могла либо хорошо, либо очень хорошо.

— Время сдержать обещание. — Обратился я к Хохо, когда растерянная, непутёвая дочь пошла к той на поклон. Поглядев на меня взглядом, от которого мог бы растаять даже самый холодный ледник, целительница одобрительно кивнула.

— Каглахама больше нет, Матвеем, нет смысла держать секреты. Можешь спрашивать всё, что угодно, если на это у меня есть ответ, я непременно дам его тебе и каждому, на кого ты укажешь. — О Афродита… Едва не схватившись рукой за сердце, как всегда, находясь в восторге от этой женщины, под ручку с Момохо выхожу в общий зал.

Маленькое объявление от моего лица, сосредотачивает внимание всех и каждого на следующих, простых и до безумия банальных словах. «Мы должны защитить будущее своих детей, а для этого они должны учиться». Тишина повисла на первом этаже, и даже со второго свесились головы, желая узнать, о чём это я говорю.

Сказать и вправду было о чём. Начал как всегда издалека. С истории, но не местных, а нашей, человеческой. Рассказал о войнах и о том, из-за чего они начинались. Упомянул рассы и те проблемы, что возникали из-за деление на цвета кожи, внешние различия. Все народы моего мира, в те или иные отрезки истории совершали ошибки, на пустом месте развязывали войны. Что самое печальное в этом, сколько бы людей не гибло, завершалось всё одинаково — представители враждующих сторон стадились за стол переговоров.

Насилие порождает лишь большее насилие. Нужно уметь правильно любить и ненавидь, жить в мирное и военное время, при этом, в любой отрезок времени, оставаясь человеком, не позволяя душе окраситься в чёрный цвет. С моей колокольни всё звучало так просто, до абсурда банально и легко. Я понимал, взрослые вряд-ли изменят свои взгляды, а вот дети, именно на них моя ставка. Именно они слушали меня, затаив дыхания. Дети травоядных ещё в полной мере не познали той боли, того ужаса, пережитого их родителями, от того, глядя в их глаза, я верил, у нас ещё есть шанс всё исправить!

Мой пессимистичный рассказ о Человече, наполненный болью, страданием и соплей, прервала Хохо. Глазками своими всё время следившая за плитой, ушками та вслушивалась в мои истории. И когда я, заговорившись, свернул не в ту степь, прервала эмоциональный рассказ раздачей первого, готового ужина.

— Отдышитесь… — Подойдя ко мне, всучила в руки тарелку Хохо. Взболтнув ту, замечаю кусочки картофеля. Чищенного, отваренного, от чего, к горлу подступает ком. Я ж ведь никаких ритуалов не проводил! Моё волнение, прочитано, словно название книги на обложке. Взяв меня за талию, как утром я её, она плавно притянула меня к себе и тихонько шепнула:

— Когда читаете молитву очищения от проклятья, хотя бы постарайтесь повторять одни и те же слова, а не выдумывать новые…

Меня спалили… Блять. Она точно из этого мира⁈

Сглотнув, побледневшей миной, молча кивнул, получив внезапный, едва заметный хлопок по жопе. Хохо улыбалась, моя реакция её хорошенько развеселила.

— Можете прекращать свой рассказ и отправляться в спальню. Я сама объясню Момохо, что она должна рассказывать детям.

— Но как же печь… — Боль от расставания с Пом, ещё терзала сердце.

— Дров сами как-нибудь подкинут. — Коленкой уперевшись мне в пах, с улыбкой, свойственной извращенцем, проговорила ненасытная женщина. Чёрт, кажется меня собираются изнасиловать, и самое плохое в этом, то, что я не хотел…

Спиной став к публике, пальцы свои Хохо опускает к моему паху, через плотные шкуры касаясь члена. Эта милфа лучше других знала, как управляться моим дружком, как доставлять удовольствие и как